— Откуда ты узнал?
— Из газет. Студия Нормана сообщила об этом и о том, что ты летишь, чтобы с ней повидаться.
Я промолчал. Вот он, кинобизнес.
— Я приготовил кофе и сэндвич.
Я взялся за кофе. Смогу ли я дотерпеть до клиники? Отчаянно хочется в туалет.
* * *
Клиника Колтона больше походила на отель, а не на больницу. Она располагалась на высоком берегу с видом на океан. Чтобы попасть туда, необходимо было проехать вверх по извилистой, а охранник у кованых ворот пропускал внутрь только тех, у кого было разрешение.
Доктор Колтон — не обычный эскулап. Он человек с деловой сметкой, который угадал потребность в конфиденциальном лечебном заведении. Кинозвезды обращаются к нему, чтобы родить или выйти из запоя, сделать пластическую операцию или оправиться от нервного срыва. И они могут быть уверены в том, что по какому бы поводу они сюда ни обратились, публика узнает только ту версию, которую они захотят преподнести ей сами.
Охранник, видимо, нас ждал, он начал открывать ворота, едва к ним приблизился наш лимузин. Репортеры забросали нас вопросами, защелкали фотоаппаратами. Один даже вскочил на бампер, но появившийся второй охранник моментально его удалил.
Я обернулся к Базу.
— Они не сдаются, да?
— Привыкай, — серьезно ответил он. — Теперь им будет интересен каждый твой шаг.
— Ерунда! Это только на сегодня. Завтра будет кто-нибудь другой.
Баз с сомнением покачал головой.
— Ты просто не читал газет и не слушал радио. Теперь ты национальный герой. Сообщения о том, как проходил твой полет, передавались по радио каждые полчаса. Завтра «Экзаминер» начинает публиковать твою биографию. Ничего подобного не было со времени Линдберга.
— С чего ты взял?
— С доставочных машин «Экзаминера». На них плакаты с твоим портретом. «Читайте историю жизни таинственной личности Голливуда — Джонаса Корда, рассказанную Аделой Сент-Джонс».
Я изумленно воззрился на База. Наверное, придется привыкать. Сент-Джонс — лучшая мастерица слезливых историй у Херста. Это означало, что сам старик указал на меня одобряющим перстом. С этого дня я буду жить как в аквариуме.
Лимузин остановился, и из двери сразу же вышел швейцар, который почтительно произнес:
— Будьте добры пройти со мной, мистер Корд.
Я поднялся за ним. Медсестра в белом халате, сидевшая за столом у входа, улыбнулась и указала на регистрационную книгу в черном кожаном переплете.
— Будьте любезны, мистер Корд. По правилам больницы все посетители должны зарегистрироваться.
Я быстро расписался, и она нажала кнопку за стойкой. Спустя секунду у стойки возникла новая медсестра и вежливо сказала:
— Идемте, мистер Корд. Я проведу вас в палату миссис Марлоу.
Мы подошли к дверям лифтов. Она нажала кнопку и посмотрела на указатель.
— Извините за неудобство, мистер Корд, но нам придется немного подождать. Оба лифта находятся около операционной.
Больница есть больница, как бы ее ни маскировали под отель. Я осмотрелся и нашел взглядом то, что искал: дверь со скромной буквой «М».
Когда дверцы лифта закрылись, я вытащил сигарету. Пахло здесь, как в любой другой больнице: спирт, антисептик, формальдегид. Запах болезни и смерти.
Лифт остановился, и мы вошли в коридор. Медсестра остановилась перед одной из дверей.
— Боюсь, вам придется погасить сигарету, мистер Корд.
На двери оказалась оранжевая табличка: «НЕ КУРИТЬ! В ПАЛАТЕ КИСЛОРОД».
Я в последний раз затянулся и загасил сигарету в пепельнице у двери.
— Входите, мистер Корд! — медсестра распахнула двери. Пройдя через тамбур, в котором оказалась еще одна медсестра, я вошел в палату.
Сначала я ее не увидел. У кровати спиной ко мне стояли Айлин Гайар, врач и еще одна медсестра. Потом, словно по сигналу, они повернулись. Я направился к кровати. Они расступились, и тут я ее увидел.
