Через некоторое время они уже были возле двери, для которой так хитроумно изготовили свинцовый ключ. Он по-прежнему торчал в замке, никуда не делся, да и черта с два его теперь оттуда вытащишь. Бандикут, впрочем, попытался зачем-то, но не преуспел.
– Ох, как не хочется мне туда идти, – с сомнением покачал головой Бордер, заглядывая в черный проем, выводящий в канализационные тоннели.
– Да тут осталось-то всего ничего. Скоро в Ботсаду вылезем, – осторожно сказал Бандикут.
– То-то и оно. Что там Хирург бухтел? Что прямо с Ученых вход раскопали?
– Ну.
– А сколько их всего? Не факт ведь, что два входа-выхода, а, Бандикут?
– Есть основной, на Ученых. Есть запасной, я даже не представляю, где он находится. Ну и вот этот, канализационный. Ты, лысый, надеюсь, умом не тронулся, не собираешься от распахнутой двери возвращаться еще один выход искать?
По физиономии Бордера было видно, что именно об этом он только что и размышлял. Но, глянув мельком на Марину, зябко обхватившую себя за плечи, и на Костика в футболке и джинсах, махнул рукой:
– Черт с вами, пойдем здесь. По крайней мере, какие-то обновки им подберем. Не лезть же в самом деле наружу в одном исподнем...
Дверь они на всякий случай за собой закрыли.
Перебитые зомби лежали в том же месте, где их оставили. Ворча себе под нос, Бандикут деловито принялся разоблачать дважды покойного Самоцвета, а Бордер занялся вторым. Марина с ужасом смотрела на эту сцену, не обращая внимания, что Костик слегка приобнял ее за плечи.
Супра оживился:
– Это вы их покрошили, что ли?
– Нет, подземные гномы! – огрызнулся Бандикут.
Супра фыркнул, Рождественский тоже не удержался – уж очень копошащийся в полутьме коротышка напоминал того самого подземного гнома, крошащего киркой непрошенных гостей. Бандикут вяло ругнулся и продолжил стягивать с мертвеца бронескафандр.
Облачить Костика с Мариной в трофеи оказалось делом непростым. Особо они не церемонились, даже Марина, но оба были довольно субтильными, поэтому все вещи оказались им велики с хорошим запасом.
– Ладно, велики – не малы, – заключил лысый энергик, потуже затягивая ремни и закрывая защелки. – Жаль только, шлемов нету.
Затем Бордер объяснил, как пользоваться подобранными импульсными «карташами», но велел без нужды не палить, потому что как бы беды не вышло.
– И вообще, наверху держитесь рядом, все команды исполнять незамедлительно, рот не разевать, – сурово приказал он.
Рождественский подумал, что совсем недавно это относилось бы и к нему, а теперь, поди ж ты, он уже обстрелянный ветеран... Эту гордую мысль Бордер тут же развеял, добавив во всеуслышание:
– И ты, доктор, тоже зузлом не клацай. Хожу тут с вами, как с детским садом на экскурсии...
Володя ощутил, как краска заливает лицо, и порадовался, что в тоннеле довольно темно. Посветив фонарем, он увидел, что Марина безуспешно пытается расправить жесткий складчатый воротник, и поспешил на помощь.
– Секундочку, я быстро, – сказал он.
Освобождая замявшийся край, лейтенант положил ладонь на затылок девушки и легонько нагнул ее голову вперед.
И замер.
Под волосами, чуть ниже затылка, прощупывался едва заметный шов. Поаккуратнее, чем у зомби, которому Володя вскрыл череп и нашел внутри металлическую сферу, заменявшую мозг, но все равно хорошо заметный для врача. И совсем маленький, коротенький...
– Все? – уточнила тем временем Марина.
– А?! – опомнился Рождественский. – Что?
– Я спрашиваю, все? Неудобно голову так держать...
– А... Да-да, все.
– Спасибо, – сказала Марина, встряхивая волосами.
Володя постоял, пребывая в сомнениях, потом тихо сказал Бордеру:
– Слушай, надо поговорить.
– Что, прямо так срочно?
– Совсем срочно. Вспомнил кое-что важное.
– Вспомнил? – подозрительно прищурился Бордер. – Хорошо, отойдем. Только так, чтобы всех видеть.
Они сделали несколько шагов к стене. Марина, впрочем, внимания на них не обращала, пытаясь приспособиться к неуютному бронекостюму. Костик занимался тем же самым, а Бандикут скептически наблюдал за молодежью. Супра маялся в сторонке, ощущая себя чужим в этой компании.
– У нее на затылке шов, – без обиняков заявил Володя.
– Что?!
– Шов. Такой же, как у мертвяка был. Вот тут, – и Рождественский для наглядности хотел похлопать себя ладонью по затылку, но наткнулся на шлем. Тем не менее Бордер все понял.
