на страницах строчки. В записях говорится о списках продуктов и припасов, необходимых на месяц, и меня это совсем не интересует. Мне нужен список тех, кто бывал у него в гостях.
Спешно пролистывая остальные книги, я нахожу записи о денежных расходах, которые могут мне пригодиться, однако это не то, что я искала. Выдвигая следующие ящики, я просматриваю бесконечные списки, которые датируются давно минувшими десятилетиями. Затем я нахожу толстенную книжицу, спрятанную за горшком, и открываю ее.
На первой странице я нахожу список дат и имен. У меня учащается сердцебиение.
Первое имя стоит напротив даты тридцатилетней давности, и когда я просматриваю список до конца, то вижу свое собственное имя и имя Саенго рядом с теми самыми датами, когда мы прибыли сюда и ушли отсюда на север. Ронин даже записал, когда я путешествовала с ним в Саб-Хлий и вернулась из Вос-Тальвина, после того как спасла там рожденных шаманами. Он и правда был очень скрупулезным, обращал внимание на каждую деталь.
Снова просматривая список, я перечитываю десятки имен, пока наконец не нахожу год, когда моя мать могла побывать здесь. Я даже не знаю, как ее звали. Сомневаюсь, что Кендара рассказала бы мне, однако я никогда и не спрашивала. Отчасти мне хочется верить, что я каким-то образом узнаю имя и оно пробудит во мне какие-то забытые чувства или… даже не знаю… что угодно. Однако из всех имен ни одно не привлекает мое внимание. Меня охватывает отчаяние.
От разочарования я закрываю глаза. Я была слишком маленькой, когда Кендара оставила меня в детском приюте. Любые воспоминания о тех временах я с возрастом забыла. А что, если Бездушный соврал, рассказывая мне о другом губителе душ? А что, если от Ньювалинской империи сбежала сюда вовсе не моя мать, а какой-нибудь другой губитель душ?
Однако куда бы еще Кендара увела мою мать? Край пряльщиков находится далеко и под защитой. Ронин отказывался принимать у себя рожденных шаманами, которые сбегали из долины Крайнес, так что он не мог знать о том, что моя мать являлась губительницей душ и находилась в бегах.
Как Кендаре вообще удалось заключить с ним сделку, для меня остается загадкой, однако она же работала шпионкой, в конце концов. Вероятно, она располагала какой-то тайной, которая вынудила Ронина ей помочь. Или же в прежней жизни она была кем-то, кто обладал статусом и привилегиями.
Я склоняюсь над страницами, разглядывая ровные строчки из выписанных чернилами букв в свете лампы. Каждая секунда, которую я провожу в раздумьях и без дела, подвергает меня опасности, однако я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно знать, кем была моя мать. Имя может стать единственным доступным мне доказательством того, что моя мать вообще существовала. Члены моей семьи мертвы, а все упоминания о губителях душ уничтожены благодаря труду Ньювалинской империи, и моя мать остается жить лишь в памяти Кендары. Но, как бы я ни любила Кендару, я не могу больше ей доверять и верить ее словам.
Масло в лампе заканчивается, пока я перечитываю незнакомые мне имена, и моя надежда умирает, пока я не…
Кендара! Рядом с именем нет фамилии, значит, это она.
Я нахожу ее имя еще несколько раз в числе гостей следующих трех лет, она бывала здесь с перерывом в несколько недель или же месяцев. Вероятно, она приходила сюда так часто, чтобы удостовериться, что у моей матери все хорошо. Я снова возвращаюсь к странице, где имя Кендары упоминается в первый раз, и прямо под ее именем стоит имя «Сьюэ». Рядом тоже нет фамилии. Она записана лишь однажды, однако дата ее прибытия совпадает с датой первого визита Кендары, а дата ее ухода совпадает с датой последнего визита Кендары три года спустя.
Как же долго она здесь находилась! Я провожу пальцем по буквам ее имени, раздумывая. Быть может, это даже не настоящее ее имя, однако это не имеет значения. Вот мое доказательство того, что она существовала, несмотря на все попытки Ньювалинской империи уничтожить все упоминания о ней.
И вот доказательство того, что Бездушный сказал правду.
Я снова смотрю на год, когда она ушла, и что-то пробуждается в моей памяти.
Я не знаю даты своего рождения. Такую информацию не сообщали в детском доме. И я знаю примерный год своего рождения, лишь потому мне известно, что в приют я попала очень маленькой, значит, мне было не больше двух лет. Дата, когда моя мать покинула Край пряльщиков, указывает на то, что она ушла в конце того года, когда я родилась.
Вздыхая, я пытаюсь отмахнуться от назойливых мыслей. Все это ничего не значит. Год, который сказали мне монахи, мог быть ошибочным, а год длится довольно долго. Двенадцать месяцев длятся куда дольше, чем период беременности.
Однако Кендара сказала мне, что когда она в последний раз навещала мою мать, то узнала, что «эта дурочка забеременела». У меня учащается пульс, когда я проверяю список имен того года, когда она была в Краю пряльщиков в последний раз. Сюда прибывало множество гостей, слишком много, чтобы можно было что-нибудь узнать. Она могла влюбиться в любого из них.
Я стараюсь больше об этом не думать.
Все это не имеет сейчас значения. Важно то, что теперь я знаю хотя бы крошечную деталь о своем прошлом.
Вскоре после того как Кендара увела мою мать отсюда, Ронин, должно быть, узнал правду о том, что она являлась губительницей душ и родила ребенка. Зная, что на губителей душ объявлена охота, он наверняка пришел к выводу, что моя мать либо покинула континент вовсе, либо скрылась где-то в Эвейвине, где в то время люди и рожденные шаманами жили в мире и согласии. И где меня можно было спрятать, ведь пока у меня не было фамильяра, я могла вполне зайти за обычного человека – мне ведь отрезали кончики ушей. Я снова тянусь пальцами к почти что незаметным шрамам на своих ушах.
Ронину потребовалось немало времени, чтобы меня отыскать. Кендара отлично меня спрятала. Однако, сделав меня своей ученицей, она, вероятно, совершила ошибку. Ронин не забыл бы, что Кендара была близка с моей матерью, и продолжил бы следить за всеми в ее окружении.
Разумеется, мне теперь остается лишь догадываться о том, что случилось на самом деле. Однако все кажется вполне логичным, учитывая, что сказала мне в Миррииме Кендара. Как только Ронин узнал правду о том, кем являлась моя мать, – кем могла являться и я, – Ронин заключил сделку с королевой Мейлир, чтобы меня поймать.
Убрав книгу со списками гостей в сторону, я начинаю изучать остальное содержимое
