головой.
– Света тебя не рожала.
Уверенность, с которой он это произнес, заставила покачнуться ее собственный мир. Как, ну как понять, что из сказанного им – правда, а что – просто бред?..
– Папа, кто такая Арина? – задала она вопрос, не особо надеясь на вменяемый ответ.
– Почему ты спрашиваешь? – нахмурился он сурово, почти напоминая себя прежнего в этот миг.
– Потому что я встретила женщину, похожую на меня, как две капли воды! – проорала она, не выдержав, уже подсознательно понимая то, чему все еще противился разум…
– Я ей заплатил, – ворвался в ее мысли голос отца. – Не хотел говорить, но теперь уже, наверно, можно… Я заплатил ей за то, чтобы она тебя родила.
Голова пошла кругом. Все, что она знала о себе, вся ее жизнь, выходит, была сплошной ложью. А правда скрывалась все это время в ее собственном отражении в зеркале…
Правда о том, что она была не одна.
Нет, не так. Могла быть не одна…
Но снова погубила все под действием своего эгоизма.
А как исправить… теперь даже и не представляла.
Глава 44
Он сидел передо мной: красивый, хмурый, возмутительно спокойный. По крайней мере, внешне.
Но вот Кирилл поднял глаза и показалось, что на меня разом обрушились все те эмоции, что он сейчас испытывал: страх, боль, готовность умолять. Еще никогда Кирилл не смотрел так открыто, так… обнаженно. Словно не оставлял шанса на самосохранение ни себе, ни мне.
И все же голос его был тверд, когда он произнес после паузы:
– Знаю, как все это выглядит для тебя. Не знаю другого – как убедить тебя, что все совсем не так, как ты наверняка подумала.
– А ты все же попробуй, – ответила, скрестив на груди руки.
Он проследил за моим жестом, горькая улыбка исказила его красивые губы.
– Ты уже сейчас смотришь на меня так, будто заранее не намерена верить ни единому моему слову.
Он был прав: внутри меня буквально с каждой секундой все росла и крепла защитная стена: желание не дать ему снова обмануть себя, проникнуть в душу красивыми словами…
И все же где-то там, на самой глубине, мне отчаянно хотелось, чтобы он сказал нечто, чему я смогу поверить. Нечто, что обрушит эту тщательно возводимую внутри преграду…
– Просто расскажи мне все.
Он расправил плечи, откинулся на спинку стула и неторопливо заговорил:
– Вчера я встречался со своими юристами. Мы пытались решить, как можно разобраться с проблемой в лице Юли наиболее быстро и просто.
Я промолчала, когда он сделал паузу, терпеливо ждала продолжения.
– И да, ты права. Я видел ее в тот вечер. И да, я ее целовал.
Ледяная волна прокатилась по телу, неся с собой разрушительное разочарование. Как же легко и просто он говорил о том, что так сильно, почти смертельно, меня ранило…
– Я целовал ее потому, что подумал, будто это ты.
Я издевательски вздернула бровь, услышав это заявление. Красноречиво коснулась своих темных волос рукой…
– Мы больше не одинаковы, Кирилл.
Он сокрушенно мотнул головой, безоговорочно признавая мою правоту.
– Знаю. Не понимаю и сам, как мог так ошибиться. Она просто кинулась ко мне, а я…
Он криво усмехнулся, снова поднял на меня этот свой откровенный, уязвимый взгляд…
– А я так скучал по тебе, что мне, наверно, просто безумно хотелось, чтобы это была ты. Нет, я не подменил снова одну женщину другой. На парковке было темно, и прежде чем я разобрался, кто именно передо мной… она уже меня целовала. А я – автоматически ответил, но сразу же понял, что ошибся.
– И? – только и смогла выдавить из себя.
– И оттолкнул ее. Так же, как сегодня. Так же, как до этого. Так же, как буду отталкивать всегда. Потому что мне нужна совсем другая женщина. Одна-единственная.
Я механически покачала головой, не зная, как реагировать на эти слова.
– Она знала, что делала, – с насмешливой горечью прокомментировал он. – Знала, что не может больше давить на меня и потому перешла на тебя. Наверняка она видела твое приближение, потому что, в отличие от меня, стояла лицом к окну, и имела возможность разыграть эту сцену…
Я вспомнила, как прежде Юля пыталась убедить меня в том, что для Кирилла я всегда буду лишь ее жалким подобием. Я вполне могла поверить, что она способна и на данный спектакль, но…
На самом деле, я совершенно не понимала, чему теперь верить.
– Зачем ты вообще встречался с ней здесь? – задала вопрос, вдруг пришедший на ум.
– Я не видел в этом никакой угрозы. Вчера она, уже знавшая о том, что я начинаю против нее процесс, предложила решить все проще, быстрее и… выгоднее для нас всех. Конечно, мне, возможно, не стоило соглашаться, но… я просто хотел поскорее вернуться к тебе. Хотел прийти таким, каким ты желала меня видеть: свободным от прошлого, решившим все проблемы…
– Она хотела, чтобы ты заплатил ей за ее очередное исчезновение?
– Именно.
Мы замолчали, каждый думая о чем-то своем. Но вот его стул тихо скрипнул и Кирилл оказался вновь рядом: такой притягательный, близкий и… недоступный для меня. Недоступный до тех пор, пока я не пойму, что мне со всем этим делать.
– Софи, весь этот разговор просто бесполезен, если ты не захочешь мне поверить, – раздался надо мной его глубокий голос. – Я знаю, что совсем не заслуживаю твоего доверия после всего, что сделал. После всего, что еще случилось… Но мне нечем больше доказать тебе, что я говорю правду. Разве что…
Он взял мою руку, приложил к своей груди… и я почувствовала, какими мощными, сильными точками его сердце сотрясает грудную клетку.
– Я стою перед тобой – в одежде, но совершенно обнаженный душой, – продолжил он и от ощущения его ладони, накрывающей мою, становилось жарко. – Я впервые в жизни перед кем-то настолько… голый, настолько уязвимый. А я ведь всю жизнь боялся показать другим свою слабость… я всю жизнь молчал о том, что чувствую, словно если не говорить об этом вслух – никто ничего не узнает, никто не сможет ранить. Но вот я смотрю на тебя и мне уже не страшно. Зачем мне гордость, зачем власть, зачем показная сила, если тебя со мной не будет?
Я ощутила, как тело пронзила дрожь. И он, без сомнения, почувствовал это тоже. Понял, что все еще задевает во мне что-то важное, что-то хрупкое…
Заговорил горячее, увереннее.
– Софи, ты хоть знаешь чего мне вообще стоило тебя отпустить? Поверь,
