Джонни все реже и реже видел вооруженные отряды и группы штурмовцев и эсэсовцев, не часто встречались также танки и пушки. Мальчуган невольно вспомнил о днях войны, когда он еще жил дома со своей матерью.
Сильно огорчали его ноги. Пузыри на подошвах полопались и ужасно горели. На удивление хорошо держалась Нанни. Она оказалась выносливей, чем он предполагал. Она не жаловалась на голод, так как ее вдоволь накормили жареной кониной, когда Джонни сидел под арестом в полицейском участке. В пути девочка попросила только попить, из-за чего пришлось сделать продолжительный привал у городской водокачки, которая чудом еще действовала.
Правда, в очереди за водой выстроилось более сотни жителей.
Джонни не переставал удивляться. Как же сильно изменились люди! Изнемогающие от усталости, истощенные, раздраженные, все они были дурно настроены. Они бранились из-за пустяков, издевались над обещанным чудо-оружием, которого все еще ждали, злословили по поводу тех благ, которые им еще так недавно сулили фашисты. Обменивались рецептами приготовления пищи и сплетничали: оказывалось, что очистки от картофеля можно превратить в сухари картофельные, болтали, что американцы якобы поссорились с русскими, что салат из крапивы — самый настоящий деликатес, что в еловой хвое содержится много витаминов, а армия генерала Венка идет на Берлин, чтобы разорвать кольцо окружения русских войск.
А сколько тут возникало всевозможных вопросов! Большинство из них рождалось от страха перед неизвестностью. Людей интересовало все. Где сейчас воюют? Верно ли, что русские уже вышли к Балтийскому морю, захватили Силезский вокзал и находятся в Шенхаузере? Что же будет с немцами, когда придут русские? Отправят ли они всех женщин за Урал на рубку леса? А мужчин в Сибирь на свинцовые рудники? Всех ли они переселят? По крайней мере, пощадят ли они хотя бы детей?
Джонни невольно смущали эти разговоры, он понимал, что все это пустая болтовня.
«Это же все враки, люди!» — хотелось ему крикнуть, но вовремя остановился, так как не хотел оказаться в центре внимания людей, которые немедленно напали бы на него, захотели бы опросить, откуда он это знает. А мальчуган не хотел больше рисковать без нужды.
«Через несколько дней, когда солдаты Красной Армии займут весь город, люди и так узнают правду», — мысленно утешал сам себя Джонни.
Вот наконец и Нойруппинерштрассе!
Джонни с облегчением вздохнул. Здесь почти нет сожженных домов и безотрадных гор обломков. Похожая на овраг улица с темными фасадами домов по обеим сторонам. Лишь два или три дома было разрушено. Дом под номером одиннадцать стоял в целости. Это был большой четырехэтажный жилой дом с серым, растрескавшимся фасадом.
Джонни вошел в темный вестибюль, выложенный каменной плиткой, и увидел табличку, на которой были выведены имена всех жильцов дома. Он прочитал: Шнайдебах.
Ну, тогда на четвертый этаж!
— Ах, теперь я знаю, где мы, — заговорила Нанни. — Мы у твоей бабушки, да?
Мальчик молчал. Они поднимались наверх по выбитой лестнице. Квартирные двери: коричневые, плоские и безо всяких украшений, по четыре на каждом этаже — все они были слегка приоткрыты. Джонни не удивился этому. Он знал, что во время воздушного налета двери приказано держать открытыми, для того чтобы дежурные по противовоздушной обороне и пожарники могли в случае пожара в квартире беспрепятственно войти внутрь. И хотя теперь, когда советские солдаты вошли в Берлин, больше не было бомбардировок с воздуха, существующий до сих пор порядок все еще сохранялся. Дверь Шнайдебахов тоже была наполовину открыта.
Джонни нажал звонок у входа. Однако в квартире было тихо. Мальчик позвонил еще несколько раз.
— Эй! — робко позвал он, просунув голову в дверную щель.
Ответа снова не последовало.
— Мы должны подождать, — сказал Джонни девочке.
— Но если здесь живет твоя бабушка, тогда мы можем войти в квартиру…
«Вероятно, все жители сейчас сидят в подвале, и Шнайдебахи тоже…» — подумал мальчуган.
— Куда же ты теперь хочешь идти? — спросила Нанни, сев на ступеньку лестницы.
— Посмотрим внизу, в подвале.
— Я сегодня не сделаю больше ни шага!
— И не нужно, — заметил мальчик, который уже решил, что если он никого из хозяев не найдет в подвале, то просто войдет в квартиру и будет ждать. Не спеша он спустился по лестнице, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.