– Может, просто поранилась, а эти зашили?
– Хотелось бы верить... Но больно уж совпадение подозрительное.
– Слушай, она же ведет себя совершенно как человек! – встревоженно сказал Бордер.
– Да, – кивнул Володя. – Разве что немного чересчур спокойно, но я это списывал на шок и на особенности психики. И вот это как раз хуже всего.
– И меня кое-что насторожило, доктор. Команду Хирурга положили, а мы везде прошли спокойно, – задумчиво произнес Бордер, не сводя глаз с девушки. – И без помех вернулись обратной дорогой.
– Думаешь, за нами наблюдали?
– По крайней мере, вполне могли. И мы, таким образом, облегчили им задачу. Не удивлюсь, если нам до самого Барьера зеленый свет обеспечат... Кстати, тебе не показалось, что дракон тогда тоже появился очень кстати? Ордену нас отдавать было невыгодно, вот и проводили до тоннеля...
– А нападение патруля?
– Видно, не срослось что-то, не успели отозвать или дать указания... Зато потом мы тут ходили как по майскому проспекту. Когда нас уже четко локализовали благодаря патрулю.
Оба помолчали.
– Что будем делать? – спросил наконец Володя шепотом.
– Дальше идти, что же еще. Пусть там сами разбираются, чего с ней делать. Батя небось не сторожем работает, наймет врачей, вытащат ей эту железяку, если она в самом деле там есть... Девчонка, по-моему, сама не понимает, что с ней случилось. Может, там программа прошита – врубится только за Барьером или вообще в Екатеринбурге... Наники многое умеют.
– А что, если показать ее Растаману? Все равно ведь по пути.
Бордер с кислой улыбкой покачал головой:
– По пути... Скажешь тоже. Я тебе уже объяснял: в Зоне по пути не бывает.
– Но ты же сам предлагал вариант, что мы через Растамана свяжемся с военными!
– Предлагал, – не стал спорить лысый энергик. – Но Растаману нужен будет свой интерес в деле. Жиртрест ничего просто так не делает, к тому же я не уверен, что он никак не связан с Гончаром.
При упоминании подполковника Рождественский поморщился, словно от зубной боли.
– Растаман может проверить, что там у девушки с головой. У него есть аппаратура. Может, все еще можно исправить...
– Ты что, операцию на мозге ей будешь делать?! – вытаращил глаза Бордер. – У Растамана вообще-то не хирургическое отделение!
– Мы хотя бы поймем, что происходит. Тем более что Марина пока ничего не знает.
– Или притворяется, – безмятежно возразил Бордер.
Рождественский заметил, что маленький сталкер с интересом прислушивается к их разговору, и поднес палец к губам:
– Потише!
– Или притворяется, – почти шепотом повторил энергик. – Ч-черт... Не знаю, что и делать. Плюнуть на вас, бросить все и уйти, а дальше сам разбирайся. Как тебе такая диспозиция, а, доктор?
– Не очень, – честно сказал Володя.
– Ладно, не мельтеши. Раз уж я ввязался куда не следовало, постараюсь довести дело до конца. Валим к Растаману, а там посмотрим, на кого жирный работает... Знаешь, если бы не твои игры в воскресителя, я бы дальше не пошел, доктор. А теперь вижу, что непростой ты человек. И девку, не исключено, вытащишь. А там, глядишь, старине Бордеру тоже что-то перепадет, потому что похож ты на мужика честного, хоть и глупого, уж извини. Кстати, потому и честен, что глуповат. Так всегда бывает.
Военврач не обиделся, потому что с точки зрения Бордера наверняка так все и выглядело. Да и не только с точки зрения Бордера...
– С воскрешением неудачно получилось, как видишь, – только и сказал он.
– Туда той стерве и дорога, – заявил лысый энергик и похлопал Рождественского по плечу. – Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Ты не понимаешь: тут совсем не в ней дело как таковой. Тут дело в принципе.
Костик неуклюже расхаживал по тоннелю туда-сюда, привыкая к тяжелой одежде. Марина уже смирилась с ситуацией и внимательно рассматривала валяющиеся тела зомби. На лице ее отражалась сложная смесь отвращения и сострадания.
– Все, пора идти, – сказал Володя, которому было очень не по себе. Лейтенант смотрел на симпатичную девушку, а видел чужеродную сферу, вставленную в мозг или даже заменившую его. И уже казалось ему, что в больших глазах Марины посверкивают кроваво-красные огоньки, словно у того сталтеха, который напал на военврача неподалеку от Барьера. Это, конечно, было полной чушью, но подсознательно Рождественский все равно боялся девушки. Боялся – и вместе с тем ощущал к ней невероятную жалость. Милая девчонка, не ломака, не изнеженная истеричка – и попала в такую скверную историю только из-за того, что папа у нее большой босс. Дела...
