арбалетом. А шлем ее тоже был легким и красивым, даже изящным, в то же время, надежно защищая эту самую светлую голову в рядах Неприкасаемых. Асраил же был одет в черные доспехи, почти матового оттенка, и он глубоко надвинув шлем, подняв забрало, и смотрел на мир своими глазами, почти черными, превратился в демонического рыцаря, увидев которого можно было легко поверить в существование ангела, или демона мести.
Воины Легиона, в серебристой, сверкающей на солнце броне, укрылись за спиной Асраила, по его команде, и, выставив вперед короткие копья, прикрываясь щитами, острым клином разрезали строй врагов, которые надвигались на них. Среди их неприятелей не было рыцарей, только пара десятков профессиональных воинов, а остальная часть была простолюдинами, в кольчугах и дешевых доспехах, принявших участие в паре битв и чудом уцелевших. Рыцари расположились в отдалении, их было всего пять человек, на крепких и мощных конях, способных выдержать вес своих закованных в тяжелые латы всадников. А за ними, выглядывая из-за их спин, показывался епископ, смотря своими злыми глазками на это чудо – горстка солдат, ведомая старым колдуном, решила бросить вызов ему и его другу барону. Неужели готовится конец света, что демоны так осмелели?
Но солдаты и свежеиспеченное воинство барона были настроены самым решительным образом – им пообещали по два золотых каждому, и трапезу с вином и мясом. И также их умело наставил на путь истинный и натравил епископ, пообещав им прощение всех их грехов. А грехов у них было предостаточно. Поэтому, они так яростно накинулись на колдуна и его защитников, крича им, что уже скоро они встретятся со своим хозяином – сатаной. С их самой горячей и посильной помощью.
Воины Асраила и Ангеллы сдержали наступательный порыв и сбили спесь со своих врагов, и теперь, по команде Асраила образовали маленький круг, уютный и неприступный для своих оппонентов. Они умело удерживали ряды, поддерживаемые энергией своих Неприкасаемых, и кололи войско барона короткими копьями. А Ангелла, на которую, вдруг напал приступ бешенства и дикой ярости, кружилась в центре этого круга, ловко орудуя своим легким, но таким же смертоносным жалом. Она, высоко подпрыгивая, поражала врагов из-за спин своих воинов, разя их очень точно – то в шеи, то в едва заметные неприкрытые участки между кольчугой, находя с первого раза их слабые места. А ее стрелки осыпали врагов небыстрыми, но точными выстрелами своих арбалетов, и уже двадцать вражеских воинов пали, сраженные короткими стрелами, которые одинаково эффективно пробивали насквозь что шлемы, что стальные нагрудники.
Сегодня, им кажется, благоволил сам бог войны. И Асраил ревел, как старый кабан, и уже отбросив свой щит и копье, вышел на дистанцию ближнего боя и нанес несколько ударов своим коротким мечом, которые настигли пятерых оставшихся в живых противников. И они пали, их враги, и опустили свои щиты и копья воины Легиона, и поняли, что нарубили из тел своих врагов вокруг себе настоящую стену. Но, все они остались живы, и даже Асраил, казалось, черпал новые силы в этой славной битве.
Черный рыцарь уже перебирался через груду тел перед собой, и кричал так громко, что его услышали его слуги, успевшие закрыть за вышедшими в поле, ворота главной башни, которая была частью крепостной стены, ее авангардом. Вот теперь он желал сразиться с рыцарями в конной схватке, но Ангелла очень скептично отнеслась к его порыву. Но ворота замка уже раскрылись, и испуганно смотрящие на трупы вокруг себя, дворовые вывели двух коней, и Асраил с Ангеллой уже садились в них, когда те самые пять рыцарей налетели на их бойцов. И солнце, вдруг накрыла черная туча, подобравшись к нему подло и неожиданно, и воины Легиона падали на землю, смятые неожиданной атакой рыцарей, которые за время битвы переместились в близко расположенную рощицу. Выждав удобный момент, они напали на своего неприятеля, который посчитав битву выигранной, покинул пределы своей рукотворной стены из трупов и встал в сторонке, словно не видя и не слыша ничего. Считая трупы врага, еще непобежденного врага.
Но замешкались стрелки на стене, и рыцари успели порубить всех бойцов, некоторым даже снеся головы, которые катились по земле, взирая вокруг удивленными, но не испуганными глазами. И Ангелла, поняв, что эту битву Асраилу и ей уже не выиграть честным способом, отбросила свой меч и напрягла свое тело, вызывая внизу своего живота, в центре сосредоточия своей энергии, почти женской, невиданный импульс, который она обратила вовне, направляя его в сторону приближающейся группы врагов. И, как опытная феминистка, одолела своих оппонентов, которые тыкали ей в лицо основами домостроя, но не в диспуте или на вечере риторики, а на поле боя, смахнув и вырвав их из их седел. Тяжелых рыцарей, со всех их металлической и сверкающей мишурой, и объятых одним желанием – убить Неприкасаемых. Они коснулись земли уже мертвыми, их латы и доспехи были так сильно покорёжены, будто по ним стучали целый день мощные молотобойцы. А их кони пронеслись мимо пораженного Асраила, которого тоже обдал выброс этой невиданной энергии, и он едва удержал своего коня, который было, бросился прочь. Ангелла повалилась наземь, и ее конь, словно обезумев, ускакал обратно в замок. Она смотрела широко раскрытыми глазами на небо, где солнце уже избавилось от тучи, которая заслоняла все самое интересное, и, послав это нагромождение дождевых облаков подальше, насладилось в полной мере этим невиданным зрелищем.
Асраил спешился, и, махнув рукой на исчезающего вдали епископа, забывая про свое острейшее желание отомстить, что с ним случалось крайне редко. А само духовное лицо двинулось рассудком, наблюдая, как колдун и ведьма убила барона и его братьев, и уничтожили все их войско. Подвывая от страха, он мчался на своей лошади, раскачиваясь из стороны в сторону, и кричал, время от времени, что грядет конец света, и он будет его предвестником. Но труды вестника небо не оценило, и направило лошадь к обрыву, с которого она с явным удовольствием и сбросила с себя своего шумного и вертлявого наездника. Который донес свое послание паре одичавших собак, с отвисшими животами, уже давно питающимися трупами убитых в сражениях и битвах. Благо, с точки зрения собак, их было достаточно, и они с некоторым раздражением обнюхали еще одно тело, решив обглодать его попозже.
Асраил нес на руках свою сестру, и эти два почти умирающих Неприкасаемых, направившие свои силы и энергию на ненужную, по сути, никому суету и сражение, приближались к комнате Хранителя. А Тигель, как настоящий, прирожденный
