– Насть, ты водишь нас зигзагами, – сообщил Матвей.
– А по-другому я не найду место, где оставила маньяков.
Наконец, мы попали на маленькую полянку. При виде нас толстяк разразился руганью.
– Отвяжите хотя бы ноги от рук, терпения больше нет.
Николай бледный до синевы молча сверкал глазами в мою сторону.
– Молодец, Настя, так и вправду невозможно развязаться, – похвалил меня Илья. – Но как, как ты справилась с двумя мужиками. Не понимаю.
Иннокентий посмотрел на меня с уважением.
– Голову Николаю проломил он, – Я кивнула на толстяка. – А этого я оттолкнула ногами, мне кажется, он ударился обо что-то башкой.
Илья заметил кровь и подошел ближе.
– Он приложился головой о пенек. У него наверняка тоже голова пробита.
– А потом я обоих эфиром угостила. У Николая в сумке нашла. Он сам мне об этом сказал.
Мы с Ангелом смотрели, как Иннокентий с Ильей распутывают мои узлы и одевают на преступников наручники. Матвей держал меня за руку, словно я была маленькой девочкой и шепотом выговаривал:
– Никогда ещё так не переживал. Ты меня седым раньше времени сделаешь. Ужасно хочется запереть тебя в комнате и никуда не выпускать.
Я отогнала комара, противно зудящего перед лицом, и тихо сказала:
– Теперь незачем меня запирать, маньяк пойман.
***
После приезда следственной бригады меня отпустили домой. Матвей коротким путём вывел меня к дороге и по пути говорил, говорил. На мой прямой вопрос, что связывало его с дочерью Полины Андреевны. Он ответил:
– Ничего.
Я остановилась и посмотрела на Матвея. От честного ответа Ангела зависели наши отношения. И он это, наверно, понял – почувствовал сердцем: сейчас не время скрытничать.
– После окончания института Физической культуры я вернулся в Вереево. С Олегом мы дружили со школы. Я нашёл его на конюшне, чудом сохранившейся после развала лесхоза. В стойлах находилось с десяток лошадей. Леспромхоз к тому времени почил в бозе, участки для вырубки леса выкупили частники. Здания столовой и конторы начали разрушаться. Бывшие работники теперь ишачили на новых хозяев. Меня поразило запустение на прежде ухоженной территории. Ты видела: какое там красивое место. Мы поговорили. Как я понял, лесхоз давно преобразовался в ЗАО, и от ранее большого предприятия осталась только контора в Вереево и несколько гектаров леса. Громов получал копейки от этого ЗАО, его лошадки возили дрова и сено для сельчан. Надеюсь, ты заметила: ни газа, ни центрального водоснабжения в селе нет. Я мечтал организовать своё дело, связанное с туризмом. Идея вырисовывалась только в общих чертах. А тут была готовая площадка для турбазы. Если подремонтировать здания, навести на территории порядок, можно уже на следующий сезон принимать туристов. Я рассказал Олегу, он чуть не заплакал. Оказывается, его драгоценные лошади должны были пойти под нож. Конюшню и лошадей собирались ликвидировать. Видите ли, их содержание убыточно для новых хозяев. Впервые видел слёзы у своего друга. Громов с детства любил и ухаживал за лошадьми. Он и на ветеринара выучился, чтобы лечить их. В общем, нам удалось взять кредит, немного помогли друзья. Мы выкупили здания, лошадей и участок леса. Не буду утомлять тебя рассказом, только скажу: через три года нам удалось не только отдать кредит, но и выстроить новые домики. Сейчас «Серая сова» стабильно приносит прибыль. Нам сильно повезло, что в самом начале не пришлось тянуть свет и воду на базу. Электричество провели ещё в советское время, а воду качают скважины. Там водоносный слой близко.
Мне было интересно слушать Ангела, но я хотела узнать о Светлане, а он начал рассказ издалека. Пришлось терпеливо внимать его словам. Мне подумалось: вряд ли Матвей разговорчив, поэтому пусть выговорится.
– Тяжело вспоминать историю с дочерью Полины Андреевны. – Ангел катил мотоцикл, капли пота блестели у него на лице. Он остановился отдохнуть, теперь береза послужила опорой для «Ямахи». Матвей сломал ветку у орешника и стал сбивать головки васильков, растущих на полянке.
Я с возмущением забрала у него ветку. Как ребенок, тянет время.
– Я тебя слушаю.
– Мы с Олегом решили немного отдохнуть от забот, половить рыбу, искупаться. На пляж пришли две девушки. Мы познакомились с ними – это была Светлана с подругой. – Он замолчал.
Сердце сжалось от переживания и ревности. Пришлось напомнить о себе.
– Дальше. – Я вдруг испугалась и захотела ему сказать: – Ничего не говори, не надо.
Матвей посмотрел мне в глаза, улыбка тронула его губы.
