— Ты знаешь, где мадам? — спросил он у слуги, принявшего у него шляпу и пальто у двери.
— Нет, сэр. Насколько мне известно, мадам еще в Сан-Франциско.
Он прождал ее возвращения целый день, наконец после обеда, вечером позвонил в дом ее матери в Сан-Франциско. На звонок ответила Джордана.
— Дорогая, я уже начал волноваться, — сказал он. — Когда ты приезжаешь?
— Не приеду, — послышался усталый голос.
— Что ты хочешь этим сказать? — В его голос вползла тревога.
— То, что я сказала. Мне двадцать один год, и я должна чем-то в жизни заняться. Я не вернусь.
— Но я люблю тебя!
— Этого недостаточно, — сказала она. — Я устала от неопределенности. Я считаю, что два года такой жизни хватит с лихвой для любой девушки. За это время я повзрослела.
— Появился другой?
— Нет. Ты прекрасно это знаешь. После тебя не было никого.
— Тогда в чем же дело?
— Ты можешь поверить, что я устала от жизни, которой мы живем? Устала играть роль миссис Аль Фей, не будучи ею… — Она заплакала.
— Джордана…
— Не пытайся меня отговаривать, Бейдр. Я не арабская женщина, которых ты знаешь. Я просто не могу на это согласиться. У меня есть своя голова на плечах.
— Я не собираюсь тебя отговаривать. Только хочу, чтобы ты как следует это обдумала.
— Я уже все обдумала, Бейдр. Я не вернусь.
В нем закипел гнев.
— Тогда не воображай, что я буду за тобой бегать, — сказал он. — Я однажды это уже делал.
— Прощай, Бейдр.
Телефон отозвался гудками тревоги. Он посмотрел на него, потом яростно опустил трубку. Несколько минут стоял, вперив взор в пространство, затем взял телефон и позвонил еще раз.
Ответила ее мать.
— Извините, могу ли я поговорить с Джорданой?
— Она ушла к себе наверх. Пойду позову ее.
Бейдр ждал. Со второго этажа вернулась мать.
— Она сказала, что не будет с вами разговаривать.
— Миссис Мейсон, я не понимаю, что происходит. Что с ней случилось?
— Все вполне нормально, Бейдр, — сказала она спокойно. — Беременные девушки всегда капризничают.
— Беременна?! — вскричал он. — Она беременна?!
— Ну да, — ответила миссис Мейсон. — Разве она вам не сказала?
Семью месяцами позже он стоял возле ее больничной койки. У нее на руках лежал его сын.
— Он прямо твоя копия, — сказала она смущенно. — Те же синие глаза.
Он вспомнил, как отец однажды сказал ему: «У всех новорожденных глаза синие».
— Мы назовем его Мухаммадом…
— Джоном, — сказала она. — В честь моего деда.
— Мухаммадом, — повторил он. — В честь Пророка. — Он посмотрел на нее. — Теперь ты выйдешь за меня?
Она выдержала его взгляд.
— Ты сперва получишь развод.
— Моя единственная жена не может быть неправоверной. Ты примешь веру.
— Да, — согласилась она.
Он взял младенца и крепко прижал к себе. Новорожденный заплакал. Он взглянул на Джордану с горделивой улыбкой отца.
— Наш сын будет принцем, — сказал он.
Старый принц взглянул на Бейдра, когда тот входил в комнату. Сделал жест рукой, и мальчик, сидевший у его ног, встал и вышел из комнаты.
— Как поживаешь, сын мой? — спросил старик.
— Я пришел сообщить вашему высочеству о престолонаследнике, — сказал Бейдр. — У меня сын. С вашего соизволения нареку его Мухаммадом.
Старик хитро на него посмотрел.
— Ребенок от неправоверной сожительницы не может претендовать на трон Пророка.
— Я женюсь на этой женщине, — сказал Бейдр.
— Она примет нашу веру?
— Уже приняла. И уже знает Святой Коран лучше меня.
— В таком случае, получай мое благословение на брак с этой женщиной.
— Буду просить ваше высочество еще об одной милости.
— О какой же? Говори.
— Неприлично, чтобы наследник трона происходил от второй жены в доме. Прошу вашего соизволения на развод с первой.
— Для этого должны быть основания, — сказал принц. — Коран запрещает развод по причине тщеславия или каприза.
— Основания есть, — ответил Бейдр. — Моя первая жена стала бесплодна после рождения последнего ребенка.
— Я слышал подобные разговоры. Это правда?
— Да, Ваше Высочество.
Принц вздохнул.
— Тогда за разрешением задержки не будет. Но все должно быть справедливо и соответствовать Священной Книге.
