обругала сама себя.
Ладно моя сестра, ей против воли достался жених в возрасте, но самой выбирать? Что у них вообще общего? Ирмис прекратила ковырять землю и рассмеялась.
— Сразу видно, что ты никогда не влюблялась. Тебе было бы всё равно и на возраст, и на всё остальное.
— А ты? — подняла я бровь.
Подруга поджала губы, а затем кивнула.
— Было дело, но это было чувство одностороннее и ничем не закончилось. Да и брат просто никого ко мне не подпускает.
— Вот поэтому не надо мне такого, уволь, не хочу страдать. Да и семья у тебя довольно уважаемая. Как бы отреагировали твои родители, влюбись ты, не знаю, в булочника?
— Сейчас всё проще, — махнула Ирмис рукой, — ну если ты не принцесса, конечно. Вон у брата есть девушка из простой семьи, мама сначала была сильно против, и плакала, и умоляла, но брат стоял на своём, он вообще крайне упрямый. Потом она свыклась. Разве счастье детей не имеет значения? Древних родов на всех не хватит. А твоим-то родителям вообще должно быть всё равно, разве нет? Выскочишь замуж за красивого и богатого, нарожаешь детей и забудешь про мытье горшков с тарелками, или что ты там делаешь.
Я так скривилась, что заскрипели зубы, но подруга этого не заметила. «Ну если ты не принцесса, конечно». Какое важное уточнение, и прямо в точку! Как было бы всё просто, будь я дочерью служанки. По крайней мере не пришлось бы врать друзьям. Хотя тогда я и правда всю жизнь мыла бы горшки и чашки. Я постаралась сделать отрешённое выражение лица и выкинуть очередной клубок нехороших мыслей из головы. Хватит. Меня ждёт лесная мирошка, черволист и что-то там ещё, сосредотачиваемся.
Лес, с виду казавшийся таким притягательным и просторным, на деле оказался довольно тёмным и пугающим. Густые кроны деревьев, переплетаясь ветвями между собой, не давали проникнуть внутрь ни единому лучику солнца. Зелёно-сизый полумрак темнел, превращаясь в чёрные провалы меж стволов. Я поёжилась. Первый мой поход в лес нагонял больше страха, чем восторга, и захотелось побыстрее уйти. Тем временем подруга отыскала некоторые растения и, увлёкшись, отошла от меня в сторону.
Травы почти не было, всю землю устилал плотный ковёр из прошлогодней листвы, каждый шаг по которой сопровождался громким шорохом. Хотя мы находились около кромки, лес был явно старый: толстые древние стволы начинались почти сразу. Молодняк же практически отсутствовал, лишь изредка попадалась поросль, цепляющаяся ветками за волосы. Выпутавшись из очередной из них, я решила вернуться обратно к подруге. Пройдя обратно некоторое расстояние, я поняла, что потеряла её из виду.
— Ирмис? — позвала я, но ответа не последовало.
Озираясь по сторонам, я поискала светлый балахон среди тёмных стволов. Откуда я пришла, понять тоже не представлялось возможным. Куда ни посмотри — лес был одинаково густым и старым, ни намёка на близкую границу с лугом, лишь толстые высокие стволы, уходящие в черноту. Неужели я потерялась? В душе начала нарастать паника.
— Ирмис! — крикнула я ещё раз, и снова не получив ответа, всхлипнула.
Порыв ледяного ветра сорвал с земли опавшие сухие листья, пройдя зловещим шелестом по лесу. Я посильнее закуталась в балахон. По позвоночнику пробежали мурашки. Что мне теперь делать? Я же буквально шагов на сто отошла, выход где-то здесь, я просто его не вижу. Ещё несколько раз безуспешно позвав подругу, я захлюпала носом. Липкий ужас окутывал нутро и подбирался к самому сердцу. Воображение активно рисовало картины одна хуже другой. Если меня не найдут, то я умру от голода, или меня сожрёт дикий зверь. Или не зверь… Припомнился недавний рассказ о жуткой находке — неизвестно кем убитых телах, найденных совсем недалеко… Ох… Я обняла себя руками и быстро поморгала, прогоняя выступившие слёзы. Мне почудилось, что реальность слегка рябила, а потом перед глазами что-то промелькнуло, а потом ещё и ещё. О Боги! Это же снежинки! Но… откуда?
Не веря своим глазам, я огляделась по сторонам: шёл несильный снег. Хлопья падали на слой листвы, но не таяли. Почему-то стало жутко. Лес словно изменился, но я не могла понять, в чём дело. Тревога, еле пульсирующая вначале, уже прилично отдавала в висках, а сердце болезненно колотилось об рёбра, грозя их сломать. К горлу подкатывала тошнота. Ещё немного и я перестану дышать. «Помогите», — крикнула я мысленно, но меня никто не услышал.
В тёмной комнате догорали толстые восковые свечи на закопчённых подсвечниках. Света хватало только на небольшой туалетный столик, да часть зеркала. Плотные пыльные портьеры завешивали все окна, не давая просочиться внутрь ни единому лучику света.
Сильно пахло пылью и сыростью, словно комната была необитаема, но за столиком сидела старушка. Она была невероятно худая. Впалые щёки и глазницы делали лицо похожим на череп, обтянутый тонкой морщинистой кожей. Цвет потускневших глаз уже невозможно было определить. С трудом держа в трясущихся тонких пальцах деревянный гребешок, она причесала редкие седые волосы и заколола их сзади. На старушке было надето когда-то красивое платье из бордового бархата с россыпью потускневших камней. Возможно это платье она носила в молодости, даже сейчас, вися на хрупкой сгорбленной фигуре бесформенным мешком, оно выглядело изысканно и дорого.
Женщина положила гребешок в шкатулку и с трудом закрыла её плохо гнущимися пальцами. На столике осталась лишь старомодная брошь с овальным малахитом посередине. С третьего раза она приколола украшение на платье и печально улыбнулась.
— Ты заставил меня ждать, — сказала она тихим усталым голосом и взглянула в зеркало.
— Не надо было так долго скрываться, — ответил ей низкий будто шелестящий мужской голос из тёмной части комнаты, куда не проникал свет.
Мужчина сделал несколько шагов вперёд и наконец вышел на свет, встав позади старушки. На его бледном чуть вытянутом лице застыла торжествующая улыбка. В неестественных алых глазах вспыхнули недобрые рубиновые искры.
— Тебе не страшно? — будто с обидой произнёс он, — у тебя могло быть всё, но ты предпочла жалкое существование в вечных бегах. Зачем?
Слегка потрясываясь от болезни, старушка печально улыбнулась ему и покачала головой.
— Ты так и не понял… — тихо сказала она и горестно вздохнула, — но ты прав, я прожила долгую жизнь и устала бегать, моя история заканчивается так, как этого хочу я. Делай то, зачем пришёл, монстр.
Старушка посмотрела в зеркало абсолютно ясным взглядом и крикнула «Беги», и вампир в одно движение оторвал ей голову.
Крик сам собой вырвался из груди, и я упала в листву. Ко мне потянулись чьи-то руки, но
