что уеду на пару дней, но ничего больше не добавила.
— Ох и прилетит тебе, — вместо прощания сказала Лейла и скрылась в дверном проеме.
* * *
В саду заброшенного дома в паре километров от конюшни выросла сочная высокая крапива. Вообще крапива росла везде, но такое поле привлекло Динино внимание еще днем. И вот в простом ситцевом платье и фартуке, с секатором и в хлопковых перчатках, она стояла рядом, окидывая взглядом масштаб работы.
Время клонилось к вечеру; было светло, но уже не жарко. Крапива подсохла и потеряла свой яркий травяной цвет, но для дела это даже было лучше — подвяленная и подсушенная на жаре, она растеряла почти всю свою колючесть. Дина перелезла через плетень, последний раз вздохнула и коснулась пальцем лба, подбородка и яремной ямки.
Обет принят, пора.
Для одной бобины ниток нужно собрать целый стог крапивных стеблей без листьев и слишком мягких кончиков. Срезать у самой земли, обхватить стебель рукой и потянуть так, чтобы голый прут остался в одной руке, а листья — в другой. Повторить сотню-другую раз.
Дина собирала стебли по десять штук и оборачивала широким крапивным листом — так было проще считать. На сто штук уходило примерно полчаса.
«Хозяин дома мне еще и приплатить должен», — думала она, подбадривая себя. Для быстроты движения нужно было впасть в транс, дать рукам волю и не мешать себе глупыми мыслями — но не получалось. Дина постоянно крутила головой, высматривая нежданных прохожих или хозяина, ни с того ни с сего решившего вернуться в покинутый дом. Один раз, уже в сумерках, кто-то прошел мимо. Она замерла, прижавшись к земле, но прохожему не было до неё никакого дела.
Стемнело. Сначала Дина достала фонарик, но побоялась, что её заметят. К счастью, вышла полная яркая луна, и стало достаточно светло. Дина чувствовала себя странным домушником с весьма специфичными запросами, но никто её не тревожил. Ночь было спокойной, тихой и безлюдной.
Крапива неожиданно кончилась. Казалось, заросли напоминали непролазный лес, но едва за полночь Дина осознала, что стоит на голой поляне, усыпанной толстым слоем крапивных листьев. Рядом возвышался стог прутьев, сложенных аккуратными штабелями.
Дина связала стебли в огромные вязанки и перетаскала каждую в конюшню — всего пришлось возвращаться четыре раза. В конце её все-таки поймали: встревоженный конюх посветил Дине в лицо фонарем, недовольно побурчал, но пропустил внутрь и помог затащить вязанки в свободное стойло.
«Что Лейла сказала ему?» — с любопытством подумала Дина.
Она притулилась на складском диванчике где-то между седлами и попонами. Диванчик был старый, продавленный и короткий для её роста, поэтому она так толком и не уснула: ворочалась и дремала, лишь бы выхватить пару часов отдыха перед длинным днем.
Она встала, едва на горизонте выглянули первые лучи рассвета. Спина, заболевшая еще на крапивном поле, затекла и еле разогнулась. На пальцах проступила зелень крапивного сока и мозоли — перчатки не смогли спасти ладони. Дина потянулась, перекусила яблоком, которое Лейла забыла на столе: явно приносила для лошади, а не для любимой сестры.
Пару минут Дина простояла у открытой дверцы, с мрачной печалью осматривая фронт работ. Каждый стебель теперь нужно было раскрыть, аккуратно надломить и снять одеревеневшую часть с зеленых волокон. Откладывая неизбежное еще на несколько минут, она заглянула в денник к оленю. Тот стоял понурый; то ли горечь, то ли тяжелые рога тянули его голову к земле. Дина, не в силах поговорить и хоть как-то успокоить его, погладила по холке. Олень скосил на неё бархатные черные глаза, Дина улыбнулась в ответ.
Магия и грустные оленьи взгляды бодрили лучше кофе. Она плотно закрыла за собой дверь в загон и принялась за работу. Сбоку медленно, но неотвратимо росла горка зеленого волокна.
Через пару часов конюх принес им с оленем завтрак: кашу для неё и зерно для него. Потом в конюшню стали проникать звуки дневной жизни: ученики выезжали лошадей, разговаривали и смеялись. Дина не останавливалась. Руки приобрели сочный зеленый оттенок, неожиданный для таких сухих стеблей. Пальцы ныли от монотонной работы. Когда Дина разгибалась вместо разминки, спина пугающе похрустывала.
Впадая в артизанский транс и двигая руками так быстро, что мозг не успевал понимать происходящее, она могла ни о чем не думать. Что она скажет отцу и бабушке. Как и какими словами расскажет о том, что связалась с полицией и решительно прекратила их долгие отношения с домом Волка, в такое сложное кризисное время. И самое главное: почему она здесь, уставшая и зеленая, пытается вернуть в человеческое тело какого-то полицейского, наперегонки с организованной преступностью и — что особенно возмутит отца с точки зрения бизнеса — абсолютно бесплатно. Из чувства благодарности или чувства вины? Или было что-то еще?
Ответа не было, только хриплый голос спрашивал из темноты автомобиля: «Когда нужно было тебя спасти, ты позвонила мне?»
Дина закусывала губу и продолжала ломать стебли.
Огромный стог кончился еще до полудня. Дина выдохнула и осознала, что многие вещи, такие простые в обычной мастерской, теперь грозили стать настоящим препятствием. Например, как выварить материал с щелочью, если у неё нет ни кастрюли, ни доступа к кухне? Измазав бумагу зеленью рук, она написала конюху письмо. Тот скривился, но обещал помочь.
— Ночью приходите, госпожа, — буркнул он недовольно. — Сейчас на кухне народу много. А золу я вам из печки нагребу, вместо щелочи используете.
Вымыв руки ледяной водой и потерев их щеткой, Дина вернулась в конюшню. Заглянула к оленю — тот был все так же печален, но рана от укуса вроде бы заживала. Тогда, чтобы не терять время даром, она села за вязание.
«Сделаю кофту и оставлю веревочки. Так, чтобы можно было надеть спереди, а на холке завязать», — решила она, гоня от себя ассоциации с больницей для душевнобольных. Там вроде бы тоже завязки на спину крепили.
День пролетел незаметно. Магия помогала Дине вязать быстро и ловко. Нитки струились сквозь её мозолистые пальцы; к ночи на неё смотрело полотно с вывязанным очертанием оленя. Дина не могла объяснить, зачем сделала рисунок, руки сами плели узор.
Уже в сумерках конюх отвел её на кухню, где в больших котлах готовили кашу для жеребят. Это было то, что нужно. Она высыпала ведро золы в один из котлов и добавила волокна крапивы.
«Настоящая ведьма», — саркастически хихикнула она про себя, убирая растрепанные волосы в пучок и стараясь не замечать дикую усталость. Магия обета помогала держаться на ногах, но тело все равно
