Но никто из них не внушал ему такого ощущения.
Это вы.
Он завел машину, проехал мимо отсека криминалистов, где всего несколько недель назад увидел на мониторе компьютера кое-что словно бы бессмысленное – грабителя, шепчущего, защищающего, берущего на себя ответственность за секунду до одного из самых жестоких ограблений в Европе. Дверь гаража автоматически открылась, и Бронкс вырулил по пандусу к опущенному шлагбауму и дневному свету.
Два брата.
И вот теперь они нанесли новый удар. На сей раз одновременно по двум банкам. Пошли на больший риск и пойдут на еще больший.
Каждый раз, когда вы грабите банк, я подбираюсь чуть ближе.
* * *
Жар четырех мужских тел, запертых в холодной металлической оболочке, превратился в молочную пелену, затянувшую изнутри стекла машины, ведь все вокруг Феликса дышали учащенно и тяжело, по-прежнему в лыжных масках.
– Что, черт побери, это было? – спросил Феликс у Лео, не отрывая глаз от дороги, крепко сжимая ладонями руль. Ровная скорость в восемьдесят километров в час.
– Ты сам видел.
– Нет, не видел! Какого хрена ты натворил?
Лео тоже смотрел прямо вперед. На деревья, которых становилось все больше по мере того, как домов становилось меньше.
– Ты, с твоими двумя часами на руке и шестью разными хронометражами! Ты постоянно твердил про время, время, время!
Лео ударился плечом в плечо Феликса, когда машина выехала с малой дороги на еще меньшую – грязную ухабистую тракторную колею. Колени на каждом ухабе бились о приборную панель. К тому времени, когда они остановились у кучи камней в конце бесснежной дороги, его комбинезон насквозь промок от пота.
– У меня было время.
Все знали, что надо делать. Выйти из “жука”. Открыть багажник. Достать три сумки, набитые деньгами.
– Ты вернулся!
И к следующей машине, к “мерседесу”.
– Ты вернулся в банк и принялся стрелять, как полный идиот. Поставил нас всех под удар!
Открыть багажник. Бросить туда сумки. Прыгнуть в машину. По тракторной колее обратно, на сельский проселок.
– Мы сидим здесь. Верно, Феликс? Если охота поскулить, подожди до дома. – Лео обернулся назад. – А теперь маски долой.
Маски сдернуты – четверо молодых парней с влажными волосами, облепившими влажные лбы. Женщина с младенцем, сидевшая во встречном автомобиле, проехала мимо, никакой реакции.
Яспер наклонился вперед с заднего сиденья, легонько хлопнул Лео по плечу и прошептал:
– Первая полоса в газете.
Феликс рывком обернулся, машина вылетела на встречку. Он не шептал: – Заткнись ты наконец!
Лео по-прежнему смотрел прямо перед собой, автомат на коленях, маска наготове.
Пять километров до следующего банка.
* * *
Машина перед Джоном Бронксом стояла совершенно неподвижно, как и та, что впереди ее. Он вырулил на тротуар, стараясь получить больший обзор, и увидел, что все движение замерло и каждый метр асфальта от Ратуши до Центрального вокзала запружен автомобилями.
Он опустил стекло, пошарил под сиденьем, достал круглую мигалку – магнит прилип к крыше машины, синяя мигалка закружилась, вой сирены гулко отбился от стен домов. Он прокладывал себе дорогу, царапая бампер за бампером, пересек осевую, лавируя между машинами в поисках пространства, которого не было.
Весь центр Стокгольма вышел из-под контроля.
Улицы вокруг Центрального вокзала либо перекрыты, либо перегружены перенаправленным транспортом. Как сообщало радио, кто-то заложил бомбу в сердце Стокгольма – вначале подозревали муляж, но только что выяснилось, что бомба настоящая, и на место прибыли саперы, собаки-ищейки и телеуправляемые роботы-взрывники. Сжимая одной рукой микрофон, а другой – руль, Бронкс, резко маневрируя, миновал Ратушу и выехал на забитый машинами мост Сентральбру.
– Еду на место преступления в Эсму. Сколько там сотрудников?
– Один.
– Один?
– Второй направляется туда из Нюнесхамна.
– Двое. Дее патрульные машины?
Движение на коротком мосту было многополосное, но встречные полосы разделял бетонный отбойник, поэтому, невзирая на синюю мигалку и сирену, пришлось сбросить скорость, пока машины одна за другой пытались посторониться.
– Да, других у нас нет. Пока что.
– Этого недостаточно. Нам нужен спецназ, собаки, вертолеты… речь-то идет о двух банках, ограбленных одновременно!
Старый город, Шлюз, а затем, ближе к Сёдерледстуннелю, движение наконец-то стало приходить в норму.
