Ввиду отсутствия туалетной бумаги я попросил принести мне на подтирку «хотя бы газет». И до вечера их читал от корки до корки. Все шесть штук разом.
Судя по самой свежей газете, на свободе вся империя празднует победу своего броненосного флота над винетскими военно – морскими силами, которым адмирал барон Райнфорт устроил форменную «цусиму» при попытке винетов разблокировать проливы в океан. Только броненосцев вражеских потопили с дюжину, не считая другой мелочи.
Союзники с подходом своего флота опоздали или винеты поторопились, но что есть, то есть. Остатки винетского военно – морского флота ныне трусливо прячутся под защитой береговых батарей в портах. А союзники, напоровшись около проливов на нашу эскадру, и не увидев силуэты винетских кораблей, пострелялись взаимно с нашими броненосцами до темноты из главного калибра на предельной дистанции, да и отвалили восвояси.
Получается, что на южном море у нас теперь нет серьезного соперника. Кончился.
Оставшиеся у винетского герцога три старых броненосца береговой обороны нашей эскадре не помеха. Имперские крейсера по всему южному морю свободно захватывают винетские пароходы и шхуны, которые после поднятия имперского военно – морского флага, смены экипажа и установки на них пары устаревших пушек, вводятся в наш флот как транспортные суда и вспомогательные крейсера. Винетия хоть и развитая морская страна, но в настоящее время находится на пороге морской блокады. А от союзной им западной республики герцогство отделяют высокие горы с вечными снегами, по которым много не провезешь, да и нет у республики столько ресурсов, чтобы еще и союзное герцогство кормить.
Одновременно с избиением главных морских сил Винетии у проливов, наш маломерный флот в другой части моря высадил ночной тактический десант, который с ходу, без предварительного артиллерийского обстрела захватил порт Риест с целенькими береговыми батареями. Нападение гарнизон и горожане тривиально проспали, привыкнув считать себя самой большой акулой в море.
Численность десанта наращивается и следующим шагом имперского командования стало блокирование винетского егерского корпуса, который все это время упирался в построенные мною укрепления на перевале.
По винетским егерям впервые в мире была проведена бомбардировка с воздуха и как с восторгом писали в газетах, весьма эффективно показали себя авиабомбы в узких ущельях. В налете участвовали два полужестких дирижабля старой конструкции. Отмечалась при этом возникшая паника среди элитных винетских частей.
Фотография графа Клевфорта с новеньким солдатским крестом в петлице красовалась на первой странице. Его обозвали «отцом бомбардировочного воздухоплавания». Присвоили досрочно чин старшего лейтенанта. Но про дальнейшие бомбардировки ни с полслова в газетах не говорилось. Отчего я сделал вывод что весь запас бомб у графа закончился в первом же полете.
Восточный фронт отбил массированное наступление вдоль железной дороги на форты с помощью орудий особого могущества и бронепоезда. Воздавали заслуженную хвалу ольмюцкому королю за своевременное создание нового рода войск и умелое руководство ими. Император им прислал такое же поздравление как флоту.
Царский фельдмаршал Смигла устав упираться в наш укрепрайон на юге попробовал совершить одновременно с наступлением вдоль железной дороги обход королевских фортов с севера по замерзшим болотам, но утопив в них половину полевой артиллерии, отказался от этого замысла и отозвал армейский корпус обратно.
На западном фронте как писали «без перемен».
Много, гораздо больше, чем в мирное время, газеты писали о культурных новинках: выставках художников, патриотических постановках в театрах и опере, даже балет отметился чем-то из жизни древних героев в одиночку сражающихся против всего света.
Модные писатели наперебой осваивали военную тему, даже те из них кто специализировался исключительно на описании взаимоотношений полов, теперь писали о том же но в антураже боевой обстановки. Их справедливо критиковали за незнание предмета (не полового, а боевого), за картон положительных героев, надуманность сюжетов и шараханий общих настроений текстов от унылости до бравурного пафоса, скатывающегося в восторженный идиотизм. Когда нация стоит на пороге выбора «свобода или смерть», то неуловимые полсотни оттенков лирических переживаний становятся просто неуместными, – считал известный в столицах критик.
