матерого волка. Обрушил на противника серию молниеносных атак и закончил бой в первом раунде. Жестким нокаутом, у противника даже капа вылетела.
Помимо бокса, я смотрел выступления по художественной гимнастике и плаванию. Очень уж симпатичные там девушки выступали.
Когда я выходил из зала по гимнастике через служебный вход, познакомился со спортсменкой из Швеции. Викториа Улофссон, безупречная фигура, очаровательная улыбка, золотистые волосы и бездна обаяния.
Она уронила полотенце и не заметила. Я догнал ее и постучал по плечу. Заодно и познакомился.
Как можно пропустить девушку с такой улыбкой на миллион шведских крон? Правда, никаких целей не преследовал. Хотя Викториа и улыбалась. Причем очень поощрительно.
Дома меня ждала Маша. Каждый день я разговаривал с ней по телефону. Девушка радовалась моим успехам и скучала. Зачем мне ей изменять, даже просто в мыслях? Поэтому я раскланялся со скандинавской красавицей и отправился к себе.
На третий день после первой победы настало время для нового поединка. Странно, но в этот раз я чувствовал себя по-другому.
Все два дня я усиленно тренировался. Обсудил с Худяковым и другими боксерами десятки стратегий. Просмотрел видео выступлений англичанина на других соревнованиях. Напичкал себя позитивными утверждениями, по самые уши.
Но все напрасно. Когда я проснулся в утро перед боем и вышел на лоджию, то обнаружил на полу дохлого воробья.
Мы жили в двухэтажном домике с несколькими номерами. Для каждой делегации выделяли по несколько таких коттеджей.
Вокруг деревья, травка, птички щебечут. Газоны и кустарники ароматных цветов. Живописный парк. Красота неописуемая. До этого у меня не было повода жаловаться. И вот на тебе, говнистый сюрпризец подкинули.
Если бы я был суеверный, то испугался бы. Херовый знак перед важным боем. Но тогда еще я был накачан мощными установками на победу, поэтому не обратил внимания. Завернул птицу в газету, отнес в мусорку.
Когда брился, чуток порезался. Потом поскользнулся на кафеле, упал, ударил локоть. Чертовски больно.
Во время пробежки за мной погналась собака. Чей-то дикий сенбернар. Лаял и рычал. Огромный пес, размером с небольшого теленка. Как здесь очутился, непонятно.
Я остановился и посмотрел на него, выставив руки. Как там я проделывал это у Касдаманова в поселке? Представил, что я медведь, косматый и злой. Я таких сенбернаров разделываю на завтрак. Пес остановился, поглядел на меня. Порычал, потом успокоился и отошел.
Прибежали охранники, очень извинялись. Оказалось, это собака одного из замов МОК, отвязалась от поводка. Хорошо, что она попалась мне, а если бы напала на девушек-спортсменок?
После завтрака, когда мы садились в автобусы и выезжали на соревнования, над головой закаркал ворон. Я остановился и посмотрел на него. Спросил мысленно: «Ну, чего там еще?». Ворон снова каркнул пару раз. Как будто хотел предупредить.
Что за мистика творится? Может, отменить этот чертов бой? Впервые со времени приезда на Олимпиаду у меня появились сомнения в победе.
Но как отменишь? Посчитают за технический нокаут и вообще пролетишь. Нет уж, лучше драться. Пофиг на приметы. В конце концов, я советский боксер. Никакой мистики.
— Ну, ты как? — спросил Худяков в автобусе. — Все в порядке? Что-то ты задумчивый какой-то.
Вот он всегда так. Вроде иногда дуб дубом, а нет, что-то чувствует.
Ладно, черт с ними, со знаками. Что я, какая-нибудь трусливая баба, верящая в знамения? Надо переломить ход событий своей волей.
— Все отлично, — я через силу улыбнулся. — Просто задумался.
Худяков покачал головой.
— Все верно, правильно тревожишься. Этот Эванс тот еще фрукт. У него, как и у тебя, ни одного проигрыша. Парень опытный. Сорок боев, одни победы. Из них тридцать с лишком нокаутом. С ним надо ухо востро держать.
Ну, конечно, умеет тренер успокаивать. Я и так все это знал. Вот зачем надо было напоминать о непобедимости англичанина?
— Хватит, Игорь Николаевич, — сказал я раздраженно. — Дайте сосредоточиться перед боем.
Я ехал в автобусе, смотрел на чистенькие улочки Мюнхена. Думал о своем. Моя мораль сбита этими дурацкими знаками. Боевой дух поколеблен. Это плохо, очень плохо.
Егор Дмитриевич считал, что в боксе для победы важен дух. На восемьдесят процентов. И лишь на двадцать сила, скорость и техника. Физические факторы, короче говоря. Он всегда требовал поколебать дух противника. А свой сохранять непоколебимым.
Все верно, только сегодня у меня что-то сбилось. Как будто полетела какая-то деталь в механизме. И от этого сбились тонкие настройки. Я постарался сосредоточиться на победе.
До стадиона, где проходили соревнования, ехать еще минут пять. Я закрыл глаза, дышал равномерно. Постарался изгнать посторонние мысли из головы. Но это плохо получалось. Только я настроюсь на победу, как перед мысленным взором снова возникал труп воробья. Вот зараза.
Ну-ка, попробую еще. Надо отвлечься от окружающей действительности. От всех отвлекающих факторов. Плевать на рокот мотора, разговоры коллег, смех и крики. На гудки автомобилей на улицах.
Внимание, я осторожно изгоняю все негативные мысли из головы. Торопиться не надо. Важно убрать всю нечисть, весь мусор. Не надо придавать такое значение предстоящему бою.
Главное, соблюсти мысленный баланс. Забыть о бое, чтобы перестать волноваться. И в то же время сосредоточиться только на нем. Вот такая вот дзенская ловушка для ума.
Я пытался представить Эванса лежащим на ринге передо мной. Но нет, получалось плохо. Вместо этого вместо англичанина клубился какой-то серый туман. Даже в мыслях противник упорно не желал проигрывать. Что за чертовщина такая?
— Витя, мы приехали, — Худяков осторожно потряс меня за плечо. — Просыпайся.
Я открыл глаза и огляделся. Да, действительно. Мы прибыли. Все уже вышли, остались только мы. Оказывается, я даже задремал. Причем так крепко, что не заметил, как приехали.
— Ах да, — сказал я и схватил сумку. — Спасибо. Что-то я уснул.
Выбрался наружу и потянулся, хрустя суставами. Медитация дала свои плоды. Я чувствовал себя гораздо лучше. Короткий, но крепкий сон будто смыл прежние страхи.
Противника не удалось одолеть в мыслях. Но теперь я чувствовал, что смогу сделать это в реальности. Иногда не только мысли влияют на действительность. Но и наоборот
