а Дева Мария стала лить слезы, чтобы смыть кровь со своего Сына. Ее слезы действительно остановили кровь. После этого церковь, где находилась эта икона, стала местом паломничества огромного количества верующих, которые приходили со всей Украины. Коммунистические лидеры оказались перед масштабным религиозным психозом верующих, грозившим перерасти в новую гражданскую войну. Некоторые из них с отчаянием заявляли: «Религия как гвоздь. Чем глубже он входит, тем опаснее она становится»[305].
Православие господствовало в сознании людей потому, что в стране по-прежнему преобладали крестьянская община и сельское хозяйство. Только в 30-х гг. данная ситуация изменилась, так как в селе была проведена сплошная коллективизация и уничтожено кулачество. Большевики, проводя эту политику, использовали стандартную тактику: терроризм, экспроприация, искусственное создание голода. В то время умерли миллионы крестьян, был нарушен традиционный патриархальный уклад в деревне, православные церкви подверглись такому разрушению, что больше не подлежали ремонту.
У советской нации, появившейся на кладбище христианской России, была религия со своим собственным псевдокультом, которую она цинично заимствовала у православия. Идеология партии основывалась на инициациях и обрядах посвящения, а также на светских мучениках и святых, но, прежде всего, на почитании главного божества на земле — Иосифа Сталина[306].
Большое разочарование
Большинство людей очень беспокоили события в Советской России, и они опасались, что такое может произойти во всей Европе. Социал-демократические революции и массовые выступления трудового народа были особенно сильны в 1919 г., в результате которых образовались недолговечные коммунистические государства в Венгрии и Баварии. Рабочие движения реально угрожали государственной власти в Италии и Англии, что сильно напугало старую аристократию[307].
Но, несмотря на высокую активность народных масс в 1919 г., революции не привели к таким глобальным последствиям, к каким они привели в России. Вскоре после этого по всей Европе прокатилась волна широкой международной реакции, приведшей к созданию фашистского государства в Италии. Так как накал страстей народного возмущения против своих правительств иссяк, это вскоре привело к появлению почти во всей Западной Европе фашистских и авторитарных режимов. Не последнее значение в этом сыграл и религиозный фактор. Хотя авторитет традиционных религий после войны снизился, это не помешало государству вновь прибегнуть к их помощи, используя против коммунистической идеологии. Большинство неокультов заявляли о своей аполитичности, но они также внесли свой вклад в пропаганду мессианства и популяризацию мистических идей, чем способствовали зарождению в Западной Европе реакционного национализма[308].
Движения ветеранов правого толка вновь стали эксплуатировать риторику военного времени и призывать в свидетели правоты своих намерений погибших товарищей. Используя уже известные образы «Лучника», они логично аргументировали свою позицию. В 1929 г. Хорст Вессель написал гимн нацистской партии, в котором есть такие слова: «Друзей, Ротфронтом и реакцией убитых, шагают души, в наши встав ряды».
В течение всех межвоенных лет границу между политическим экстремизмом и религиозным рвением было очень трудно различить. Даже в Соединенных Штатах Америки в середине 20-х гг. организацию Ку-клукс-клан поддерживало несколько миллионов человек, которые активно выступали против всяческих попыток католиков взять первое место в США. Из-за военизированной структуры, особой пристрастности к униформе, мистическим символам и культу насилия Ку-клукс-клан был приравнен к фашистским и ультранационалистическим движениям, на которые в это время была мода в Европе, но американская модель фашизма всецело базировалась на религии. Лидерами этого движения были представители протестантского духовенства, а его гимном стал измененный христианский псалом[309].
Германия: путь к реваншу
В то время как некоторые церкви были уничтожены, другие продолжали свое существование. Но их безопасность теперь всецело зависела от того режима, который они всячески поддерживали. Такое положение вещей мы наблюдаем в Германии.
Армагеддон в Германии начался годом позже, чем в России. В ноябре 1918 г. страна потерпела поражение в Первой мировой войне, и вооруженных сил у нее больше не было. Консерваторы и националисты искали утешение в мифах, которых накопилось предостаточно за последние годы, именно с их помощью они вдохновляли себя на возрождение немецкой армии, чтобы нанести человечеству новый смертельный удар в спину. Как иначе можно было ответить за свое позорное поражение? Немцы так были близки к победе весной 1918 г., что не могли понять свое полное крушение летом от объединенных военных сил стран Антанты. Германия не могла смириться с этим и вновь думала о победе в новой войне. Немецкие патриоты-пропагандисты обвиняли в поражении своей армии в октябре-ноябре 1918 г. социалистов, левых, пацифистов, и, конечно, евреев. В эпоху господства социал-национализма это стало своеобразным политическим клише. По этому поводу в 1943 г. хорошо сказал Герберт Маркузе[310]: «Система национального социализма была изобретена специально, чтобы дать победу немцам, которой их лишили в 1918 г.»[311]
Религиозные мыслители, особенно протестантские, искали объяснение крушению своих надежд в 1918 г., которые страстно лелеяли в августе 1914 г. Они успокаивали себя тем, что многое от них было скрыто, их обманули и дезинформировали, нисколько не сомневаясь в своей правоте. Лидеры церкви считали себя невиновными, полностью снимая ответственность за все преступления, на которые они толкали свой народ[312]. Точно так же, как в 1914 году они возглавляли националистическое движение, четыре года спустя немецкое протестантское духовенство представило некоторые из самых ясных заявлений о национальном отчаянии и предательстве. Легендарный протестантский проповедник Германии Бруно Деринг был сторонником мифологической идеи «удара в спину». Он проповедовал в 1918 г., что Бог не отказался от немцев, но немцы отказались от Него, это предательские элиты «осквернили алтарь родины». Хотя он и не обвинял во всех бедах Германии евреев, но вскоре это станет главной темой у других протестантских священников. Богослов Рейнгольд Зееберг[313]составил на латинском языке эпитафию для военного памятника, которая стала настоящим девизом поколения 40-х гг. Рейнгольд Зееберг посвятил эту эпитафию всем погибшим на войне выпускникам берлинского университета, она гласила: «Непокоренных победили, но мы снова победим»[314].
Вспоминая 1914 год, проповедники вновь создавали национальный кризис. Являясь свидетелем новой демократической республики, Герман Лаухсен сокрушался:
«Пруссия ушла. Германия ушла, утопии управляют нами. Кайзер — ложь и неправда, как надоевшая кровать. Нет больше Бога и божественного правосудия. Мы переживаем Голгофу».
Новая немецкая республика не была коммунистической, как в России. По Конституции 1919 г. церковь была отделена от государства, но одновременно объявлялась полная религиозная свобода, и за церковью сохранялись многие довоенные привилегии. Откровенные националисты военного времени лишь наполовину признавали эту республику. Гарнак и Трёльч приняли республику, как и либералы, подобные Паулю Мартину Раду, который издавал газету «Христианский мир». Большая же часть протестантского духовенства придерживалось
