— Лимонада хотите? О мальчике не беспокойтесь, он вам приснился. К нему прилагались башня, часовня, неизвестный Святой и страшная-страшная сказка.
— Ой, это ты? То есть, извините, вы?
Кувшин ставим на стол. Чашки…
— Пейте. Спросонья — самое оно. Кстати, меня зовут Рич.
— Рич… Очень… Очень приятно. То есть, не очень… Не смейтесь, я ничего не могу понять, мне снился сон, какой-то очень глупый…
Напрасно это она, смеяться я не думаю. Может, и улыбаться не надо. Девушка с танцплощадки впервые смотрит на мир собственными глазами, она уже не программа, но еще не личность. Новая гражданка Гипносферы нескольких минут от роду. Между прочим, симпатичная, без всяких скидок на «сухую иглу». Но вот завидовать я бы ей сейчас не стал. Разум без памяти, без понимания реальности, без Прошлого…
— Спасибо, вкусно очень. Жалко, что без газа… Рич, я вспомнила! Мне снилась сказка, но какая-то неинтересная. А главное, я в этой сказке была полной идиоткой. Странно, что вы мне по шее не дали. Приставала к вам, без мыла лезла…
Еще лимонаду? Да, пожалуй. Сон она вспомнила, но воду с газом, а также «идиотку» вспомнить никак не могла, это уже мое. До перехода черноглазая пейзанка была частью своего нарисованного мира. Он, этот мир, и был у нее в голове, с башней и «молодым господином». Здесь же «платформа», территория моего сна, значит, девица в джинсах — мой точный психический слепок с какими-то обрывками памяти. Но познавать новый мир ей придется самой.
— Спасибо, больше не хочу… Рич, что со мной случилось? Проснулась — и потеряла память? Амнезия? Мы… Мы с вами ставили какой-то научный эксперимент?
Очень надеюсь, что эта красивая девочка не сойдет с ума. Скоро я проснусь, она же останется здесь, в четырех стенах. И это будет ее первый настоящий сон — и первая настоящая реальность.
— Если вы помните, ваше путешествие — не моя инициатива. Кому-то очень хотелось победить колдуна, а заодно разобраться с некоторыми странностями. С ними, считай, уже разобрались. Мы с вами оба просто видели сон. Впрочем, это вы и сами сообразили.
— Рич, я помню. Но если это был сон, я должна вспомнить и все остальное, свою жизнь, родителей, школу. Вас, в конце концов! Вы… Вы что-то скрываете? Думаете, мне нельзя это знать? Но я нормальная, совершенно нормальная, только вспомнить не могу. Я… Я пытаюсь, вспомнить, понять!..
Приятно видеть, когда человек думает. Но и тянуть нельзя, иначе ее разум начнет порождать химеры.
— Вы сейчас попали в тот мир, откуда вы родом — настоящий, ваш собственный. Он невероятно огромен, эта комната — лишь первая ступенька. Начинайте обживаться, вас ждет очень много сюрпризов… Да вы присаживайтесь, этот стул тоже полностью ваш.
Плохо, если я проснусь прямо сейчас. Мир Гипносферы огромен, но у его новой гражданки доступ пока очень ограничен. Здесь даже дверей нет. Остается надеяться, что «платформа» все-таки связная, значит, должна реагировать на новых гостей…
— Рич! Что это? Его… Его не было, оно взяло и… И появилось!
Ну вот! Теперь, кажется, можно и просыпаться.
— Я же предупреждал насчет сюрпризов. Хорошо, что появилось, главное, вовремя. Эту штучку вы сейчас возьмете в руку. Не бойтесь, не бойтесь, она не горячая. Теперь можете подержать и полюбоваться.
Ловим пульт… Есть! Сравниваем. Да, точно такой же, на восемь черных кнопок. Нет, у меня по-прежнему семь черных и одна желтая. Через пару секунд ее пульт опознает хозяйку, исчезнет…
Исчез!
…Для меня исчез, а у нее на ладони сейчас произойдет сюрприз номер два.
— Смотрите, Рич, они загорелись! Две, четыре, пять! Пять желтых — и три черные.
Вот и бонусы. Мне открыли только одну тропинку, я — всего лишь гость. А эта молодая, симпатичная, здесь полностью своя, плоть от плоти. Скоро на ее пульте места не хватит.
— Теперь слушайте внимательно. Мир, где вы теперь живете, называется очень красиво — Гипносфера. Сейчас я объясню, как пользоваться этим устройством. Ответы на все вопросы там, за желтыми кнопками. Готовы слушать?
— Готова, конечно… Но… Погодите, Рич, я должна спросить… Сказать… Я, кажется, поняла! Если бы вы меня не вытащили, я бы так и не проснулась? Если бы не вы…
Если бы не я — и если бы не мой неведомый «коллега». И не тупик, куда меня ткнули носом. О гравюрах в технике «сухая игла», кажется, следует забыть. Иногда сон — это всего лишь сон.
