– Что ж, допустим, – произнес Ханан. – В обоих случаях мы имели бы весьма равномерное распределение.
– Правильно, – осторожно согласился Коста.
– Отлично. Отсюда следует вывод, что ангелы, попавшие на Землю, породили весь запас добра, чести и достоинства в истории человечества.
– Не обязательно весь, – возразил Коста. – Отдельные личности могут усиливать либо ослаблять их воздействие. Именно поэтому распределение добра и зла флуктуирует от района к району, от группы к группе.
– Вам известен механизм такой флуктуации?
– Пока нет, – ответил Коста. – Но существует по меньшей мере одна теория полевых эффектов, которая признает за людьми способность влиять на ангелов.
– Как насчет биохимических аспектов взаимодействия человека и ангела?
Коста выпятил губы:
– В Институте работают и над этим.
Ханан кивнул.
– Итак, мы согласны с тем, что об ангелах известно далеко не все. Позвольте задать вам еще один вопрос. Произошло ли сколь-нибудь заметное изменение в поведении людей после изобретения гиперпространственного ускорителя, когда человечество начало осваивать новые планеты? – Он выдержал паузу, но Коста молчал. – Ведь такие изменения непременно должны были произойти, – добавил Ханан, поворачиваясь в кресле, чтобы взглянуть на собеседника. – Новые миры, огромные нетронутые запасы ангелов…
– Я понял ваш вопрос, – сказал Коста, задумчиво морща лоб. Чандрис показалось, что слова Ханана несколько встревожили молодого человека. – Но боюсь, я не настолько хорошо знаком с историей, чтобы ответить на него.
– А я знаком. – Чандрис впервые за все время, проведенное в обществе Ханана, уловила в его голосе нотку искренней горечи. – Ответ на мой вопрос – твердое и однозначное «нет», – сказал он. – Люди, прибывшие на Ахару, на все лады превозносили мир, равенство и свободу. Но менее чем через тридцать лет после высадки они вернулись к структуре общества с разделением на классы и сосредоточением власти в руках элиты, которую первоначально отвергали.
– Вероятно, застарелые традиции не так просто преодолеть, – медленно произнес Коста.
– В таком случае они сохранялись бы и поныне, – уверенно заявил Ханан. – Однако они рушатся. Быть может, это происходит слишком медленно, затрагивая поначалу верха и лишь потом распространяясь в массы, но традиции рушатся. – Он покачал головой. – Со временем вы, Джереко, и ваши коллеги по Институту будете вынуждены признать, что Ангелмасса уникальна.
– Прошу прощения, но это кажется мне весьма сомнительным, – возразил Коста. – Из всех объектов изученной вселенной черные дыры описываются самым ограниченным набором параметров: масса, спин, заряд и еще один-два, о которых все еще идут споры. Я не вижу, каким образом их комбинация может породить ангелов.
– Ага! – Ханан поднял палец. – Тем самым вы признаете, что ангелы – явление сугубо естественное. Что, если они – одна из форм жизни?
Коста едва заметно поежился.
– Вы считаете появление ангелов чем-то вроде вторжения чужаков? – нерешительно спросил он.
– Ни в коем случае. – Ханан покачал головой. – Вы знакомы с теорией гиперпространственного ускорителя?
На сей раз Коста воспринял перемену темы без труда.
– Чуть-чуть.
– Отлично. Представьте, что вы с помощью ускорителя запустили корабль в пространство и его вектор прошел сквозь квантовую черную дыру вроде Ангелмассы. Что случится?
– Никто не знает, – ответил Коста. – В поле с таким крутым градиентом тяготения уравнения не действуют.
– Вот именно. – Ханан вновь отвернулся от своей панели и посмотрел ему прямо в глаза. – Думаю, именно это и произошло. Когда-то в прошлом корабль – принадлежал ли он людям или чужакам – попытался пройти сквозь Ангелмассу. В результате одна или несколько жизненных форм оказались заперты в гравитационной яме.
Он замолчал; Чандрис ждала обычной в таком случае усмешки, за которой следует ключевая фраза шутки. Но лицо Ханана оставалось серьезным, и, выждав несколько секунд, Коста сказал:
– Если вы полагаете, что ваша теория лучше Аккхи, то это ошибка. Для начала объясните, каким образом фрагменты этой нефизической жизненной формы могли превратиться в материальные частицы.
Послышался сигнал окончания разгона.
– Мне кажется, это сложный, многоэтапный процесс. – Ханан вновь повернулся к панели. – По каким-то причинам кванты жизненной энергии объединяются с ангелами. А может, ангелы формируются вокруг них наподобие того, как дождевая капля собирается вокруг пылинки. – Он нажал несколько клавиш, и рев двигателей «Газели» стих до негромкого шелеста.