А вот экономических статей стало в прессе намного меньше и в них стали избегать цифр в абсолютных величинах, в основном напирали на проценты. Зато в ассортименте представлены советы что, как и на чем можно сэкономить. Или заменить. Рекламировались различные экономические печки, в том числе вставные в камин. Я еще подумал, что поздновато отдал поверенному на регистрацию патента «буржуйку» и «булерьян». Опередили меня.
Светская хроника пестрела великосветскими банкетами и раутами со сбором пожертвований на военные нужды. По – прежнему аристократия бросала на алтарь победы санитарные поезда, только уже объединив их в «Общество спасения увечных воинов». Для пополнения бюджета общества ему высочайше разрешили проводить общеимперскую лотерею.
Писали о первом выпуске в империи женщин – фельдшеров. А воинствующим противникам женского интеллектуального труда заявлено, что лучше путь будет в поселке женщина – фельдшер, чем вообще никакого, когда все мужчины – выпускники прямиком отправляются на фронт.
Богатый фермер – конезаводчик, сын которого служил добровольцем в артиллерии, пожертвовал императору сумму достаточную для изготовления пятидюймовой гаубицы с условием, что среди орудийной прислуги будет находиться и его сын. Император дал добро этой инициативе и заявил, что данный патриотический порыв как нельзя лучше олицетворяет дух нации. И повелел сделать надпись на стволе этого орудия «Шавельский конезаводчик». Шестерка мощных лошадей для этого орудия была также преподнесена в дар монарху. Я отметил про себя патриотическую изощренность этого буржуя, который таким образом отводил сына, который служил в полевой артиллерии, от передней линии фронта.
Сообщалось также, что вводится в крупных городах нормирование некоторых продуктов, в основном колониального происхождения виду трудности их доставки в империю в условиях противодействия вражеского флота и ужесточается уголовная ответственность за спекуляцию ими.
Тут принесли ужин. А после него увлекательное чтение пришлось прекратить ввиду того что стемнело, а никакой лампы мне в камеру не принесли. Не положено.
Пришлось засыпать как птичке с закатом солнца.
26
Наконец-то обо мне вспомнили. На следующий день после завтрака в камеру вошел лощеный офицер. Можно даже характеризовать такого как хлыща. Одет с иголочки в выходной пехотный мундир от хорошего портного. Пуговицы позолоченные, которые денщикам драить мелом нет нужды каждое утро. Наград нет. Петлицы лейтенантские. Хорошая стрижка каштановых волос. Щегольские усы и коротенькие бакенбарды. Не ниже мочек ушей. Глаза серые. Точнее – оловянные.
Вошел, огляделся, как бы ни сразу заметив меня валяющегося на кровати. Поднял бровь и делано удивился.
– Фельдфебель, вас разве не учили, что старшего по чину приветствуют стоя?
Я хмыкнул и ответил. Сознаюсь, что хамски и нагло.
– Как увечный воин я имею полное право лежать на кровати даже в присутствии его императорского величества. А не только перед каким-то пехотным лейтенантом. А так как выписки из госпиталя я не получил о выздоровлении, то… Я в полном своем праве. Кстати, не подскажете, когда придет врач или хотя бы фельдшер чтобы сделать мне перевязку, раз уж у вас тут больнички нет.
– Я думаю, этот вопрос решаемый… Но сначала я бы хотел… – недоуменно заговорил офицер.
– Да мне плевать, что вы там хотели, – взорвался я, все же даром не прошло мне одиночество. – Сначала врач, а все остальное потом. Иначе это уже с вашей стороны будет злостное неоказание помощи раненому. И потрудитесь после того как врач уйдет объяснить мне: что все это значит? У вас как раз будет время подготовиться, что вы будете отвечать на вопросы военного прокурора.
– Да вы знаете, кто я? – взвизгнул лейтенант.
– Не нюхавший пороха пехотный лейтенант, окопавшийся в тылу благодаря связям богатого папеньки, – ответил я с сарказмом.
– Да как вы смеете?
– Я смею… – ответил и привстал с койки, чтобы ему были видны мои награды.
Офицер выскочил из камеры.
Хлопнула дверь.
Проскрежетал замок.
Я встал с кровати сел за стол и принялся по второму разу перечитывать газеты. Все равно делать больше нечего. Но, по крайней мере, хоть непонятки эти закончатся быстрее.
