После каждого слова мужчины воздевали руки, а потом хлестали себя по голым торсам. Вместо спин у них было отвратительное, кровавое месиво. Тела некоторых покрывали вспухающие рубцы, грозящие стать ранами. У них были бледные, покрытые испариной лица. Смотрели они вперед, в одну точку, словно мученики, идущие на костер.
Военная выправка, ритмичные взмахи рук, прекрасная реакция на команды, беспрекословное повиновение начальникам — все это странно контрастировало с чуть ли не волочащимися по земле знаменами и вихляющимися носилками. Эти люди будто явились из какого-то страшного сна, и в их глазах я видел муку Хусейна, которого мучили и пытали огнем в пустыне Кербела.
Я смотрел на эти лица, старые и молодые, на мужчин с волосатой грудью и на стройных и безволосых юношей, на бородатых и на чисто выбритых и думал: зачем, черт возьми, эти люди так себя ведут, из какой тьмы веков явился такой страшный обычай?
Подобные самоистязания пророк Илия видел на горе Кармель, где жрецы Ваала с громкими криками полосовали себя ножами и стилетами, пока не зальют кровью все вокруг себя. В Ветхом Завете такую странную, дикую скорбь по Хусейну назвали бы одним из последних грехов вавилонских. Я смотрел на лица и на израненные тела, на плывущие ковчеги с огнем — и понимал, что вижу то, что происходило в этой стране давным-давно, когда на зиккуратах курились алтари Ваала и Астарты.
Мимо наших окон прошло около тысячи человек, мы уже попривыкли к их окровавленным торсам и однообразным выкрикам. Каждая последующая группа, по сути, ничем не отличалась от предыдущей. Иногда скорбными воплями подливали масла в огонь женщины на улице или в окнах. Тогда флагелланты принимались хлестать себя с удвоенным рвением. Наконец последние скрылись за поворотом, и я понял, что теперь никогда в жизни не забуду их пронзительного «иль-алла», этот крик навсегда застрял в моем мозгу. Я встал, чтобы попрощаться и уйти. Хозяин дома включил свет, но сказал, что пока шииты не доберутся до своей мечети, выходить на улицу небезопасно. Так что эти добрые люди опять угостили нас чаем, печеньем и сладкими лимонами. И только ближе к полуночи по пустынным улицам я отправился домой спать.
Глава четвертая
Вавилон
Осматривая Вавилонские развалины, я вспоминаю историю — Вавилонскую башню, Висячие сады и Вавилонский плен.
1
Едва ли не самым нелепым поступком в моей жизни было путешествие в Вавилон на такси. Дело в том, что багдадские таксисты, не понимающие глубокого несоответствия масштабов своих транспортных средств и великого Вавилона, то и дело тормозят у обочины и предлагают такси по сниженным ценам.
Развалины находятся в шестидесяти милях к югу от Багдада, и поездка туда занимает от трех до четырех часов. Сначала дорога довольно хорошая, но вскоре появляются рытвины и ухабы. Я понял, что уже близко, когда мы пересекли узкоколейку, проложенную по песку, и я увидел доску, на которой по-английски и по-арабски было написано: «Платформа Вавилон».
Я читал о том, как Время посмеялось над могущественным когда-то городом, но этот щит словно перевел на язык моей цивилизации все постигшие его унижения. Итак, «краса царств, гордость халдеев» теперь должна называться «платформой», которую даже пригородные поезда минуют с вызывающим свистом. Это показалось мне чуть ли не горестней любого из пророчеств Исайи.
Вдоль дороги высились кучи песка — одни достаточно высокие, чтобы их можно было назвать холмами, другие — небольшие гряды, а иногда просто неуклюжие возвышения. На мили вокруг все было пропитано недоброй памяти древним Вавилоном. Итак, здесь стоял город, чьи висячие сады были одним из семи чудес света. Повозка, запряженная четырьмя лошадьми, могла свободно проехать по его стене. Только на одном алтаре каждый год курили на тысячу талантов ладана.
Я вскарабкался на песчаный холм, внутри которого немецкие археологи в период с 1899 по 1917 год провели весьма обширные раскопки. Честно говоря, мне трудно было понять их рвение — я видел акр за акром коричневые стены, разрушенные своды, нижние этажи и кладовые, находящиеся в таком беспорядке, что только квалифицированный архитектор смог бы разобрать, что это такое. Время уравнивает дворцы и лачуги, широкие дороги и узкие тропки. Но одна руина по-прежнему великолепна: знаменитые ворота Иштар, построенные в Вавилоне Навуходоносором. Башни поднимаются на сорок футов, на бурых стенах — барельефы, изображающие сто пятьдесят два вида животных почти в натуральную величину. Целые ряды быков и драконов. Когда-то их покрывала эмаль, а сейчас видна глина, из которой они вылеплены.
Что это была за счастливая находка! Ничего нет тоскливее кирпичей из глины с рубленой соломой, одинаковых по форме, скучных по цвету, крошащихся, стремящихся обратиться в пыль, из которой их когда-то и спрессовали. Даже необработанный камень выглядит красивее, чем саманные кирпичи. Глядя на эти акры вавилонских кирпичей, невольно думаешь: а так ли были красивы здешние здания, как нам внушают. Но сохранившиеся на воротах Иштар быки и драконы развеивают все сомнения. Быки, причесанные, как французские пудели, ступают с грацией молодых коней. Шерсть вдоль хребта, от головы до хвоста, вокруг морды, под брюхом, на груди, на ляжках лежит мелкими тугими колечками, к которым, возможно, привязывали разные драгоценные безделушки или бусины. Что за великолепные животные! Они не такие массивные, как египетский Апис, не похожи на фантастических полулюдей — ассирийских быков. Эти гордые, сильные существа шествуют в голубое утро по воротам, снабженным пятью засовами.
Их спутники — драконы, или сирруши, тоже выполнены прекрасно, но они не так привлекательны. В действительности таких животных не существует. Возможно, их поместили сюда, чтобы отпугивать мидян и персов. Сирруш — это нечто среднее между змеей, рысью и орлом: голова, туловище и хвост — от змеи, передние лапы — рысьи, а задние, заканчивающиеся когтями, могли бы принадлежать крупной хищной птице.
Вавилоняне часто изображали сиррушей. Профессор Колдуэй, открывший ворота Иштар, допускает, что жрецы держали во тьме храма странных, напоминающих рептилий животных, очень похожих на сиррушей. Если так, то это проливает свет на историю о драконе из «Книги пророка Даниила». Суть истории в том, что Даниил отказался поклоняться дракону в Вавилоне и вызвался победить и убить его. Смельчака впустили в логово зверя, веря, что ему больше оттуда не выйти. Однако Даниил взял с собой сильнодействующее снадобье (смесь смолы, жира и волос) и заставил дракона проглотить его. Бедный сирруш издох. Точнее, рассеялся.
