этим занятием я его и оставил. Пройдя по Кау-лейн, мы добрались до овечьих загонов в западной части Смитфилда. Вместо того чтобы свернуть налево, на Чик-лейн, я задержался в самом начале Слотер-стрит, разглядывая большую каменную плиту на углу. Жертвенный камень возвышался над остальными плитами на несколько дюймов, и размер его был достаточно велик, чтобы на нем поместился человек. Я удивился, почему эту плиту до сих пор не убрали отсюда, ведь она наверняка затрудняет уличное движение. Ее поверхность была испещрена царапинами и впадинами, а один угол пересекала глубокая, поросшая мхом трещина. Опустившись на корточки, я провел пальцем по частично стершемуся желобу, – видимо, он предназначался для того, чтобы по нему стекала кровь.
Я окинул взглядом улицу. До дома Фэншоу отсюда рукой подать. Арлингтон сказал мне, что поручит Горвину установить наблюдение за этой резиденцией, однако никаких соглядатаев я не заметил. Меня это ничуть не удивило. Сильные мира сего полагают, что стоит им отдать приказ, и он будет незамедлительно исполнен, причем безукоризненно, однако дела частенько затягиваются, постепенно утрачивая срочность.
Повернувшись, я окинул взглядом высокую стену, тянувшуюся вдоль улицы. По моим расчетам, за ней должен был располагаться сад Фэншоу. Как я узнал вчера, сад этот находился между домом и конюшней, где нам показывали Калибана. В конце улицы я разглядел крышу заброшенного каретного сарая. А в середине стены заметил ворота, судя по всему ведущие в сад.
На углу улицы царил пробирающий до костей холод – ветер дул с севера, проносясь по Слотер-стрит от начала и до конца. Весь дрожа, Стивен кутался в плащ. За годы, прожитые в Англии, он так и не привык к нашему климату.
– Пойдем, Стивен. Нам надо на Чик-лейн.
Мальчик не ответил. У него от холода стучали зубы. Я рассудил, что нам обоим пойдет на пользу горячий суп. После разговора с Брокмором обязательно найдем место, где можно пообедать.
Мы свернули на Чик-лейн. Пивная располагалась в дальнем конце переулка. Я остановился у входа, сразу обратив внимание на два обстоятельства: во-первых, дела здесь шли бойко; а во-вторых, госпожа Лэмбс не требовала от посетителей хороших манер. Даже через закрытую дверь до меня долетали пение и крики, которые время от времени заглушал грубый хохот.
Я рассудил, что лучше отправить на поиски Брокмора Стивена. Я велел мальчику передать смотрителю льва, что некий джентльмен желает побольше узнать о его подопечном и щедро отблагодарит за эту честь. Приготовившись ждать, я прислонился к стене напротив пивной, постукивая по булыжникам под ногами тростью с металлическим наконечником. Эту часть города не назовешь благополучной. Здесь я даже среди бела дня мог стать легкой мишенью для воров и разбойников. Один за другим рядом останавливались мужчины и даже мальчишки. Все они держались на расстоянии и даже не смотрели в мою сторону, не говоря уже о том, чтобы завести с незнакомцем разговор, но я чувствовал, что за мной наблюдают.
Услышав, как открылась дверь пивной, я повернул голову. На улицу вышел Стивен, а за ним шагал Брокмор, часто моргавший из-за разительного контраста между царившим в зале сумраком и дневным светом. Этот человек был одет в грязную, поцарапанную кожаную безрукавку, какие носят погонщики, за пояс был заткнут длинный нож.
– Брокмор, – обратился я к смотрителю, – смею надеяться, вы меня узнаете. В воскресенье я наносил визит господину Фэншоу, вы тогда еще кормили льва.
Брокмор кивнул и склонил голову набок, чтобы разглядеть меня получше. После чего изрек:
– Этот лев мне как второй сын.
Он от души харкнул.
– Неужели зверь вас не трогает?
Брокмор устремил на меня оценивающий взгляд. Шея у него была короткая, а голова напоминала верхнюю часть яйца – чем ближе ко лбу, тем больше она сужалась. Я со вздохом достал шиллинг. Толпа разошлась. Мы со Стивеном в некотором смысле оказались под защитой смотрителя льва.
Короткие толстые пальцы сомкнулись вокруг монеты.
– Под настроение задирается. Но тому, кто может управиться с быком, лев не страшен.
Я решил подвести разговор к нужной теме постепенно.
– И в каких же случаях у льва возникает подобное настроение?
– Когда он проголодается или решит, будто на него нападают. Или, – тут Брокмор сделал пальцами непристойный жест и хохотнул: его смех напомнил мне бульканье воды, вытекающей из подземного резервуара, – когда ему этого дела захочется, да только самок у нас тут нет.
– Если в вольер войдет человек, зверь на него бросится?
– Смотря в какое время к нему сунешься. На самом деле львы не сильно отличаются от обычных домашних кошек, сэр. Когда набьют брюхо и дремлют, то в вашу сторону даже и не посмотрят, главное – близко не подходить. Хотя Калибан – зверюга непредсказуемая.
– Вы к нему заходите?
Брокмор пожал плечами:
– Когда хозяин жалуется на сильную вонь, приходится как-то выгребать помет.
– Стало быть, лев может напасть даже на вас, человека, который его кормит?
– Ко мне он привязан не больше, чем я к нему. – Брокмор опять сплюнул и оглянулся на дверь пивной. – Да, Калибан уже на меня кидался. Но я себя веду осторожно. – Смотритель отступил на шаг: ему явно не терпелось вернуться туда, где его ждал эль. Я понял, что мое время истекает. – Вхожу в вольер – беру багор с металлическим наконечником, вы эту штуку видели. А сын стоит поблизости с хлыстом и смоляным факелом. Эта зверюга к огню близко не подойдет.
Я достал второй шиллинг:
– Меня интересует еще один вопрос. Слышал, на днях вы обнаружили на жертвенном камне мертвеца.
– Кто вам сказал? – Вопрос прозвучал сердито, однако шиллинг из моих пальцев Брокмор выхватил.
Я неопределенно махнул рукой в направлении Смитфилда:
– Ну, ходят слухи.
Брокмор опустил голову и выпятил подбородок, будто хотел ткнуть меня им.
– Это правда, сэр. Там на самом деле лежал мертвец. А кто скажет, будто я вру, тот отродье дьявола и вислозадой заразной шлюхи.
– Даже не сомневаюсь. Значит, вы хорошо разглядели покойника?
– Попробуй тут разгляди! Темнотища была как у черта в заднице. Видеть я его не видел, но зато ощупал как следует. – Он поднял правую руку и выставил передо мной ладонь, расставив пальцы. «Ни дать ни взять сосиски вразвес в лавке мясника», – подумал я. – Сел я, значит, на камень, чтобы перевести дух, и тут чувствую – там кто-то лежит. Сначала пальцы нащупал, потом всю руку. После этого лицо. Щеки у него были холодные и липкие. И рот я тоже нащупал. Зубов у него считай что не было – одни пеньки. А глаза открыты. И кровь я тоже
