с галактиками и звёздными системами, происходят изменения, связанные с глобальной неоднородностью будущего. И тогда возникают трансгрессии и регрессии океана, наползают и отступают ледники, перенапрягаются недра планеты, что приводит к землетрясениям и взрывам вулканов, происходят другие непонятные явления; многие из них десятки, сотни раз, приводили к массовому вымиранию многих видов и классов живых организмов на Земле…
Не о том, конечно, думал Иван, всматриваясь в жутковато мельтешащую светотень, где творился будущий мир. И не мог думать о подобном, потому что ему вдруг показалось, что он стал слышать какой-то звук, похожий на щёлканье в телефонной трубке при наборе номера. Приложив к ушам ладони, он покрутил головой, но так и не определил, откуда он исходил.
Звук усиливался.
Слева от Ивана осциллографическим светом темноту перечеркнула полоса огня, похожая на ствол могучего дерева, раздробленного в комельной его части на множество изломанных ответвлений. Как будто вывороченное бурей, это дерево топорщилось корнями, распластанными лишь в стороны из-за скудности или скалистости подпочвенного слоя.
Луч света мог быть направлен из будущего в прошлое, и Иван по-чти бессознательно повернул в сторону, противоположную огненно-напряжённому корневищу, и сделал два решительных шага, не зная толком – уходит ли он к прошлому, к линии передовое будущего, или ещё больше погружается в пучину рождения пространства и времени.
Всё нарастающий звук сорвался в грохот, поток света расширился, охватил Ивана и закружил его в громыхающем вихре…
Уже потом Иван вспоминал чудную мозаику картинок, что привиделись ему в круговерти света и звука. Они мелькали и пропадали мелкими штрихами, складываясь в некое видение.
В бездонной пустоте проявлялась белёсая ячеистая конструкция, она ломалась, её пронизывали подобные молниям бледные струи и низвергались к вспучивающемуся центру, что клокотал огненным шаром. И чем больше он вспухал, тем темнее и спокойнее становилось его свечение, постепенно исчезающее под пологом густой газовой оболочки, а под ней плевались в космос вулканы, будто пытались всё создаваемое вернуть назад, в пустоту; дрожала и сминалась неустойчивая кора, пучась под напором внутренних сил. В разрывах кипел праокеан, творя варево для обретающих подвижность созданий, быстро захватывающих толщу остывающей воды и дно океана для жизни, смерти и разбоя. Они выползали на сушу, покрытую изумрудно-радостной зеленью…
Вот показались знакомые очертания материков, по ним побрели динозавры, которые тут же сменились привычными с детства животными и лесными просторами, в мгновение ока вырастали города, зазмеились дороги, проложенные людьми…
Свершалось вечное творение земного мира, из ничего – до его настоящего состояния?..
Иван подобно мешку, перекинутому через круп лошади, висел на каменном уступе над краем стремительного потока, яростно расталкива-ющего теснину гор.
Где он, что он?
Первозданная природа окружила его. Каньон просвечивался насквозь лучами низкого солнца. В стороне, так же низко над горизонтом, висела анемичная Луна, наполовину съеденная голубизной неба.
Утро?
Иван встал на камень, посмотрел вниз – на пенистую воду, вверх – на иззубренный край пропасти, перевёл дыхание.
Решил не отвлекаться на окружающее, а сосредоточиться на одном: куда это его могло выбросить в реальном мире?
Но на самом деле получалось иное. Он всё время думал о другом: сможет ли он отсюда выбраться? Знал, что надо бы вначале получить ответ на первое, тогда только появиться возможность выполнения второго, но нетерпение захватило его, и он стал на дорогу времени.
Темнота… Неопределённость…
Он стоял в них и чего-то ждал. Долго ждал. Однако ничего не случилось. Ни звука, ни лучика света, ни предположений, в какую сторону всё-таки надо идти.
Небытие!..
Разочарованный и оглушённый этим, он немного, всего на шаг, сместился в пространстве и снова проявился в реальном мире.
Дикий горный край предстал перед ним. Снежные вершины гордо и мудро покоили свои седые головы надо всем, что лежало ниже их. В небе парили громадные чёрные птицы, и висело одно единственное ало-розовое облачко, словно на закате.
Пронизывающий холод охватил ходока.
Прочь отсюда, на равнину, ближе к теплу!..
Липкая жара отняла у него все силы и отодвинула далеко-далеко прожитое, как будто вся жизнь его и поступки в ней потускнели и проис-ходили так давно, что и не с ним точно это было, а с кем-то другим.
Почти не сопротивляясь теплу и неге, Иван заснул в точке прояв-ления под высокими, раскидистыми деревьями, и проспал без сновидений часов десять кряду.
Проснулся сразу, всё вспомнил, поёжился от мокрой прохлады: наступало росистое утро, и воздух ещё не прогрелся.
Несколько движений через поле ходьбы по планете убедили его не только в полном отсутствии на ней разумной жизни, но и даже животного мира.
Что это? Чудовищное прошлое, когда не было ещё зверей? Но птицы?.. Может быть, это то будущее, которое ожидает Землю? Но где следы былых цивилизаций? Деяний людей? Не может же всё вот так навсегда исчезнуть с лица планеты, не оставив после себя ничего.
А на дороге времени – непроглядная темень…
После ряда безуспешных переходов из реального мира на дорогу времени и обратно Иван в отчаянии решился идти напролом: куда выведет его кривая – туда и дорога. По крайней мере, был один шанс из двух, ведущий в прошлое, хотя равновероятно он мог пойти и в будущее, или даже параллельно линии, разделяющей то и другое направление.
Потом ему показалось, что он нашёл, наконец, надёжный способ ориентирования.
Примитивный, как сама без аппаратная ходьба во времени.
Он достал из рюкзака лёгкие колышки, взятые для разметки трассы движения на границе передового будущего. Их бралось штук десять. Он использовал пока что лишь один. Теперь оставшиеся должны были послужить задуманному в полной мере. А чтобы наверняка отмечать направления, привязал рюкзак к ноге и откинул его чуть в сторону, обозначив линию отсчёта.
Делал приготовления машинально, но неторопливо, с надеждой на успех.
Первый колышек, сильно брошенный Иваном, сверкнул в свете фонаря отражателем, улетел в темноту, не вызвав никаких последствий.
– Запомним! – выкрикнул ему вдогонку Иван.
Будто пригрозил.
Он повернулся примерно на сорок пять градусов вправо и бросил второй колышек. И этот тонкой спицей пропал из вида.
За ним последовали и третий, и четвертый.
Нетерпение Ивана достигло предела.
Безответность среды на его действия смущала. Почему это она не реагирует, почему нейтральна? Ведь она всегда могла каким-то образом напомнить о себе, двигалсяли Иван в будущее или прошлое. А тут…
Либо он ошибался в своих предположениях, либо его занесло туда, где весь его жизненный опыт нестоил и копейки.
Пятый колышек, в отчаянии заброшенный дальше всех, обозначился на излёте бледно-зелёным сиянием, схожим с ореолом, сопровождавшим прорыв прибора в будущее.
– Ага!.. – воскликнул Иван.
Он долго смотрел на пульсирующий свет, потом повернулся и сде-лал замах для следующего броска, но не произвёл его, а сел, подминая под собой супесь, суглинок, реголит или что там не устоявшейся твердью оказалось под ним после творения поверхности планеты.
«Смешно, –
