Аарон понимал, что он внушает страх, а не любовь и преданность, даже у небольшого числа лиц из его ближайшего окружения. И хотя он всегда считал страх наиболее надежным средством привязать к себе людей, теперь, когда он стоял перед висящей над камином огромной абстрактной картиной, то чувствовал себя несчастным. Он переживал неудавшийся брак с Лорейн как личную трагедию, имеющую глубокие внутренние корни. Как можно было ухитриться потерять и Лорейн, и Эда Клири, человека, который сделал больше любого другого, чтобы приспособить к современным условиям и юридически обосновать бизнес Хейгов? Затем он подумал о том, что его жена и Эд Клири занимаются любовью у него за спиной, и страшная ненависть всколыхнулась в его душе. Супружеская неверность — это хуже предательства в бизнесе или попыток Лорейн разорвать их брак, ведь они сделали его рогоносцем!
Аарон смотрел на языки пламени и струящийся дымок за гравированным стеклом французского каминного экрана, пытаясь спокойно решить эту нелегкую проблему. Юридически законные решения казались ему слишком мягкими — он считал, что Лорейн и Эд заслуживают более сурового наказания, чем это предусмотрено законом.
Он долго задерживал дыхание и наконец выдохнул. Клири необходимо ликвидировать. Его или собьет машина, или прирежет полупьяный грабитель. Лорейн тоже получит свое, но позже, после своего любовника. До вынесения приговора пусть помучится и побесится. Она слишком много знает, а огласка — бракоразводный процесс наверняка имел бы скандальную огласку! — именно теперь сыграла бы роковую роль.
Аарон задумчиво смотрел на огонь. Он умел принимать решения, справится и с этой проблемой: и Лорейн, и Эд будут наказаны, а он избежит опасности. Судьба приготовила ему суровый экзамен, и он его выдержит. И несмотря на все свалившиеся ему на голову несчастья, Аарон улыбнулся.
Глава 16
Всю дорогу из Нью-Йорка в Новую Англию Сэнди удавалось сдерживать переполняющий ее гнев, но в дверях штаб-квартиры избирательной кампании Джеффа Коннери она не выдержала. Официального вида молодой человек в очках с черепаховой оправой преградил ей дорогу в офис и заявил, что пройти туда она не сможет ни при каких обстоятельствах.
— Я знаю, кто вы, — втолковывал ей строгий юноша, — но прием любых посетителей без предварительного согласования запрещен.
— Мне кажется, для меня можно сделать исключение, — с недоумением сказала Сэнди, сжимая ручку своего кейса.
— Извините, но никакие исключения не предусмотрены.
Сэнди попыталась заглянуть за спину юноши, где в огромном светлом помещении сновали взад и вперед мужчины и женщины, разносили корреспонденцию, звонили по телефонам, печатали на машинках. Джеффа среди них она не заметила.
Ей пришлось опять обратиться к бдительному молодому человеку.
— Пожалуйста, будьте так любезны, попросите Джеффа выйти хотя бы на одну минуту. Я только что из Ла-Гуардиа, прилетела чартерным рейсом, у меня неотложное дело.
Улыбка на лице молодого человека стала еще более официальной.
— Миссис Меррит, я не хочу вступать с вами в дискуссию. Если бы мистеру Коннери нужно было кого-нибудь принять, он назвал бы мне его имя…
— Но он не предполагал, что я прилечу именно сегодня.
— Тогда вам необходимо было предварительно позвонить.
В меховой куртке, которая так хорошо служила ей за стенами этого официального, наглухо закрытого здания, ей вдруг стало жарко, и страшно разболелась голова.
— Но послушайте, — настаивала она, — я клянусь, что у меня нет никакого злого умысла, у вас не будет неприятностей.
— Извините, нельзя!
Парень всем телом загораживал стеклянную дверь и, не поддаваясь ни на какие уговоры, не пропускал ее.
Сэнди чувствовала, как ярость охватывает ее от пальцев ног до корней волос и тяжело пульсирует в голове. На людях ей всегда приходилось сдерживать свои эмоции и агрессивность, но при этом она чувствовала разочарование. Сейчас она понимала, что отступление невозможно. С веселой злостью она отвела назад кейс и обрушила его на коленную чашечку бдительного стража. Он пронзительно вскрикнул и схватился обеими руками за ушибленную ногу.
Сэнди протиснулась мимо парня, пострадавшего из-за собственного рвения, и решительно направилась в офис, где сотрудники, застыв от изумления, с недоумением рассматривали ее. Она чувствовала, что у нее горят щеки, но, сжав челюсти, продолжала идти к своей цели. Ей необходим был Джефф, и, хотя у нее бешено колотилось сердце, она его упорно искала. Она знала, что он здесь: девушка по частному телефонному номеру, который дал ей Джефф, объяснила, что мистер Коннери находится в своей штаб-квартире. Сэнди понимала, что в ее распоряжении всего несколько секунд, а потом за нее возьмутся более опытные, чем тот юнец у входа, сотрудники штаб-квартиры. Или будет вызвана полиция.
Она направилась к проходу во внутренние помещения, где стояла комнатная пальма, и тут появился Джефф. Он был без пиджака, в жилете, с беспорядочно рассыпавшимися волосами. Он выглядел изможденным и измученным постоянным напряжением, хотя показался ей более крупным, чем она запомнила его после их встречи. У него исказилось лицо, когда он ее увидел.
— Что здесь происходит, черт побери? — требовательно спросил он у Сэнди.
— Ваш помощник не хотел пропускать меня, — ответила она. — Пришлось принять экстренные меры.
Джефф покраснел:
— Он не пропускал вас, потому что ему было запрещено вас пропускать. Я занят, Сэнди, и мне не нравится ваше поведение.
Сэнди чувствовала, что все внимательно наблюдают эту сцену, от напряжения у нее сводило мышцы спины.
— Джефф, может быть, мы побеседуем в более подходящей обстановке?
— Нет, мы вообще не будем беседовать. В следующий раз заранее попросите разрешения.
Его глаза холодно и безжалостно смотрели сквозь нее. На мгновение ей показалось, что перед ней Аарон Хейг, приказывающий ей убираться из его владений. Сходство было слишком разительным; она подумала о Гейбе, и остатки вежливости сразу испарились. Поставив кейс на застеленный ковром пол, она заговорила, твердо глядя ему в глаза:
