— Да.
— Гершинин поступил умно. Ничего объяснять не стал, зато два дня подряд печатал отклики. Увы, политики — народ толстокожий, а уж военные — тем более, горящим небом их не слишком впечатлишь. Но 28 декабря шутки кончились. Лёва печатает новое письмо графа Тросси. Теперь уже речь идет не о небе, а о земле. В ночь на новый, 1945, год граф обещает уничтожить два города — Эстергом в Венгрии и Намюр во Франции. Читателям предлагается сигнализировать всем заинтересованным сторонам, дабы успеть провести эвакуацию. Судя по всему, Лёва понял, что дальше ему резвиться не дадут. Поэтому уже на следующий день, 29 декабря, он публикует Меморандум Тросси — и уходит, как было сказано, в отпуск для поправления здоровья. В Меморандуме — график уничтожения городов и местностей в Европе вплоть до Урала. Остановить Армагеддон можно только объявив о всеобщем перемирии и начале мирных переговоров, причем на условиях все того же Тросси. Границы 1937 года, уход американцев и русских, совместное восстановление всего разрушенного и уничтоженного. На этом вырезки кончаются, подключаем дедукцию… Я пока ничего не перепутал, Мод?
— Нет.
— Если вы здесь, значит, Эстергом и Намюр погибли. Судя по всему, никто и не пытался эвакуировать людей. Война! Какие уж тут люди!.. Потери, как я понимаю, огромные?
— Да…
— В Италию за Тросси вы летали лично?
— Да. Рич, может, вы позволите…
— Мы же договорились, Мод. Думаете, я зря напился? Этого Тросси я сам искал двадцать лет, и без всякого успеха. Не знаю, кто первым к нему приехал, вы, янки или томми, но результат обескуражил. Граф Тросси умер, причем только что.
— 30 декабря… Рич, я должна…
— Вы должны пока только слушать, Мод. Это история напоминает дурной сон, причем ее участники никак не могут поверить, что не спят. Могилу графа разрыли?
— Да.
— Не удивлюсь, если не обошлось без осинового кола. Но в любом случае эта ниточка оборвалась. Оставался Гершинин, но его найти не смогли, Лев обратился в змею и куда-то просочился. Так?
— Он уехал в Португалию, а потом…
— Мод! Сейчас я засну, и вы не узнаете самого интересного. Самое же интересное в этой истории — моя скромная персона. Только советская разведка, и исключительно благодаря вам, моя Мод, знала о связке: Гершинин, я и Тросси. Но Ричард Грай тоже мертв! И вдруг вы получаете донесение из советской миссии в Касабланке. От майора Сонника, поди? Сей костолом с красивым голосом до сих пор, кажется, ничего не понял. Для него я — страшный фашист, мастер геноцида… Ах, да, «геноцид» — не из вашего словаря. Кстати, все-таки вы там, в Москве, изрядные свиньи! Одной рукой ордена раздаете, другой — в нацистские преступники вписываете. Про шпиона Гравицкого сами сочиняли, Мод?
— Нет.
— Майору кто-то шепнул о моем появлении, он запрыгал от радости, поспешил в Эль-Джадиру, дабы меня поймать и заковать в цепи. Вы, вероятно, подключились в последнюю секунду. Из Италии прибыли, от свежераскопанной могилы нашего таинственного графа? Не отвечайте, Мод, это не принципиально. Главное, что ваше начальство, наконец, проснулось. От вас требуют ответов, а вы ищете их у меня. Еще бы! За эти недели погибло еще два города — и еще несколько десятков тысяч людей. Если верить Меморандуму Тросси, следующий удар будет этой ночью. На очереди уже непосредственно территория СССР.
— Да!
— Ладно, вот вам ответы, пусть и не такие полные, как бы вам хотелось. Будет ли выполнен весь план Тросси, вплоть до тотального уничтожения целых государств? Да, будет — если вы не прекратите войну. Можно ли это остановить военным или агентурным путем? Нет, никаких шансов. Кто сейчас этим управляет? Скорее всего, сам Тросси, как ни странно. Где он? Там же, где был я эти месяцы. Можете назвать это место «адом», можете — ноосферной «платформой» при автономной Q-реальности. Отличие в том, что граф наверняка обеспечил себе весьма комфортные условия, включая, к примеру, связь с тем же Гершининым. Как найти Тросси? Подождать его здесь, в Эль-Джадире. Он обязательно вернется на «Текоре», чтобы начать переговоры. Уверен, к следующей среде почти все игроки бросят карты на стол, ведь на очереди Париж, Лондон и Нью-Йорк. Сталин сдаваться не собирается?
— Нет!
— В таком случае мы получим Европу не от Атлантики до Урала, а от нее же до линии Керзона. Дальше будет пустыня, хорошо, если не радиоактивная. В отличие от меня, фашистского наймита, Тросси очень хочет сохранить Третий Рейх. И он своего добьется. Сталин не боится миллионных жертв, но в данном случае они будут совершенно бесполезны. Что еще? Можно ли будет заставить графа пойти на уступки? Думаю, да, но не на принципиальные. Я на все ответил, товарищ капитан?