— Сон — это всего лишь сон. Плакать не нужно, не над чем. Времени у нас мало, поэтому слушайте…
А имени-то у нее как не было, так и нет. Ничего, разберется!
Общий план. Эль-Джадира.
Февраль 1945 года.
В дверь постучали, когда он налил первую рюмку. Пить пока не собирался, просто поставил на стол. Иллюзия деятельности — сходить за коньяком в ближайший магазин, открыть бутылку, сесть в кресло. Заодно — иллюзия борьбы. Из гостиницы его не хотели выпускать, друг-приятель Даниэль озаботился охраной — двумя ражими молодцами в холле. Обычно служивые к таким поручениям относятся не слишком серьезно, но эти попались уж больно ретивые. Но все-таки выпустили и даже следом не пошли. Вероятно, возможность покупки коньяка предусмотрена инструкцией.
Сам комиссар Прюдом не объявлялся, за что Ричард Грай был ему чрезвычайно признателен. Охрана тоже не слишком смущала. Пусть! Идти было попросту некуда, разве что на поиски очередной пули. Старший наряда бодро отрапортовал о задержании целой банды подозреваемых, присовокупив, что признаний пока не получено, но дело в надежных руках. Признаются как миленькие! В последнем бывший штабс-капитан не слишком сомневался.
Стопка гравюр вновь перекочевала в кожаный портфель. Ричард Грай защелкнул замок и решил больше о них не вспоминать. Реальные проблемы следует решать в реальном мире. Портфель спрятал под кровать, затем занялся принесенной бутылкой. Поглядел на свет, открыл, наполнил рюмку. Подумал, поставил рядом вторую…
Постучали.
Гостей он не ждал. На двери висела бирка с грозной надписью «Ne pas déranger!», полицейские же обещали сообщать новости по телефону. Бывший штабс-капитан расстегнул кобуру, пододвинул поближе, взял рюмку в руку.
— Войдите!
Сказал по-русски, хотел исправиться, повторив на местном, однако перевод не понадобился.
— Разрешите? Гражданин Гравицкий! Мне необходимо с вами, о-о-от… переговорить.
Ричард Грай вернул рюмку на скатерть. Встал. Майор-«баритон» был на этот раз в штатском, при пальто и шляпе. Портфель в руке, протокол — в глазах. Гость пришел один, явно не нуждаясь в переводчице.
— Вы уверены? — чуть подумав, поинтересовался бывший штабс-капитан. — По-вашему, нам есть о чем разговаривать?
Протокольный взгляд на миг стал другим, злым и одновременно слегка растерянным. Но голос прозвучал твердо.
— Имею такое распоряжение, о-о-от… В ваших интересах, гражданин Гравицкий, не игнорировать мой визит.
— Тогда снимайте пальто.
Ричард Грай, подождав, пока гость пристроит одежду на вешалке у входа, неторопливо шагнул вперед.
— Вы сами хотели разговора, майор.
Удар был короткий, без замаха, со стороны могло показаться, что бывший штабс-капитан просто двинул локтем. Тело в новом, скверно сшитом костюме сложилось пополам, беззвучно осело вниз и, только коснувшись ковра, смогло что-то бессвязно прохрипеть.
Ричард Грай отошел на шаг назад:
— Это за «фашистского наймита». Когда сможете говорить, то первым делом извинитесь. Если не согласны, доставайте пистолет, я подожду.
«Баритон» вставал медленно, держась за живот. Наконец, выпрямился, поймал ртом воздух.
— За «наймита» могу, о-о-от… Могу извиниться. Факты получения вами денег от немцев, о-о-от… в документах не зафиксированы, о-о-от… В остальном же, о-о-от…
Бывший штабс-капитан спокойно кивнул.
— Достаточно. Проходите и садитесь в кресло. Курить, как я понимаю, в вашем присутствии не стоит?
Гость вполне по-человечески пожал плечами.
— Да я и сам курящий, о-о-от… Был. Три месяца назад попал под бомбежку. Машину — вдребезги, о-о-от… Всех насмерть, меня — осколком в грудь.
Прошел к столу, скользнул взглядом по бутылке, поморщился.
— Это вы прямо с утра?
— С вечера, майор. С позавчерашнего.
Ричард Грай налил вторую рюмку, пододвинул гостю.
— Здесь не закусывают. Я уже привык, но для вас могу заказать большой лимон. В давние годы подобное сочетание именовалось «Николашка». Не в честь Кровавого, а в честь Палкина.
— Обойдусь, — «баритон» взял рюмку, поглядел нерешительно. — Ладно, разве что под разговор, о-о-от…
Выпили молча. Лицо гостя порозовело, протокольный взгляд слегка ожил.
— Моя фамилия Сонник. Роман Игнатьевич, из крестьян, о-о-от… Член ВКП(б) с августа 1939-го. Сейчас — сотрудник советской миссии в Касабланке. Беседу провожу согласно полученного распоряжения непосредственно из Москвы.
