— Отпусти его, Си. Серьезно тебе говорю! — приказал Рубен.
— Вот дерьмо! — пробурчал Си и отошел на несколько шагов.
Как только он отпустил руку, тело Барри безвольно сползло на пол. Парень стонал и, похоже, потерял сознание.
— Убирайся отсюда к чертовой матери, Си, — воскликнул Баннистер, — пока я сам тебе не врезал!
Избиение продолжалось не более полминуты, но дух насилия остался в комнате. Джолин, раздувая ноздри, следила за расправой. Рубен, как и Баннистер, пытался скрыть удовлетворение. Гленн с показной беспечностью закинул худую руку за спинку стула.
Баннистер начал уговоры:
— Си, в этой комнате находится адвокат этих парней, и ты можешь за одну минуту проиграть это чертово дело, даже с места сходить не надо, если будешь продолжать вести себя подобным же образом. Они добьются освобождения этих подонков, неужели до тебя не доходит?
Си вытер рот тыльной стороной ладони:
— Они их освободят, а я их убью. Какая разница?
Он нервно выдернул из кармана пачку жевательной резинки и отправил в рот одну пластинку.
— Нет, — возразил Баннистер, — ты не убьешь их, потому что тогда сам умрешь. А теперь продолжим, и чтобы тихо у меня было.
Рубен все еще держал Джолин за плечи, но уже не так крепко.
— Послушай меня, сынок, — обратился он к Си. — Сейчас я говорю совершенно серьезно. Мы из тех людей, которые всегда на виду, и наш долг поддерживать законность и порядок в этой стране. Мы накажем этих мерзавцев, но сделаем это в суде. Ты понял меня?
Си, угрюмо набычившись, жевал свою резинку.
— Да, я все понял. — Он посмотрел на парней. — Вы спрашивали у них, почему они это сделали?
— Они отказываются говорить, — ответил Рубен.
Си ухмыльнулся, по-жабьи растянув губы:
— Они сказали вам, что их выгнал Пинки?
Адвокат взглянул на Рубена и Баннистера. Внешне оба держались спокойно, только Рубен слегка нахмурил брови. Гринспен спросил:
— А кто такой Пинки?
— Один из наших друзей, — ответил Си, выдув пузырь из резинки. — Руководит молодежным лагерем, а эти червяки ему не подошли. Правда, ребята?
Гленн и Барри сопели и отводили глаза.
Си резко повернулся, заметно было, что его опять охватывает бешенство.
— Как, черт побери, мне смотреть теперь в глаза моей жене? Что она может подумать о мужчине, который не смог ее защитить?
Вмешалась Джолин:
— Си, дорогой мой, ты защитишь меня. Есть полиция, есть суд, мы их накажем по всей строгости закона. — Она кивнула на Гленна и Барри. — Я уверена, что у тебя хватит сил и мужества, чтобы расправиться с ними по своему усмотрению. Но я думаю, что папа прав. Нужно действовать на законных основаниях.
Си глубоко вздохнул и снова выдул пузырь.
— Ладно, играйте в ваши игры, но я в них не участвую. И вот что вам скажу, я не могу спокойно стоять и наблюдать, как эти сволочи советуются со своим законником, чтобы избежать справедливого наказания. Вы позволяете им насмехаться над собой — это ваше дело. Я в этом не участвую.
— Напрасно ты так, сынок, — твердо и категорично заявил Рубен. — У нас еще действуют законы.
— Посмотрим, — пробормотал Си. — Но я буду держать наготове свой винчестер, и если эти крысы найдут какую-нибудь лазейку, они нарвутся на пулю. — Он посмотрел на Гленна и Барри. — Вы меня поняли?
И все-таки Си не выдержал. Он поддел ногой сиденье стула Барри и, как бульдозер, опрокинул его вместе со стулом на Гленна. Оба парня свалились на пол и копошились там среди обломков стульев. Полицейский вынужден был снова достать свой револьвер.
— Си, — устало сказал Баннистер, — забирай свою жену домой. Там от тебя будет больше пользы. Об остальном мы сами позаботимся.
Рубен поддержал Баннистера, легонько подтолкнув Джолин к ее мужу.
— Давай, парень, — тихо произнес Рубен. — Отвези ее домой и уложи в постель. Пусть попытается заснуть. Она не спала с тех пор, как вернулась из больницы.
Джолин стояла, одинокая и бледная, и это зрелище настолько потрясло Си, что он нежно обнял ее, примерно так, как слониха обхватывает хоботом своего детеныша.
— Пошли домой, Джолин, — прошептал он.
Вцепившись в его рукав, она только молча кивнула.
Баннистер приказал полицейскому вывести Гленна и Барри и отпустил Гринспена. Через несколько минут все, кроме Рубена и Баннистера, покинули кабинет.
Баннистер легонько прихлопнул ладонями по столу:
— Ну что, Си был прав, когда так бесновался?
— Какие могут быть, к черту, сомнения?! — воскликнул Рубен без тени прежней сдержанности. — Мы должны перекрыть все лазейки. Нельзя позволять, чтобы просочилась хотя бы капля информации о лагере. Особо позаботься о том брехуне. Си придется принимать более жесткие меры. Ничего не упускать, никого не щадить!
— А что с этими ребятами? — спросил Баннистер.
Рубен откинул назад волосы и сдвинул на затылок свой стетсон.
— Мне бы хотелось, чтобы их получше стерегли в тюрьме, Баннистер. Позаботься о них хорошенько. Пусть у них ни в чем не будет недостатка: ни в выпивке, ни в наркотиках. Было бы слишком жестоко отказывать им в чем-нибудь до суда.
Баннистер кивнул, полуприкрыв глаза:
— Да, конечно, Рубен. Эй, а как насчет пива? Когда наконец мы посидим за кружечкой?
Рубен ухмыльнулся:
— Скоро, дружище, очень скоро.
Два друга обменялись крепким рукопожатием, и Рубен ушел. А Баннистер поудобнее устроился за столом и устало улыбнулся.
В гостиной на ранчо Хейгов Аарон также занимался проблемами преступления и наказания, но выводы, которые ему приходилось делать, были отнюдь не такими очевидными и, в отличие от Рубена Хейга, не приносили морального удовлетворения. Аарон только что получил подтверждение, что любовником Лорейн был Эд Клири — он давно подозревал нечто подобное — и что Эд, передавая Чету Биннсу секретную информацию, пытался увести у них из-под носа Юго-Западную.
