щечки. ― Ну давай поженимся, ну позязя.
– Не надо так широко улыбаться, иначе я подумаю, что ты специально всё подстроил.
– Отвечаю, нет. На плехе[48] поклясться могу. Но круто же ведь: у нас и киндер. Сладенький такой, пухленький, вечно орущий. Привет недосып, дёргающийся глаз, сорванная психика и всякое такое.
– Твой оптимизм поражает.
– А твой пессимизм удручает. Я с мамкой с детства гонял по её командировкам, прекрасно, скажу тебе, жилось. Все отели в городах нашей необъятной знаю. И она не жаловалась, а ведь была одна. Рожала для себя. А у тебя есть я.
– И ты никуда не денешься?
– А ты штампик в паспорте поставь и узнаешь.
Демидова смотрит на меня долго, испытывающе.
– Откуда ж ты такой взялся?
Хочу пошутить, что в роддоме аисты подкинули бракованный товар, но не успеваю. Ко мне льнут, оставляя на губах долгий, нежный поцелуй… с привкусом соли на губах. Не понял.
– Ты чё, плачешь? Совсем ку-ку? Или это ваши фишки беременяшные уже пошли? ― не, в натуре. Она ща разревётся, глаза на мокром месте. ― Ччч, не надо истерик, ― притягиваю Пулю обратно, утыкая её носом в фирменную футболку и зацеловывая крашенную блондинистую макушку. ― Только не говори, что это слёзы обречённости.
Ткань на спине крепко стискивают, а меня самого обнимают всей своей хрупкой женской силой. От одного этого можно растечься счастливой лужицей, а тут ещё и слышу сквозь включённый диджеем микс тихое:
– Я люблю тебя…
Ааа… Просто отвал башки. Лучший день рождения в жизни. А может стать ещё лучше, если… Нашариваю в заднем кармане её брюк телефон, мельком паля дисплей. Начало одиннадцатого.
– Блин. Не успеваем.
– Куда, ― Паулина, всхлипывая, отлепляется от меня. Рёва-корова, ну ваще. Я, по моему, первый раз вижу её в слезах.
– Завтра узнаешь, ― подтираю поплывшую тушь. ― Дай угадаю, теперь ты попросишь меня придержать новость? Потому что я вот в таком вот шаге, ― для наглядности показываю "чуть-чуть" большим и указательным. ― От того, чтобы не пойти орать со сцены.
– Что останавливает?
– Ты этого не хочешь. Ты ведь этого не хочешь? ― отрицательное мотание головой. ― Ну вот. И я не хочу. Мы потом что-нибудь эффектнее придумаем. Чтоб новость бомбанула.
* * *
― Паспорт, снилс, чё там ещё надо ― взяла?
– Взяла, взяла.
– Так поехали.
– Куда ты так торопишься?
– Сроки горят.
Не вдаваясь в подробности, загружаю Пулю в тачку и выезжаем с территории хауса.
– С детским креслом уже так не погоняешь, ― не улетая на резком повороте только благодаря ремню безопасности, замечает недовольно она. ― Да и спорткар не очень практичен, коляску и ту не засунешь в багажник.
– Фигня. Купим другую тачку.
– Квартиру тоже купим? Или скромненько, в съём?
– Квартира зачем?
– А кому нужен младенец в хаусе?
– Ничё, потерпят. По крайней мере, ещё пару годков. А потом уже да, своей хатой обзаведёмся.
– А твоя мама на такое согласится?
– Это я беру на себя. И рокировочку тоже.
– Какую?
– По жилплощади. Герыча спихнём: либо к пацанам, либо с Софкой пускай съезжается. А мы ко мне переберёмся. Ремонтик сделаем и там и для детской останется место, и для нашей спальни.
– Ты уже что, всё продумал?
– Ага.
Ночью уснуть так и не получилось. Рад ― не рад, готов ― не готов, но сомнений то в башке много. Как, что, куда, где… Вроде стрёмно становится отцом, когда сам ещё тупица, с другой стороны… Поумнею я уже вряд ли. Придётся мелкому жить с таким батей.
– Универ для мелкого тоже выбрал?
– Ну не, так далеко пока не смотрел. Только школу.
Пуля усмехнулась, но промолчала. Правильно, пускай пока молчит. Это она ещё не знает, что после женской консультации мы поедем в ЗАГС, подавать заявление. Там успеет вдоволь набурчаться, но фиг соскочит. Двери запру и не выпущу, пока согласие не даст.
* * *
― Прикинь, ты тоже будешь таким дирижабликом, ― присвистываю, когда мимо нас проходит глубоко беременная девчонка. Сама худенькая, а под кофтой будто арбуз засунули. Как она с таким пузом-то двигается ещё активно, почему её не перевешивает?
Пуля комплимент не заценила.
– Любовь ― это когда мы вместе смеёмся над кем-то, а не когда ты смеёшься надо мной.
– А я не смеюсь. Я умиляюсь, ― соскакиваю со скользкого диванчика на корточки, чтобы можно было потискать ещё плоский животик. ― Это же будет та-а-ак мило. Знаешь, что надо будет сделать? Намутить фотосетов. Ну которые ща модные: типа взорвался пузень, или с приколюхой какой. Софку припряжём чё-нить нарисовать, она умеет. Во стата[49]-то подскочит.
– Я у тебя что, теперь вдохновение для новых постов?
– Ты ― теперь звезда всех моих профилей. Смирись.
– Не боишься, что не оценят? Твои поклонницы больше по бицухе тащатся. Зачем им там я?
– Не нравится, пускай отписываются. Главное, нравится мне, ― притягиваю её за колени поближе, постукивая по любимому животику согнутым пальцем. ― Есть кто в домике? Отзовись! Когда он начнёт толкаться? Долго ждать?
– Долго.
– Очень долго?
– Раньше начала зимы даже не жди.
– Ну вот, ― грустненько. ― Ну и ладно. Подождём, ― стискиваю Пульку, прижимаясь к пузяшу щекой. Забавно, сердце словно у пупка стучит. ― А УЗИ когда можно сделать?
– Хоть сейчас, но ты ничего всё равно там не увидишь пока.
– А грудь увеличится, да?
– Что, моего размера уже недостаточно?
– Достаточно, но это ж
