Тимур крикнул с лестницы второго этажа:
— Поезда ждут?
— Да, — ответила Лена с неудовольствием. — Дисциплинированные! Там рядом можно проехать, минуя шлагбаум… Я всегда так.
— Дисциплинированные — это хорошо, — сказал Тимур глубокомысленно. — Я дисциплинированных вообще-то люблю…
Глава 12
Мы на кухне заправлялись кофием и лопали крохотные пирожные, когда ворота поднялись, на выложенную плитками площадку вкатился внедорожник. Правая дверца распахнулась, показалась длинная изящная нога в дивной туфельке с блестками. Следом появилась молодая женщина с развитой фигурой, короткая стрижка, милое хорошенькое личико, белая маечка с открытым животом, короткие шорты, все тело покрыто плотным загаром.
— Рая, — сказал Тимур. — Классная подружка, всегда веселая, никогда не унывает! С нею здорово.
Ее спутница возилась в машине дольше, мы видели сквозь лобовое стекло, как надевает туфли, наконец выбралась, ростом чуть повыше, сдобная такая пышечка, на вид моложе Раи, хотя я бы не решился определять их возраст даже приблизительно. Пластическая хирургия из семидесятилетней может сделать шестнадцатилетнюю, в то же время тинейджеры в сексуальных забавах искушены больше иных взрослых.
Лена вышла с широкой улыбкой на лице и широко распахнутыми руками. Они обнимались, целовались, а когда поднялись на широкую веранду, обнимались и целовались с нами. То, что в последний момент мы заменили Романа женщиной, их то ли не смутило, то ли не подали вида.
Потом со смехом и шуточками неспешно готовили барбекю. Лена разложила на столе салфетки и плоские тарелочки, Тимур взялся помогать, и уже через пару минут они лизались на краю бассейна, потом разогрелись настолько, что перешли к реальному сексу. Алла прижималась ко мне сперва только грудью, потом всем телом, наконец завела настолько реально, что я взялся за края ее маечки. Алла охотно вскинула руки, ткань поползла вверх медленно, дразняще, выпрыгнули упругие груди, имплантаты теперь ставят настолько ювелирно, что при всем желании не отыскать шрамики.
Она засмеялась, отодвинулась, давая осмотреть себя, женщины с такими фигурами это любят, не зря же вкалывали в фитнес-залах и лежали под ножом хирурга.
Как у Лены, у нее тоже красивые и безукоризненные груди, мне показалось, что мы запоздали с реакцией, от нас ждали, что уговорим раздеться сразу при выходе из автомобиля.
Алёна смекнула раньше меня и довольно бесцеремонно содрала с Раи шортики и трусики, оставив только туфли. Рая хихикала и прижималась к ней, как лоза к дереву.
— Да сгинет наука! — провозгласил Тимур ликующе. — Нам ум — не товарищ! Да здравствует хлюпанье мокрых влагалищ!
Лена хохотала, девочки повизгивали в восторге. Я оглянулся на Алёну и Раю, почему-то показалось, что будут лизаться и петтинговать, но Алёна поставила Раю на четвереньки и, крепко ухватив ее за пышные ягодицы, жестко драла пристегнутым старпоном. Рая постанывала и закатывала глазки, полные груди тряслись, прическа развалилась, волосы закрыли ее лицо.
…Потом мы все плескались в бассейне, вода хрустально прозрачная, теплая и с ароматизированными добавками. Рая льнула к Алёне, томно закатывала глаза и все норовила прижаться к ней, сесть на колени или хотя бы обнять за шею.
Алёна же, чисто по-мужски, потеряла к трахнутому объекту интерес, ей бы сейчас мощный ноут прямо в бассейн, к Рае относилась со снисходительным пренебрежением, что Раю ничуть не задевало, она щебетала и продолжала ласкаться.
Лена после короткого, но бурного секса чмокнула Тимура в щечку и вернулась к обязанностям хозяйки. Она оставалась, как и вначале, обнаженной, именно обнаженной, а не голой, так как профессия фотомодели приучила изображать перед камерой нужные эмоции и в то же время отучила от даже слабой мысли, что появляться голой перед людьми не совсем удобно. Она держалась совершенно так же, как если бы была одета в платье до полу и с воротником под самое горло, и мы с Тимуром тоже старались не обращать внимания на ее сказочно безукоризненную фигуру и весьма аппетитные сиськи.
Я вспомнил старое доброе время, когда это только начиналось. Когда вообще были сперва единичные случаи, потом пошло чаще и чаще, началось с кинозвезд, которые считали своим долгом якобы нечаянно показаться с голой грудью или пилоткой где-то перед как бы случайно оказавшимися теле- и фотокамерами. Вслед пошли певицы и прочие деятели шоу-бизнеса, а потом прорвало плотину: наконец-то решились те, кто хотел, но все ждал, «когда будет можно». Теперь в глазах рябит от обилия одинаково выбритых и подкачанных гелем пилоток, которые демонстрируют с унылым однообразием на улице, в транспорте, в магазинах, даже из витрин супермаркетов.
