Он видел, как она посматривает на него, и грустно улыбнулся.
— Не люблю смотреть на себя. По-моему, это верх тщеславия или чего-то еще в этом роде… Вас картина тоже не особенно интересует?
— Я уже видела ее, — честно призналась Джордана. — Но и тогда она была не из тех, что отвечают моим вкусам.
Он рассмеялся.
— А какие картины вы любите?
Она на минуту задумалась.
— Современные. Фильмы, которые снимают теперь.
— Вы не имеете в виду ИКС-фильмы?
— Я их никогда не видела.
Он посмотрел на нее пристальней.
— А не хотите ли посмотреть?
Она опустила взгляд.
— Может быть… Но я ни за что не вошла бы ни в одно из этих гнусных заведений.
— В этом нет надобности. Я могу устроить вам просмотр.
— Возможно, это не лишено интереса. Когда вы смогли бы?
— А что если прямо сейчас? — предложил он. Заметил удивление у нее на лице, когда она пробежала глазами по гостиной. — Разумеется, в другой комнате.
— А как же остальные?
— Они не заметят нашего отсутствия. Этот фильм будет идти еще два с половиной часа. Мы вернемся раньше.
Никто даже не взглянул, когда они выходили из комнаты. Она последовала за ним в холл и дальше в его комнаты. Он прикрыл за собой дверь.
— Надеюсь, вы не станете возражать, если мы будем смотреть ленту в моей спальне?
— Да нет, конечно, — согласилась она. — Но я не вижу экрана.
Он рассмеялся, нажимая кнопку на стене. Послышалось жужжанье механизма, и с потолка перед изножьем кровати опустилась платформа.
На платформе стоял большой телевизор, немного наклоненный вниз.
— У меня фильмы переведены на видео, — сказал он. — Единственное неудобство состоит в том, что вам придется смотреть картину, расположившись на кровати.
— Кровать не выглядит слишком неудобной.
— Мне надо будет только зарядить кассету в плейер. Я через минуту вернусь.
— О’кей.
Он направился к двери, остановился и показал рукой на ночной столик.
— В серебряном портсигаре сигареты с наилучшей колумбийской травкой; розовый флакончик с золотой ложечкой рядом содержит лучший в городе кокаин.
— Прелестно, — улыбнулась она. — Тогда могу ли я попросить вас захватить на обратном пути бутылку холодного белого вина. Допы всегда меня обезвоживают.
Когда он вернулся, она лежала нагая на постели, с сигаретой. Фильм уже пошел.
Он быстро разделся и сел рядом с ней на кровать. Взял флакончик с кокаином и ложечку.
— Как насчет этого? Это штука здорово отшибает рассудок.
— Звучит неплохо…
Он взял по доброй понюшке в каждую ноздрю, затем предложил ложечку ей. Заметил, как заблестели у нее глаза, когда наркотик достал ее.
— Ну как оно? — поинтересовался Рик.
— Лучше некуда! — Она протянула к нему руку. — Вы — грандиозный мужчина.
— Я привык думать так, покуда не увидал на экране вон того человечишку. Вот он действительно грандиозен!
Она захихикала.
— Не верю. Он, должно быть, урод… — Она зачарованно смотрела на экран. — О нет! — воскликнула она. — Эта девочка не может принять его в рот весь… не иначе как кинотрюк!
— Никакой не трюк, — откликнулся он. — С тех пор как вышел этот фильм, она сделала состояние, обучая леди с Биверли Хиллз, как это надо делать. Она говорит, вся штука тут состоит в том, чтобы полностью расслабить глотку.
Она наклонилась над ним, нежно облизывая его язычком.
— Я была бы счастлива, если бы смогла взять хоть половину вашего…
Он расхохотался, и она вопросительно посмотрела на него.
— Вы знаете, когда я впервые вас увидел, я подумал, вы очень моральная леди.
— Я и есть очень моральная леди, — с напускной серьезностью возразила она. — До сих пор не видала ни одного порнофильма… — С этими словами она опустилась на него.
— Замечательно, — сказал он, глядя на нее и в то же время протягивая руку к потайной кнопке пуска скрытой видеокамеры. Он ей не объяснил, что единственные фильмы с его участием, которые доставляли ему удовольствие при просмотре, это были съемки в постели, сделанные скрытой камерой. — Красота, да и только!
Вскоре Юсеф почувствовал утомление. Казалось, этому фильму не будет конца. От скуки обвел взглядом комнату. И сразу забыл про кино. Джорданы не было! Хозяин тоже исчез. Юсеф разозлился на себя. Он прозевал их уход.
Он встал. На него смотрел Винсент.
— Я пройду в ванную, — шепотом объяснил он свое намерение и тихо, на цыпочках вышел из комнаты в коридор и там остановился.
