В дверях возник молодой немецкий лейтенант.
— Хайль Гитлер! — вскинул он руку в фашистском приветствии.
— Лейтенант Мюллер проводит вас на завод Мессершмитта. Буду рад видеть вас у себя на обеде, герр Корд.
Завод Мессершмитта открыл мне глаза. В США такого выпуска самолетов не было нигде. С этим можно было сравнить только автосборочные конвейеры в Детройте. А когда я увидел чертежи нового Me-109 в кабинете Мессершмитта, то сразу понял, что если мы не оторвем от диванов задницы, то наше дело кончено.
В тот вечер после обеда рейхсмаршал отвел меня в уголок.
— Что вы думаете о нашем заводе?
— Впечатляет, — ответил я.
Он самодовольно ухмыльнулся.
— Его образцом стал ваш завод в Калифорнии. Только наш гораздо больше, конечно.
— Конечно, — согласился я, пытаясь понять, как они туда попали. Впрочем, почему бы и нет. Ведь до этой поры мы правительственных контрактов не имели и выпускали только гражданские самолеты.
Он любезно засмеялся и повернулся, чтобы уйти, — но через секунду снова обратился ко мне:
— Кстати, — шепнул он, — фюрер очень доволен нашим сотрудничеством. Когда мы получим деньги?
Я изобразил изумление.
— В тот самый день, когда герр Штрассмер войдет в мой кабинет в Нью-Йорке.
Он удивленно уставился на меня.
— Фюреру это не понравится, — заявил он. — Я заверил его, что вы наш друг.
— Но я также друг герра Штрассмера.
Он еще секунду смотрел на меня.
— Даже не знаю, как теперь докладывать фюреру. Он будет разочарован.
— В таком случае, зачем его огорчать? Что такое один еврей для Германии?
Он медленно кивнул:
— Пожалуй, это наилучший выход.
Спустя месяц инженер Отто Штрассмер вошел в мой нью-йоркский офис.
— Чем вы теперь собираетесь заниматься? — спросил я.
— Прежде всего поеду к семье в Колорадо и немного отдохну. Потом начну искать работу. Я ведь теперь небогат.
Я улыбнулся.
— Приходите работать ко мне. Я буду считать тот миллион авансом в счет вашей доли.
Когда он ушел, я велел Морриси начать работу над КА-4. Интуиция мне подсказывала, что у нас осталось мало времени.
Но убедить в этом армию США было нелегко.
Я взглянул на Форрестера.
— Я вернусь в город и свяжусь кое с кем в Вашингтоне. У меня там остались друзья. Заодно заеду к генералу: может, я уговорю его прислушаться.
— Хорошо.
Я взглянул на часы. Было почти полпервого, заседание акционеров должно было уже закончиться. Макалистер и Пирс наверняка уже в отеле, а Норман у них в руках.
— В час мне надо быть в «Уолдорфе». Вас подвезти?
— Спасибо. У меня назначена встреча за ланчем, которую мне не хотелось бы пропустить.
Он вошел в «Уолдорф» вместе со мной, но тут же повернул к ресторану, а я направился к лифтам. Ожидая лифт, я краем глаза заметил, как навстречу Форрестеру поднялась женщина, которую я заметил на аэродроме. Интересно, почему она не дождалась его там? Метрдотель проводил их в дальний угол и усадил за столик, скрытый от посторонних глаз. Я подошел к двери и дождался его.
— О, месье Корд! — улыбнулся он. — Вы сегодня один?
— Нет, обедать я не буду, — сказал я, засовывая банкноту в его руку, вечно готовую принять деньги. — У меня вопрос. Кто та леди, с полковником Форрестером?
Он улыбнулся и поцеловал кончики своих пальцев.
— Да, она очаровательна. Это мадам Гэддис, супруга генерала.
Я вернулся к лифтам. Генерал должен быть где-то поблизости. Судя по тону его разговора с Форрестером, в их отношениях было нечто еще, кроме привычного противостояния армии и авиации.
Я заметил генерала: он шел через фойе к мужскому туалету. Лицо у него было красное и злое. Впервые после того, как я посадил свой КА-4, я почувствовал себя лучше. Все начало становиться на свои места.
Больше я не беспокоился. Единственное, чего я пока не знал — это сколько самолетов закупит армия.
3
— Соедините меня с генералом Гэддисом, — сказал я телефонистке.
Трубка трещала мне в ухо.
— Генерал Гэддис слушает.
— Говорит Джонас Корд, генерал. Я в своем номере тридцать один пятнадцать. Мне бы хотелось с вами поговорить.
— Нам не о чем с вами говорить, — холодно заявил он. — Вы совершенно невоспитанный молодой человек…
— Я хочу обсудить с вами не мои манеры, генерал, — прервал я его, — а вашу жену.