Вскоре он услышал легкие шаги. Казалось, что кто-то вошел со двора в вестибюль дома и начал медленно, ступенька за ступенькой, подниматься вверх. Наконец Джонни увидел на площадке первого этажа грациозную женщину. На ней было тонкое, желтое пальто. На шее повязан красный шерстяной платок. Ее коротко остриженные, седые волосы были гладко зачесаны назад. Так как она глядела вниз, то не заметила ожидающего ее мальчика.
— Здравствуйте, — сдержанно поздоровался Джонни.
Женщина медленно подняла голову. На довольно свежем лице выделялись темные, широко поставленные глаза; они внимательно осмотрели мальчика.
— Ну, мой мальчик, к кому ты? — спросила женщина после того, как осмотрела Джонни с головы до ног. Она говорила тихо, но каждое слово произносила очень четко.
— К Шнайдебахам…
— Вот как? — Ее взгляд задержался на лице Джонни.
— Да, я уже давно жду.
— Я — фрау Шнайдебах.
Джонни облегченно вздохнул и сказал:
— Я не совсем точно выразился, так как я хотел бы видеть вашего мужа!
— Моего мужа?
— Да, господина Руди Шнайдебаха!
Женщина медленно двинулась вверх. Почти незаметно она приблизилась к мальчику. Лишь теперь Джонни заметил, что в руках у нее была маленькая сумочка, в которой лежал хлеб.
— И зачем же он тебе понадобился?
— Я должен выполнить одно поручение.
— Но кто ты вообще?
Джонни назвал свое имя, ступенька за ступенькой поднимаясь по лестнице за женщиной.
— У нас сегодня страшный день, — добавил он, собираясь объяснить, что именно он имел в виду.
— У кого это, у нас? — внезапно спросила женщина.
— Ах да, я совсем забыл сказать, что со мной еще Нанни — Марианна Клат. Мы жили в одном доме. Вот она сидит, — сказал Джонни и показал наверх.
Девочка попыталась засмеяться.
— Так вот как выглядит твоя бабушка, — растерянно пробормотала она и послушно встала.
— Нет, это не моя бабушка, — поправил ее мальчик, — это фрау Шнайдебах. Скажи ей, здравствуйте.
— Здрасте…
Женщина медленно протянула руку ребенку, тряхнула головой то ли от неожиданности, то ли от растерянности, потом медленно направилась в свою квартиру. На пороге двери, не оборачиваясь, она остановилась.
— Впрочем, кто дал тебе поручение к моему мужу?
— Один его знакомый. Его зовут Ешке! Эрнст Ешке.
Плечи женщины вздрогнули. Несколько секунд тянулось нерешительное молчание.
«А вдруг она нас сейчас прогонит!» — испугался Джонни.
— Ну что ж, пошли за мной! — проговорила наконец женщина каким-то обыденным тоном.
Дети прошли в тесную, длинную кухню с одной наклонной стеной. Окна мансарды, заколоченные картоном, были широко распахнуты. Вечернее огненно-красное небо кое-где было затянуто черными, полосатыми облаками.
Хозяйка предложила детям сесть за старый кухонный стол, покрашенный белой краской.
— Здесь не особенно уютно, — сказала она. — Я почти все время сижу в подвале. — Она стерла тряпкой штукатурку с клеенки. — Сколько же времени вы на ногах?
— С сегодняшнего утра, если не считать другие дни, — ответил Джонни. — Мы спали в подвале нашего сгоревшего дома на Кюстринерштрассе. А потом пошли через весь город к вам.
— Тогда вы прошли длинный путь и, наверное, не без опасностей. Я должна вас, вероятно, чем-нибудь попотчевать.
— О, да! — радостно вскрикнула Нанни и задрыгала ногами.
Джонни тоже обрадовался. Его надежды на то, что фрау Шнайдебах примет их, оправдывались.
— Впрочем, я, наверное, могу сказать и вам то, что должен передать вашему мужу. Товарищ Ешке считает… — начал было Джонни.
— Оставим это, — прервала его женщина. Не снимая своего пальто, она вытащила из обугленного ящика около плиты несколько расщепленных поленьев. Загремел кружок на плите. После того как в печке замерцало небольшое пламя, она поставила на плиту чайник с водой. — Для вас я на скорую руку приготовлю что-нибудь горячее, хорошо? Кофе, но только без молока. Молока уже давно нет, нет даже снятого молока для грудных детей. Наш брат рад, когда он получает еще, как минимум, хлеб и иногда муку. К сожалению, за всем этим нужно еще очень долго стоять в очередях. Сегодня я ожидала почти три часа. Один раз недалеко разорвался снаряд… и одного старика убило. Да, да, времена сейчас…
— Это протянется недолго, — возразил ей Джонни. — Скоро Красная Армия будет здесь.