– Ты такая беззащитная в этом наряде. Настя, я пытаюсь припомнить тот день. В нём не было ничего необычного. Мы поиграли в волейбол, поболтали. Оказалось, мы учились в одной школе, только девчонки старше нас на три года. Я и думать забыл об этой встрече. А вот Светлана нет, она стала буквально преследовать меня. Оказалась очень навязчивой девушкой. Я не выдержал и прямо объяснил ей: женитьба в мои планы не входит, тем более на ней. Последовавшие за этим разговором события надолго отравили мне жизнь. Светлана покончила с собой, а меня обвинили в жестоком обращении с ней. Я чувствовал свою вину. Почему не заметил её подавленного состояния? Не было у нас никаких отношений. Ничего я ей не обещал и не давал никакого повода. Поверь мне. – Матвей взял меня за руку. – Мы спокойно поговорили. Она обозвала меня козлом, но это обычное дело у женщин, обиженных отказом, – хмыкнул он. – Понимаешь, ничего не предвещало трагического финала. Не замечал я с её стороны особой страсти. – Ангел посмотрел на меня и глухо сказал: – Какое-то время после её гибели я панически боялся женщин. Думал никогда вас не пойму, вы для меня существа с другой планеты. Понадобилось два года, чтобы я перестал шарахаться от слабого пола, – произнёс он насмешливо. – Наш бизнес пошел на лад и стал приносить доход. Не скрою, появились и желающие на роль жён или любовниц.
– О-о-о я видела ваши развлечения с подружками на речке, – вырвалось у меня.
– Следила? – поинтересовался Ангел и, заметив мое вспыхнувшее лицо, вздохнул: – Но до конца не досмотрела. Мы обещали девушкам только купание у реки и всё.
– С выпивкой и музыкой, – съехидничала я.
– Да. – Не стал отпираться Матвей. – Но тебя ведь не это интересует? Так вот ничего не было. Иначе Соня с Элей вели бы себя иначе. Поверь, я научился лёгкому не обременительному флирту с клиентками и виртуозно лавирую на грани фола. Не даю им переходить к прямым действиям. Раздаю авансы нескольким дамам сразу, – улыбнулся он.
«Еще бы, – подумала я, рассердившись, – Сообразил, как получать удовольствие от этого флирта. Сталкивал девушек лбами и наблюдал за их кознями друг другу».
– Ежик, ты ревнуешь? – Ангел обнял меня за плечи. – Зря. Когда ты, как чёртик, выскочила из дольмена и посмотрела на меня с презрением, я почувствовал себя альфонсом, игрушкой у богатых девиц. Ещё никто так не злил меня. Пигалица с ямочкой на подбородке задирала передо мной нос.
– Я этого не делала.
– Жаль, ты не можешь видеть себя со стороны. Таким жгучим презрением полыхало из твоих глаз. Даже обидно.
Я засмеялась:
– Можно подумать, ты испугался.
– Нет, но рассердился это точно. Второй раз я увидел тебя у полицейского участка с бутылкой в руке. Рядом с тобой сидел мужичок бомжеватого вида. Ты пила прямо из горла! И опять смотрела на меня с вызовом и не отводила глаз. Да я твой взгляд чувствовал спиной. Он прожёг мне лопатки. Я не одёрнул туристов. Сам находился в шоке. Алкоголичка? Только вид у тебя был странный, как у человека, попавшего в беду. Я заметил и бледное лицо и что-то ещё, боль, мука… Когда мы вернулись в село, я сразу пошел к Александру Васильевичу. Фамилия у тебя не менее странная, чем у меня и совершенно тебе не подходит. Ты подвижная, как ртуть и буквально искришь. Участковый рассказал, что ты приходила опознавать сестру, а это нешуточное потрясение. Девушку нашли в жутком состоянии. Что за бомж сидел с тобой на скамеечке, он не знал. Василич тревожился: ты сознательно сделала себя приманкой для маньяка.
– Я бы так не сказала. Не то чтобы сознательно, немножко спровоцировала.
– Немножко? Да ты подставила себя. Он же клюнул на тебя. Ты могла погибнуть. Настя, горе мое, никогда больше так не рискуй. У меня сердце заболело, как у старика, при одной только мысли, что не увижу тебя больше. – Матвей погладил меня по щеке и легонько поцеловал.
Я ойкнула. Губы саднило. Прокусила их до крови, когда пыталась при виде Николая, сдержать крик ужаса.
– Извини. Когда я узнал, что ты остановилась на квартире Полины Андреевны, похолодел от предчувствия. У меня до сих пор в ушах звучат её крики: «Ты погубил мою дочь».
Маньяк почему-то невзлюбил квартиранток бабы Поли. Мне даже приходило в голову, что старая карга сама убивает девушек: мстит за дочь. Заманивает в лес и убивает. Теперь-то я знаю – это делал жених Светланы. У него наверно крыша поехала после её смерти.