— Мою жену? — поперхнулся он. — Какое она имеет к этому отношение?
— Самое прямое. Мы оба знаем, с кем она сегодня встречалась в час. Не думаю, чтобы министерство обороны благоприятно восприняло известие о том, что КА-4 отвергнут из-за личной неприязни.
Наступило молчание.
— Между прочим, генерал, что вы пьете? — спросил я.
— Шотландское виски, — механически ответил он.
— Прекрасно! У меня в номере вас будет ждать бутылка виски. Итак, минут через пятнадцать?
Я повесил трубку, не дожидаясь ответа, и тут же набрал номер гостиничной службы. В этот момент раздался стук в дверь.
— Войдите! — крикнул я.
Вошли Мак и Дэн Пирс. Лицо Мака выражало обычную озабоченность, а вот Дэн сиял. Ему казалось, что он вот-вот получит все, чего хотел.
На мой звонок наконец ответили. Услышав в трубке звон тарелок, я вдруг почувствовал, насколько голоден. Я заказал ему три сэндвича, бутылку молока, кофейник кофе, бутылку шотландского виски, две бутылки бурбона и двойную порцию картофеля фри.
— Ну, как идут дела? — спросил я у пришедших.
— Берни верещал, словно его режут, — ухмыльнулся Пирс, — но деваться ему было некуда.
— Как насчет его акций?
— Пока трудно сказать, Джонас, — ответил Мак. — Он отказался разговаривать с Дэном.
— Но я говорил с Дэйвом Вулфом, — быстро вставил Дэн. Я сказал, чтобы он уговорил старика продать акции, иначе мы объявим студию банкротом.
— Семьсот двадцать вторая форма у тебя готова? — спросил я Мака. Он знал, о чем я говорю: о ходатайстве насчет управления имуществом компании-банкрота.
— Она со мной. Перед сегодняшним совещанием я переговорил с нашими здешними адвокатами. Они заверили, что смогут провести нужное нам решение.
Я внимательно посмотрел на него.
— Похоже, тебя это не радует.
— Да. Норман — старик хитрый. Его не так-то легко переиграть. Он прекрасно знает, что в случае банкротства мы теряем не меньше остальных.
— Но при этом он жаден. Он не рискнет потерять все ради сомнительного удовольствия составить мне компанию.
— Надеюсь, что это так.
— Скоро выясним. — Я повернулся к Дэну: — Рину еще не разыскал?
Он покачал головой:
— Я все перепробовал. Ее домашний телефон молчит. На студии не знают, где она. Даже вездесущая Луэлла не знает.
— Продолжай поиски. Мне нужно ее найти. Я хочу, чтобы она прочитала тот сценарий.
— Конечно. Теперь, когда мне удалось договориться насчет Де Милля, Рина — единственная загвоздка.
Это будет лучший фильм, и как раз в стиле Де Милля. Снимать мы будем по новой технологии «Техниколор». Это история Марии Магдалины, которую мы назовем «Грешница».
— Не слишком ли вы спешите? — спросил Макалистер. — А если она не согласится?
— Согласится, — ответил я. — Сценарий написан специально для нее.
Официант принес мой заказ и поставил еду рядом со мной. Только теперь я понял, насколько проголодался. Не успел официант уйти, как я уже умял один сэндвич и выпил полбутылки молока. Когда я приканчивал второй, в номер вошел генерал Гэддис. Познакомив их, я отпустил Мака и Пирса.
— Садитесь, генерал, выпейте. Виски на столе.
— Спасибо, нет, — сухо поблагодарил он, продолжая стоять.
Я пожал плечами, взялся за третий сэндвич и сразу перешел к делу.
— Насколько вам хочется, чтобы я устроил уход Форрестера из армии?
— А почему вы думаете, что мне это нужно?
— Давайте не будем ходить вокруг да около. Я не мальчишка, и у меня есть глаза. Единственно, что мне нужно, так это беспристрастное испытание КА-4. Остальное в ваших руках. Вы больше не даете никаких обязательств.
— А почему вы решили, что я не буду беспристрастно рассматривать ваш самолет?
— И позволите Форрестеру еще выше подняться в глазах вашей жены? — улыбнулся я.
Он разом сник. На секунду я даже его пожалел. Звезда бригадного генерала на его погонах ничего не значила. Он был просто стариком, который отчаянно пытался удержать молодую женщину. Мне даже захотелось посоветовать ему не дергаться. Не Форрестер — так кто-то другой.
— Пожалуй, я все же выпью.
Он открыл бутылку и налил неразбавленного виски.
— Вообще-то моя жена — женщина неплохая, мистер Корд, — проговорил он, почти извиняясь. — Просто она молода и… впечатлительна.
