меня обвиняют в том, что я воспринимаю все в штыки, и внезапно стеклянный пузырь кажется и правда маленьким. Я снова отворачиваюсь к окну, как раз, когда наша кабинка достигает вершины круга. Я притворяюсь, будто разглядываю океан, словно он успел измениться за последние восемь минут, и, пользуясь возможностью, вытаскиваю телефон и пишу Саре.
Гвен: За: он принес шампанское. Против: невероятно высокомерен.
Сара: Ну, может, это значит, что он виртуоз в постели.
Гвен: Ты откуда знаешь?
Сара: Я не была девственницей до Ричарда, ты в курсе? У меня был некоторый опыт общения с бабниками. Он похож на засранца.
Гвен: Ну, я пока не готова официально присвоить ему это звание.
Сара: Будешь держаться до конца ради пары бокалов бесплатной газировки?
Гвен: Ну, я буквально застряла в стеклянной клетке, так что да, вроде как придется.
Сара: В этой штуке что, нет аварийного тормоза? Ты не можешь нажать какую-нибудь тревожную кнопку?
Гвен: Мне пора. Он что-то говорит. Я лучше уделю ему свое безраздельное внимание.
Я поворачиваюсь и вижу, как Себ разговаривает с кем-то по телефону. Он поднимает палец, будто показывая – что именно? Он через минуту освободится, или мне надо помолчать? Я жду, пока Себ закончит разговаривать. Наконец он убирает телефон и улыбается, глядя на меня.
– Извини, – говорит он. – Итак, на чем мы остановились? Ты собиралась рассказать о предыдущих отношениях?
– Я собиралась?
– Гвен, поверь мне, я хороший слушатель. Я знаю, женщины любят поговорить. У нас в классе импровизации они постоянно болтают.
– Ого, да они должны выдать тебе сертификат или что-то в этом роде.
Себ снова смеется.
– Знаю, знаю. Я не собирался читать нравоучения. Просто говорю, что я твой союзник. Я из хороших парней.
– Рада это слышать.
– Я люблю женщин, – говорит он. – И под любовью я на самом деле имею в виду уважение. Вообще-то я очень зол из-за того, что мой последний сценарий не проходит тест Бехделя[31]. Безусловно, оценивать будут эти судьи-деспоты, и моя работа содержит кое-какие, я надеюсь, глубокие феминистские темы, но я правда обеспокоен.
Меня так и тянет очень-очень медленно захлопать в ладоши.
– Я хочу сказать, все мои персонажи, разумеется, женские, и писать о них было словно глотнуть свежего воздуха. Это очень помогло мне понять трудности, с которыми сталкиваются женщины. Триша, одна из героинь, у нее такой чудесный грубоватый юмор, она – настоящая соль земли, обслуживает столики в местном кафе, черная работа, прямо как твоя. Я был бы рад, если б ты прочитала и оценила при случае! – восклицает он.
Я двигаюсь к дверце кабинки, хотя мы проехали только три четверти круга. Выйти сейчас означает упасть с высоты пятнадцати метров. Либо смерть, либо сценарий этого парня. Сложный выбор.
– Ну, может, как-нибудь, – мямлю я.
– О, я понял, к чему ты ведешь. Ты думаешь, это не мое дело – рассказывать истории этих женщин, ведь я же мужчина. В каком-то смысле ты права, мы слишком долго слушали мужчин. Пришел черед уступить место женщинам. Обычно я с этим полностью согласен, но я правда считаю, что это моя лучшая работа, так что, может, сделаем исключение для старого доброго Себа? – говорит он, изогнув бровь. – Как я сказал, не все из нас чудовища, знаешь ли. Послушай, мне жаль, что парни раньше плохо с тобой обращались, но это не значит, что…
– Я не говорила, что со мной плохо обращались, – вмешиваюсь я.
– Правда?
– Правда.
Себ кладет руку на мое плечо и сжимает его.
– Гвен, расскажи мне, что произошло? Кто тебя обидел?
Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Спасения нет.
– Это была моя вина, а не его, если хочешь знать, – тихо произношу я. – Это была я. Я облажалась, понятно? И я бы сделала что угодно, чтобы это исправить. Но теперь уже слишком поздно. – Я убираю волосы за уши и делаю глубокий вдох. – В любом случае, – говорю я с вымученной улыбкой, – давай не будем о наших грустных историях. Не сейчас, притом что у нас еще осталось шампанское.
– Знаешь, мой психотерапевт говорит, что массаж прекрасно лечит психологические травмы. Если тебе нужен кто-то, чтобы проработать травму, я буду рад помочь.
– Благодарю, не нужно.
– Или я мог бы немного помассировать сейчас тебе шею. Снять это напряжение. Разумеется, настоящее напряжение находится вот тут. – Себ тыкает в мою грудь.
– В моей груди?
– В твоем сердце.
Он протягивает ко мне обе руки, вытягивая пальцы.
Я отступаю назад.
– Я сказала, давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Конечно, но перед этим, могу я просто сказать… – начинает он.
– Знаешь, для человека, который считает себя хорошим слушателем, ты слишком много разговариваешь.
– И это говорит девушка, которая в третий раз перебивает меня посреди предложения, – улыбается он.
– А ты разговаривал по телефону посреди свидания, – вздыхаю я.
Повисает неловкая тишина, затем он снова начинает говорить:
– Это была мама. Я звоню ей в дом престарелых каждый день в одно и то же время, для нее очень важно постоянство.
Меня разрывает чувство вины.
– Ой, Себ, прости меня. Мы можем вернуться к разговору о пауках?
– Я мало что о них знаю, – тихо говорит он.
Остаток времени мы сидим в тишине, делая вид, будто разглядываем нечто невероятное в бесконечном сером океане под нами.
Когда я снова поднимаю на него взгляд, Себ снова смотрит в телефон. Я мельком вижу экран, на котором открыт чертов «Коннектор». Отлично, он сидит в приложении прямо посреди нашего свидания. Новый уровень агрессивного флирта. Я не могу разобрать имя наверху профиля, но оно кажется слишком длинным для «Себа» и слишком коротким для «Себастьяна». Что странно. Хотя и неудивительно. Видимо, он из тех, кто заявляет о своем невероятном уважении к женщинам, а сам пользуется несколькими аккаунтами в приложении для знакомств, чтобы унизить как можно большее их количество.
Когда колесо наконец останавливается и оператор открывает дверь кабинки, я вдыхаю долгожданный свежий воздух. Себ пытается взять меня за руку, чтобы помочь спуститься, но я отказываюсь.
– Ну что, было очень приятно познакомиться, – говорит Себ, пока мы идем по газону вокруг колеса. – Гвендолин, надеюсь, ты тоже провела чудесный вечер.
Когда я иду домой по пляжу, мой телефон вибрирует.
Себ: Я хочу быть честным, потому что последнее, чего бы мне хотелось, это морочить тебе голову. Во время нашего свидания я не почувствовал связи. Надеюсь, ты не возражаешь, но я хотел бы дать совет