– Вы слышали, что я сказал?
Дежурный офицер нюнесхамнского участка ответил:
– Я вас слышал. Но кто – как вы сами выразились – вы, черт побери, такой? И почему, собственно, вы сюда направляетесь?
– Джон Бронкс. Городская полиция.
– Это ничего не говорит о том, кто вы и почему направляетесь на участок, к которому не имеете отношения.
– Банк в Сведмюре, инкассаторский автомобиль в Фарсте… преступники те же. Я ими занимаюсь уже почти три месяца.
В туннеле движение уже намного поредело. Он слегка увеличил скорость – скорее на дневной свет, к длинному мосту вдалеке.
– Они вооружены до зубов и готовы использовать оружие. Две патрульные машины? Вам необходимо прикрытие!
– Больше ничего нет. Остальные полицейские силы страны собраны там, откуда вы едете. И вам хорошо известно, почему их туда затребовали. Стягивают сотрудников и из других округов.
Дневной свет. Мост Юханнесховсбру. И странное зрелище. Вода, покрытая искристым голубым льдом, далеко внизу, и поезда, остановленные на параллельном мосту. А между рельсами и шоссе сотни, наверно, даже тысячи пешеходов, шагающие в обоих направлениях, пальто, куртки, ноги, сливающиеся в одно, двигающиеся, как насекомые, люди, потерявшие надежду, что придет поезд.
На другом конце моста – Гулльмарсплан: платформы, лестницы, и опять-таки замершие поезда, и беспорядочная толчея людей, пытающихся попасть на спешно вызванные вспомогательные автобусы. Бронкс как раз добрался до стадиона и хотел было еще прибавить скорость на довольно свободной автостраде, когда радиомолчание нарушил новый голос:
– Она взорвалась! Все разнесло к чертовой матери! Робот в клочья, металлолом!
Порой, когда случалось что-нибудь неожиданное, когда угроза и опасность соединялись в одно и потому были ощутимы, эти голоса звучали искренне, реально.
– Один из наших… падает!
Голос из сканера резанул, как нож, распоровший куртку Лео, когда Винсент был еще слишком мал, чтобы запомнить.
– Один из наших… падаетI
Испуганный, загнанный, яростный голос на полицейской волне подтвердил, что бомба взорвалась, что сотрудник, управлявший роботом, ранен железной начинкой, разлетевшейся со взрывной волной.
Потом настала тишина. Никакой информации о том, выжил полицейский или нет.
– Она же не должна была взорваться! – сказал Винсент, наклоняясь к Лео. – Ты же, блин, обещал!
Лео убавил громкость, и монотонный писк смолк. Прямо впереди синий указатель на обочине: СУРУНДА, 3 км, – они почти у цели.
– Теперь уже ничего не поделаешь.
– А вдруг он умер!
– Мы не знаем, что произошло. Не знаем, почему она взорвалась. Но я выясню. Позднее. Когда покончим со следующим банком.
Поодаль трактор с прицепом возле заснеженного сарая. Несколько обитаемых ферм, детские велосипеды и лыжи у стен. Фура возле площадки отдыха, водитель мочится за деревом.
Феликс поправил зеркало заднего вида, пристально посмотрел на Яспера на заднем сиденье, тот спрятал глаза.
– Ты что, вытащил предохранитель? Да?
– О чем ты, черт побери?
– Посмотри на меня, Яспер! Черт тебя возьми, ты взвел взрыватель?
Яспер глянул Феликсу в глаза.
– Чтоб я сдох, ничего подобного.
Он не сводил с Феликса глаз, пока тот не почувствовал неловкость.
– Человек ранен. Может умереть! – сказал Феликс.
– Блин, а я-то при чем?
Феликс по-прежнему вел машину на ровной скорости, хотя частенько поглядывал назад.
– Ты врешь, Яспер! Я вижу!
Лео молчал. До сих пор.
– Прекратите!
– Я помогал собирать эту хрень, – сказал Феликс, – и знаю, она не могла…
– Черт, следи за дорогой!
В сумерках все сливалось воедино, но в зеркале заднего вида Винсент заметил выражение в глазах Феликса. Лео редко повышал голос, все они об этом знали, но еще реже случалось, чтобы Феликс обвинял кого-то и не был совершенно уверен.
Съезд на Сурунду, предместье с одним-единственным банком, их третьей мишенью. И Феликс его проскочил.
– Какого черта…
– Как ты сказал, Лео. Едем домой. Будем “выяснять”.
– Дорога не та… ты проскочил съезд!
Шоссе было такое узкое, что встречным машинам приходилось замедлять ход, чтобы избежать столкновения. Но Феликс знай нажимал на газ, гнал на скорости больше ста километров в час.