Дом был большой. Они могли быть в любой из полудюжины комнат. Он заглянул в кабинет, в столовую, в малую столовую, во внутренний дворик, но их и след простыл.
В раздражении он пошел в ванную и умыл лицо и руки холодной водой. Глупец! Он должен был догадаться, что она непременно с ним улизнет. Салливэн был видный, привлекательный мужчина и, что важнее всего, — кинозвезда. Не чета тем жиголо, что подворачивались ей на Ривьере.
Он вышел из ванной, прошел через холл к общей комнате. Тут ему послышалось жужжанье какого-то механизма, доносившееся из-за закрытой двери. Он постоял, думая, что это мог быть кондиционер. Американцы имели обыкновение устанавливать такое оборудование в кабинетах и прочих небольших помещениях. Но потом услышал шумок, похожий на голоса из репродуктора. Он нажал ручку двери. Не поддалась. Дверь была заперта.
Он быстро оглянулся — нет ли кого в коридоре. Юсеф освоил множество разных фокусов с замками, включая пользование пластиковыми кредитными карточками.
В следующий момент дверь была открыта, и Юсеф удивленно уставился на маленький монитор видеокамеры. Звук был еле слышен, но цветная картинка была четкая и яркая. Джордана лежала голая на спине, с искаженным от страсти лицом. Лицо приходилось точно напротив объектива камеры, а ноги крепко обхватывали талию мужчины, который дергался на ней, как на необъезженном мустанге. Тихое эхо ее стона отозвалось в динамике в момент, когда мужчина излился в ее лоно. Затем он медленно отвалился на бок и вышел из нее, мокрый и уже обмякающий. Повернулся к Джордане, блаженно улыбаясь, в то время как его рука скользнула за кровать… Юсефу хватило времени, чтобы узнать в мужчине хозяина дома, прежде чем экран почернел.
В первый момент он был ошарашен, затем приступил к делу. Он знал, как пользоваться видеокамерой. Точно такая же система была установлена у Бейдра на яхте, но там был только плейер, без записи на пленку. Юсеф нажал клавишу, освобождавшую кассету, и вынул ее из камеры. Спрятав ее под пиджаком, вышел в коридор. Притворил дверь и услышал щелчок замка.
Через холл прошел в прихожую. Слуга, сидевший у входной двери, встал и открыл ее перед Юсефом.
— Джентльмен уходит совсем?
— Нет. Просто захотелось глотнуть свежего воздуха.
— Это прекрасно, сэр, — сказал слуга, прикрывая за ним дверь.
Юсеф направился к машине. Шофер вышел навстречу.
— Мой атташе-кейс в багажнике? — спросил Юсеф.
— Да, сэр. — Шофер сходил к багажнику и принес кейс Юсефу. Тот быстро сунул туда кассету и запер. Вернул кейс шоферу.
— Напомни мне забрать его, когда вернемся в отель.
— Слушаюсь, сэр.
Юсеф посмотрел, как шофер уложил кейс в багажник, затем возвратился в дом. Сердце громко бухало у него в груди. Это было куда как больше, чем он смел надеяться. Теперь оставалось только решить, в какой момент пустить компромат в ход с наибольшим эффектом.
Он проскользнул на свое место рядом с Винсентом и стал смотреть на экран. Винсент повернулся к нему и проговорил шепотом:
— Рик фантастически сыграл Моисея, вам не кажется?
— Да, — согласился Юсеф. — Как вы догадались, что он подойдет на эту роль?
Винсент повернулся к нему, улыбаясь.
— Я никогда не ошибаюсь, — сказал он. — Салливэн раньше был Соломоном и поменял имя, когда стал сниматься в кино. Разве мог Соломон быть плох в роли Моисея?
Юсеф посмотрел на экран. Да, конечно. Он удивился, как сам этого не заметил. У мужчины было типичное лицо еврея.
Послышался звук шагов. Вернулись Джордана и Рик. Уголком глаза он наблюдал, как они подошли к бару и там сели. Он видел, как Рик взглянул через плечо на экран и что-то сказал ей. Она засмеялась и подняла бокал вина, поставленный перед ней барменом.
Юсеф про себя злорадно усмехнулся. «Смейся, смейся, сука! — мстительно подумал он. — Вот так. Смейся, жидовская подстилка!»
Теперь он знал точно, что будет делать с видеозаписью. Бейдр будет чрезвычайно ему благодарен за заботу о чести его имени. Ведь он скроет от мира, как жена Бейдра изменила ему с евреем.
Глава 16
Лейла с укором посмотрела на свою мать.
— Я же сколько раз говорила тебе, мама! Хамид мне просто друг, вот и все. У меня нет на него серьезных видов. Замуж за него не собираюсь. Он друг и только.