— Рич! А можно использовать, так сказать, иные средства? Я прочитала вашу книгу, там говорится о способах связи в Ноосфере, о возможности контактов, разного рода воздействия…
— Браво, Мод! Что значит припереть человека к стенке! А как же марксизм-сталинизм и плоская Земля? Хотите, значит, обойти его с флангов, по пыльным тропинкам Ноосферы? Увы… Тросси готовился много лет и, конечно же, все предусмотрел. Тут нужен монстр уровня Джеймса Гранта или Юрия Лебедева. Увы, оба они в вашем серо-черном мире еще не родились.
— А вы, Рич?
— А я уже сплю, Мод. И вы мне снитесь. На вас треугольная шляпа… Шучу! Вы другая, совсем другая. «Две косички, строгий взгляд, и мальчишеская курточка, и друзья кругом стоят. За окном все дождик тенькает: там ненастье во дворе. Но привычно пальцы тонкие прикоснулись к кобуре…»
Крупный план. Южнее Екатеринодара.
Март 1918 года.
— Что ты поешь, Родя?
Пою? Я пою?! Кажется, да. Что значит две ночи не спать! Мир становится прозрачным, звенящим — и сплюснутым, словно вид из перевернутого бинокля. То, что рядом, кажется огромным, неохватным, а дальше идет серая стена. Так и тянет нырнуть туда с головой, исчезнуть, раствориться…
Нельзя!
— Песня большевистского комиссара Окуджавы о девушке из карательного батальона. «Вот скоро дом она покинет, вот скоро вспыхнет бой кругом…» Михаил Иванович, вы за мной присматривайте, а то засну — и водой не отольете. А мне нужно обязательно поговорить с генералом Алексеевым. Или… Или с генералом Романовским.
Поручик Столетов смотрит сочувственно, кивает.
— Ординарца я уже отправил. Сам бы сбегал, так нельзя тебя такого оставлять. Ты же у нас, Родя, золотой-серебряный, пока, само собой, начальству не доложишься. А потом я тебя буду строить, ох, буду! «Я гляжу на фотокарточку — две косички, строгий взгляд. И мальчишеская курточка, и друзья кругом стоят…» А хорошая песня! Неужели в самом деле про девушку из карательного?
Сидим прямо на завалинке, благо, ночь позади. Весеннее солнце уже над горизонтом, греть — не греет, но все-таки бодрит.
В штабе, куда мы сунулись, никого не оказалось. Михаилу Ивановичу поначалу даже не хотели говорить, в какой хате квартирует генерал Алексеев. Военная тайна! Тем более, вид у меня куда как подозрительный. Кожаная куртка не по росту, фуражка без кокарды, две гранаты Рдултовского на ремне — и трехдневная щетина вместо удостоверения личности. Хорошо еще, красный бант догадался отцепить. Потому и остался со мной Миша Столетов — беречь. Я, «золотой-серебряный», прямиком из разведки. Хотел до рассвета вернуться, но заплутал без карты.
— Как там в Екатеринодаре, Родя?
— Где? — спохватываюсь я, продираясь сквозь серую стену. — Ничего особенного, Михаил Иванович. На окраинах войска, а в центре спокойно, будто и войны нет. Цены на базаре кусучие, на керенки лучше не покупать, хорошо, у меня николаевские были.
Поручик вновь понимающе кивает. Он, конечно, ждал иного ответа, но про главное я должен сперва доложить начальству. Должен — а начальства нет. Я очень надеялся застать в штабе хотя бы Романовского…
Сплю!.. Нет, не сплю, глаза закрывать нельзя. Собственно, можно часок и подремать, но беда в том, что я и так здорово опоздал. Засну, а меня не станут будить, пожалеют прапорщика юного. Значит, еще часа три потеряем, а время не ждет, не ждет… «За окном все дождик тенькает — там ненастье во дворе. Но привычно пальцы тонкие…»
— Родя, не спи!
— Стараюсь, Михаил Иванович.
Миша — славный парень. Всего тремя годами старше меня-здешнего, а видом вообще ровесник. Посему «Иванович» — исключительно для поддержания авторитета. Я сам настоял, командир — есть командир. Столетов на фронте с 1916-го, полгода прослужил в отряде Лунина под Ригой, самого Унгерна фон Штенрберга знал. Говорит, ничего особенного, Унгерн — как Унгерн. Нормальный офицер, только с юмором проблемы.
— Миша, если я засну. Нужно три миллиона, запомни. Три! Так и скажи Алексееву. И еще… Нет, про «еще» только сам.
— Сам скажешь, сам. А ну-ка, Родя, хлебни! Пей, говорю!..
