их коучу, а он находил в моем плане ошибки и заставлял меня дорабатывать этот сценарий… Пока, наконец, не сказал, что все хорошо, что я разработала сюжет идеального преступления.
А значит, наши сеансы можно закончить… — Кира Яковлевна снова в который раз горестно вздохнула.
В этот момент мне очень хотелось расспросить свою собеседницу, какой же сценарий она придумала, как именно хотела убить бывшую невестку. Ведь этот сценарий может быть в ближайшее время осуществлен… но для этого мне нужно было открыться перед ней, а я пока не была к этому готова.
Между тем она продолжала. Чувствовалось, что ей просто хочется выговориться.
— Расставшись с коучем, я вернулась домой и первый раз со дня смерти Алеши подошла к зеркалу.
Вообще, должна признаться, я всегда следила за собой, старалась выглядеть по крайней мере прилично. Но с того страшного дня мне все стало безразлично, меня не интересовало, как я выгляжу, какой видят меня окружающие.
А тут я взглянула в зеркало — и пришла в ужас.
Я просто не узнала себя.
Из зеркала на меня смотрела незнакомая женщина.
Волосы спутаны, на корнях проступила седина, лицо бледное, прибавилось морщин, а самое главное — чужие глаза, незнакомое выражение лица…
Я подумала, что нельзя так опускаться, и постаралась привести себя в порядок: сходила в парикмахерскую, немного поработала над лицом…
И снова осмотрела себя в зеркале.
Теперь вид был более приличный, но я все равно себя не узнавала.
На меня из зеркала смотрела незнакомая женщина. И мне эта женщина категорически не нравилась.
Я подумала: в чем же дело?
И поняла, что я изменилась внутренне.
Что, продумывая детали убийства бывшей невестки, я убивала что-то важное в себе самой.
Мне прежней никогда не пришло бы в голову обдумывать чье-либо убийство. А теперь…
Кира Яковлевна закрыла лицо руками, опустила плечи. А я взглянула на часы. Черт, сколько времени уже тут сидим, Митька небось извелся. А толком я ничего не добилась. Что она к коучу ходила — это мы и так знали, что невестку ненавидела — тоже. Ох и любят же эти интеллигентные старухи долгие беседы…
Как бы услышав мои мысли, она снова заговорила:
— Тогда я решила поговорить с Еленой, признаться ей в том, какие мысли у меня были. Я подумала, что могу простить ее, тем самым сняв груз со своей души.
В конце концов, мой сын любил ее — значит, он нашел в ней что-то хорошее… И… придется, наверное, все же делить квартиру, зато я сохраню себя.
И вот я приехала сюда, чтобы встретиться и поговорить, но она послала меня подальше и сказала, что три недели прошли и что она теперь будет со мной разговаривать только в присутствии адвоката. Ей надоело, что я тяну время и не понимаю по-хорошему. И теперь я уже думаю, что зря сюда приехала… нет, нужно, наверное, согласиться на все, что она предлагает, а потом просто вычеркнуть ее из своей жизни, забыть о ее существовании…
«Не получится, — подумала я, — даже если ты о ней забудешь, не сегодня завтра ее убьют, причем убьют по твоему сценарию, и ты станешь главной подозреваемой».
Но пока Елена жива, я ее только что видела.
Значит, пока не поздно, нужно постараться предотвратить ее убийство. И не допустить, чтобы Кира Яковлевна оказалась на скамье подсудимых. Хотя, надо сказать, ее невестка вполне заслуживает быть убитой, прав Митька, они все четверо такие сволочи, что пробы ставить негде.
Да, но старушку жалко. Значит, нужно открыться…
Моя собеседница тем временем замолчала.
Она смотрела на меня настороженно и подозрительно и вдруг проговорила:
— Кто ты такая?
— Я? Я Полина…
— Нет, я спрашиваю, кто ты такая на самом деле? Ты из полиции? Нет, не похожа…
— Да нет, конечно, с чего вы взяли?
— С того, что ты втерлась ко мне в доверие, разговорила меня, выведала у меня важную информацию…
— Да что вы! Я ничего у вас не выведывала, я просто внимательно слушала вас… вы сами захотели со мной поделиться… захотели снять груз со своей души…
— Ты меня к этому ловко подвела! Ты втерлась ко мне в доверие и так построила разговор, чтобы развязать мне язык…
— Да ничего подобного!
— А ведь я знаю, кто ты! Я все поняла! Я тебя раскусила! Ты журналистка, газетчица, и тебя навел на меня тот адвокат, которого наняла Елена! Он подослал тебя, чтобы выведать какие-нибудь компрометирующие меня факты!
— Да что вы, Кира Яковлевна, уверяю вас, вы ошибаетесь! Я не из полиции и не из газеты, а про этого адвоката только что впервые услышала от вас!
— А тогда кто же ты такая?
Так, вот и настал, так сказать, момент истины. Нужно раскрываться.
— Вы не поверите… — начала я, осторожно подбирая слова, — но я — такая же жертва этого коуча, как вы!
— Что? — Она рассмеялась злым смехом, как будто сухой горох по полу рассыпался. И посмотрела на меня с такой же злостью — мол, не верю тебе ни на грош, все врешь! — Ты думаешь, что если я немолодая и одинокая, то и мозгов у меня не осталось? — закричала она и хотела вскочить, но я удержала ее за руку. — Я закричу! — предупредила она.
— Вот этого не надо. Вы посидите и послушайте, — предложила я, — и мозги включите, раз утверждаете, что они у вас есть.
— Не смей со мной так разговаривать! — сказала она тоном ниже. — Не то…
«Не то что?» — усмехнулась я, и до нее дошло, что сделать она ничего не сможет.
— Ладно, перейдем к делу. Адрес того коуча вы помните?
— Уж как-нибудь… не в маразме еще, — проворчала Кира Яковлевна.
Тогда я назвала ей адрес квартиры, где проходили сеансы подозрительного коуча.
— Да, я была там же… — неохотно признала Кира Леонидовна. — Была несколько раз…
— И его кабинет был оформлен в африканском стиле: резные маски, шкуры животных…
— Ну да, совершенно верно.
— Вот видите, мы с вами — товарищи по несчастью, мы обе бывали у этого коуча, обе стали его жертвами, так что нам нужно не подозревать друг друга, а помогать чем можем! Мы с вами находимся по одну сторону баррикады!
Но Кира Яковлевна все еще смотрела на меня недоверчиво, мои слова ее не убедили.
Я вздохнула и рассказала ей свою историю. Про Александру, про украденный проект, про то, как Вадим обвинил в этом меня, а сам погиб в аварии, потому что был весь на нервах и не справился с