Внезапно лицо Косты осунулось.
– Что, плохи дела? – спросила Чандрис.
– Все в порядке, – произнес Коста сквозь стиснутые губы. – Дело в том, что таблетки от невесомости помогают мне не сразу.
– В таких случаях полезен чай, – сказала Орнина. – Если хотите попробовать, я или Чандрис могли бы принести нам кружку.
– Спасибо, не надо, – ответил Коста. – Через несколько минут мне полегчает.
– Либо мы можем придать кораблю вращательное движение, – добавила Орнина, глядя на Ханана. – Но не слишком энергичное; до ускорителя всего полчаса лету. И тем не менее вращение помогло бы вам сориентироваться в пространстве.
– Спасибо, но в этом нет нужды, – сказал Коста, дрожащими пальцами отстегивая ремни. – Если вы не против, я на время отправлюсь к себе в каюту.
– Конечно, идите, – отозвалась Орнина.
Коста осторожно выбрался из кресла и бросил взгляд на главный экран.
– Я вернусь еще до того, как мы достигнем ускорителя.
– Не волнуйтесь, – успокоила его Орнина. – Во время старта вам вряд ли найдется занятие.
– Хорошо. – Коста неуклюже пробрался клюку рубки. При этом он старательно избегал взгляда Чандрис.
Торопиться было некуда, и Коста двигался, не спеша; он едва преодолел половину пути до каморки, которую ему отвели в качестве жилья, когда заметил, что его понемногу относит к стене коридора. Невзирая на его возражения, Девисы все же заставили корабль вращаться.
Этого и следовало ожидать, подумал Коста, чувствуя, как его желудок под воздействием силы тяжести занимает положенное место. С начала путешествия не прошло и часа, а хозяева уже показали себя типичными доброхотами, которые осыпают тебя благодеяниями, хочешь ты этого или нет. Дома у Косты было несколько таких знакомых, и он мог выдержать их общество не более пятнадцати минут. Одной судьбе известно, не сведет ли его с ума неделя на корабле Девисов.
И все же он должен был признать, что ощущение прочной палубы под ногами значительно улучшило его самочувствие. Совокупное воздействие гравитации и лекарства, которое Коста принял, прежде чем подняться на борт, привело к тому, что, добравшись до люка каюты, он более или менее пришел в себя.
Вернее сказать – почти полностью, потому что впервые за несколько последних минут он смог отвлечься от состояния своего пищеварительного тракта и обратить внимание на качество воздуха в корабле.
Он замер у люка и глубоко втянул в себя воздух, ловя ускользающие воспоминания об этом запахе. Где он с ним сталкивался? Во время подготовки к экспедиции? В университете?
Внезапно его осенило. Сдвинув в сторону люк, он вошел в каюту и включил интерком.
– Ханан, – сказал он в микрофон.
– Слушаю, – отозвался Ханан. – Вам уже лучше?
– Спасибо, я в порядке, – произнес Коста. – Но о вашей вентиляционной системе этого не скажешь. По-моему, начинает барахлить один из фильтров газоочистки.
– Да, я тоже уловил запах, – проворчал Ханан. – Думаю, это третий фильтр – в последнее время он то и дело доставляет нам неприятности. Взгляну на него, как только мы пройдем через ускоритель.
– Быть может, я займусь им прямо сейчас? – предложил Коста. – Мне все равно нечего делать.
Он ожидал решительного отказа. Доброхоты никогда не принимают чужую помощь, хотя сами настойчиво навязывают ее окружающим. Однако…
– Разумеется, – сказал Ханан. – Инструменты в носовой мастерской. Включите дисплей в своей каюте, и я покажу вам ее расположение, а также схему вентиляции.
Схема оказалась не столь проста, как, по всей видимости, считал Ханан, но «Газель» была маленьким кораблем, и Косте потребовалось лишь несколько минут, чтобы найти инструменты и обнаружить неисправный фильтр. Сняв кожух, он заглянул внутрь.
Инструкторы настойчиво втолковывали Косте, что миры Эмпиреи провели в отрыве от технического прогресса Пакса более двух веков, и он вновь и вновь убеждался в этом, работая с оборудованием Института. Однако ему не составило труда разобраться в таком простом устройстве, как газовый фильтр.
Технические чудеса вроде стартовой тарелки – совсем другое дело.
По спине молодого человека разлился неприятный холодок. Стартовая тарелка. Эмпиреанская гиперпространственная сеть тоже могла поразить воображение, но у Косты было хотя бы смутное представление о том, как следует преобразовать уравнения теории ускорителя, чтобы на их основе построить сеть. Зато стартовая тарелка казалась настоящим волшебством.