Точно так же все одинаково начали делать неимоверно раздутые внешние половые губы, и опять же стадо ломанулось все в одну сторону, никакой фантазии, все мыслят одинаково. Хуже того, куда ни глянь, везде эти назойливо распахнутые пилотки, но все сливки собрали те, первые, а сейчас, когда это стало массовым, только легкая и чуточку брезгливая жалость к опоздавшим. Лучше бы уж спрятали, не позорились. Все равно интерес не к этим, что выставляют напоказ всего лишь бритые или с нагеленными губами, а опять же к тем, кто решается на некие новые навороты, кто рискует, шокирует, ужасает…
Алла, поблескивая блестящими и неестественно тугими ягодицами, выбралась из воды и сбегала к ящику барбекю. Тимур заорал вслед, чтобы брала на всех, да побольше, побольше.
Лена тоже выбралась из воды, строгая и прекрасная, оглянулась:
— Там мартини, баккарди, шампанское…
— Мартини, — сказал Тимур.
— Баккарди, — сказала Алёна.
— Шампанское, — заказал я.
Рая прижалась к Алёне и проворковала:
— Мне тоже баккарди… или что Алёна велит…
Лена улыбнулась и пошла в дом, ровная и целомудренная, вообще не двигая бедрами, в то время как Алла раскачивала ими так, что едва не падала в траву с выложенной плитками дорожки.
Лена оставила несколько бутылок и кучу фужеров на краю бассейна, сама соскользнула в воду тихо, без всплесков. Тимур принял ее в руки так, словно она уже была его частью.
Алёна подплыла ко мне по-лягушачьи, загребая обеими руками и отталкиваясь задними лапами. В ее глазах было странное выражение, намокшие волосы прилипли ко лбу, на широких бровях блестят капельки воды, а из-под них на меня в упор смотрят темно-синие глаза.
— Ну как тебе?
— Хорошо, — ответил я. — На какое-то время можно поверить, что есть жизнь и без инета, компов, хай-тека…
— На какое? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я честно. — Сказать по правде, я, как и Корневицкий, еще не бывал в отпусках и вообще не отдыхал…
— А что теперь?
— Не знаю, — повторил я. — Как будто что-то сломалось. Байма закончена, баги будет вылавливать и вылизывать движок уже команда попроще, а нам пора задумывать что-то грандиознее… но сейчас вот некая пустота.
— У тебя это будет недолго, — сказала она серьезно и вдруг засмеялась: — Сегодня же и закончится. Бросишься к ноуту. Ты же не забыл его дома?
— Ты что? — ужаснулся я. — Я без него даже спать не ложусь. На заднем сиденье!
Она засмеялась, продолжая двигать руками, чтобы удержаться на воде. Кроме головы, на поверхности только ягодицы, красивая спина прячет изящный изгиб, хотя даже волны не скрывают красиво очерченные крупные груди с широкими светло-розовыми ареолами и постоянно напряженными сосками.
— Вот видишь, — сказала она победно, — несчастные мы люди…
— Не знаю, — ответил я с неуверенностью, — но как-то не чувствую себя несчастным. Хотя мандраж есть. Но это из-за скорого ввода серверов…
Тимур прокричал с того конца бассейна:
— Эй-эй! Только не о работе!
Алёна засмеялась:
— Вот видишь!.. Ладно, пойдем отыгрывать свои роли.
Мне показалось, что в верхнем окне соседского особняка блеснуло, словно некто рассматривает нас в подзорную трубу или в мощный бинокль. Может быть, даже фотографирует…
Хрен с тобой, мелькнула раздраженная мысль, фоткай. Мы не голливудские звезды, чтобы такие снимки выкладывать в инет, а просто голых там давно пруд пруди. Таких, как вот мы, уже не помещают.
Открытость пришла, хотим этого или нет. И будет ее все больше. Уже давно чуть ли не в каждом из многоквартирных домов в городе находится любитель подглядывать, что устраивается с мощным биноклем и рассматривает, что делается в квартирах напротив.
Запретить смотреть нельзя, это их право, можно только либо всякий раз завешивать окна плотными шторами, либо махнуть рукой и сказать: хрен с вами, смотрите, мне не жалко. Но уже сейчас при том обилии усовершенствованных шпионящих гаджетов, что с каждым годом выбрасывается на рынок, никакие шторы не помогают, так что остается единственный выход: а, ладно, смотрите, хрен с вами.