— Все будет более чем справедливо.
— Когда ты женишься на этой женщине, я хотел бы увидеть ее и твоего сына. Приведешь их ко мне.
— Все будет сделано как вам угодно, Ваше Высочество.
— На все воля Аллаха, — сказал старик. — Когда твоему сыну исполнится десять лет, он будет провозглашен моим престолонаследником. — Он наклонился вперед и протянул руку Бейдру для поцелуя. — Ступай теперь с миром, сын мой.
На их свадьбе Джордана порадовала и удивила его и его родителей тем, что говорила с ними по-арабски. Не ставя его в известность, она нанимала учителей и прошла интенсивный курс языка, так что теперь хорошо разговаривала — и при том с очаровательным американским акцентом, делавшим ее речь почти музыкальной. Бейдр помнил, как были изумлены его сестры и мать ее волосами, как они прикасались к ним, чуть ли не ласкали, восторгаясь их мягкостью и золотистостью. Он также помнил, как был горд его отец, когда держал на руках своего первого внука. «Мой маленький принц», — нежно сказал тогда Самир.
После свадьбы они совершили паломничество в Мекку, но не на верблюдах через пустыню, как его отец и мать в свое время, а на «Лир Джете», проделавшем этот путь за считанные часы. Вместе они стояли на застывшей в тишине и покое площади в белых джелабийях, так же, как другие паломники, и когда воззвал к молитве муэдзин, каждый пал ниц перед Каабой, святилищем Аллаха.
Позднее, в самолете, когда они летели с визитом к принцу, он обратился к ней по-арабски:
— Теперь ты истинная мусульманка.
— Я стала ею с той минуты, как встретила тебя, — сказала она. — Я просто не знала об этом.
Он взял ее за руку:
— Я люблю тебя, жена моя.
По арабской традиции она поднесла его руку к своим губам и поцеловала ее:
— И я люблю тебя, господин мой.
— Коли вашему сыну суждено стать моим наследником, — сказал старый принц, — вы будете жить вблизи моего дома, чтобы я мог видеть, как он растет и преуспевает.
Бейдр заметил испуг, промелькнувший в ее глазах над чадрой, прикрывавшей нижнюю часть лица: она носила чадру, появляясь на людях. Он слегка покачал головой, давая понять, чтобы она не вздумала возразить.
— Вы станете жить в доме, — продолжал принц, — в пределах ограды моего дворца, под охраной от злых сил.
— Но как же моя работа, Ваше Высочество? — мягко запротестовал Бейдр. — Большую часть времени она вынуждает меня отсутствовать в доме.
Принц улыбнулся.
— В таком случае, будешь все устраивать так, чтобы чаще бывать дома. Нехорошо мужчине подолгу оставаться вне семьи.
В ту ночь в их покоях Джордана сказала ему:
— Он не может требовать то, о чем говорит. Я здесь сойду с ума от безделья.
— Это все ненадолго. Мы поживем тут для его утешения, а потом я скажу ему, что ты нужна мне как помощница в работе, и он примирится.
— Я не стану здесь жить! — воскликнула она. — Я не арабка, которой можно приказать, как рабыне!
Его голос стал холодным. Это была совсем незнакомая сторона натуры Бейдра.
— Ты жена мусульманина, и ты будешь делать то, что тебе скажут!
Быть может, именно тогда что-то начало меняться в их отношениях. Бейдр сдержал свое слово. Но прошло шесть месяцев, прежде чем он смог убедить принца в том, что они должны будут создать свой дом в другом месте. За это время и возникла трещина. В них обоих.
Между ними и их любовью возник незримый барьер, и как ни старались, они не могли его сломать.
Глава 13
Джордана не могла уснуть. Ее широко раскрытые глаза вперились в темноту; она прислушивалась к его ровному глубокому дыханию у другого края кровати королевских размеров. Ничто не изменилось. Даже Джабирово «сырье для грез» не могло их теперь соединить.
До свадьбы их секс бывал теплым и преисполненным милых нежностей, невзирая на то, что в нем присутствовали некоторые любовные акты, которые ему претили. Он целовал ей груди и живот, но не предавался с ней оральному сексу. Много раз она пыталась вовлечь его в эту игру. И хотя он сладко млел, когда она брала в рот, он никогда не позволял ей занять позицию, в которой она контролировала бы движения. Не облекая в слова свое мнение, он давал ей понять, что то, к чему она хочет его склонить, ниже его мужского достоинства. Мужчина никогда не должен быть в подчиненном положении по отношению к женщине. Ни в каком варианте.