Ее голова и плечи были накрыты прозрачной кислородной палаткой. Казалось, она спит. Все, не считая лица, было закрыто плотной белой повязкой. Глаза ее были закрыты и веки казались голубоватыми. Кожа лица плотно обтягивала скулы, а щеки ввалились, так что казалось, будто плоть под ними исчезла. Ее полные губы, обычно такие живые и теплые, стали бледными и чуть приподнялись над ровными белыми зубами.
Секунду я молча стоял. Казалось, она не дышит. Я взглянул на врача. Тот покачал головой.
— Она жива, мистер Корд, — прошептал он. — Правда, находится на волосок от смерти.
— Можно с ней поговорить?
— Попробуйте, но будьте готовы к тому, что она не ответит. Она находится в таком состоянии уже десять часов. И даже если очнется, может не узнать вас, мистер Корд.
— Рина, это я — Джонас, — негромко сказал я.
Она лежала тихо, не шевелясь. Я засунул руку под палатку, нашел ее пальцы и легонько сжал их. Рука у нее была прохладная и мягкая. Она уже умерла. Умерла.
Я упал на колени и откинул пластик и склонился над ней.
— Рина, пожалуйста! — взмолился я. — Это я, Джонас. Пожалуйста, не умирай!
Ее пальцы слабо шевельнулись. Заливаясь слезами, я смотрел на нее. Ее глаза медленно открылись, и она посмотрела на меня. Сначала ее взгляд был далекий, затуманенный. Потом он прояснился, а на губах появилось подобие улыбки.
— Джонас, — прошептала она, — я знала, что ты придешь.
— Тебе всегда было достаточно только свистнуть.
Губы ее сдвинулись, но не издали никакого звука.
— Я никогда не умела свистеть, — прошептала она.
— Теперь вам лучше немного отдохнуть, миссис Марлоу, — сказал у меня из-за спины врач.
Рина медленно перевела на него взгляд.
— Нет, — прошептала она. — Пожалуйста. У меня осталось мало времени. Дайте мне поговорить с Джонасом.
— Ну хорошо. Только ненадолго.
Все вышли. Рина подняла руку и погладила меня по щеке. Я поймал ее пальцы и прижал к губам.
— Мне нужно было увидеть тебя, Джонас.
— Почему ты так долго ждала, Рина?
— Именно поэтому я и хотела тебя увидеть… чтобы объяснить.
— Зачем теперь объяснения?
— Пожалуйста, постарайся понять, Джонас. Я любила тебя с первой минуты. Но я боялась. Я приношу несчастье всем, кто меня любил. Мои мать и брат умерли, потому что любили меня. Мой отец умер в тюрьме из-за разбитого сердца.
— Но в этом не было твоей вины!
— Я столкнула Маргарет с лестницы и убила ее. Я убила моего неродившегося ребенка. Я украла у Невады карьеру. Клод покончил с собой из-за того, что я с ним делала.
— Это просто случилось. Ты не виновата.
— Нет, виновата! — хрипло возразила она. — Посмотри, что я сделала с тобой, с твоим браком. Мне не следовало приходить к тебе в отель.
— В этом виноват я. Я заставил тебя.
— Никто меня не заставлял, — прошептала она. — Я пришла, потому что хотела. А когда она вошла, я поняла, как это было неправильно.
— Почему? — с горечью сказал я. — Из-за ее пуза? Это даже не мой ребенок.
— Какая разница? Что из того, что она спала с кем-то до того, как встретила тебя? Ты же знал об этом, когда на ней женился. Если это не имело значения тогда, почему это стало важно только из-за того, что она ждет ребенка?
— Это было важно, — упрямо сказал я. — Ей нужны были только мои деньги. Как насчет полумиллиона долларов за то, чтобы брак был аннулирован?
— Это неправда. Она любила тебя. Я поняла это по боли в ее глазах. А если ей так нужны были деньги, то почему она отдала их отцу?
— Я этого не знал.
— Ты еще многого не знаешь, — прошептала Рина, — но у меня нет времени тебе рассказывать. Только одно. Я разрушила твой брак. Я виновата в том, что тот бедный ребенок растет без твоего имени. И мне хотелось бы как-то это загладить.
Она на секунду закрыла глаза.
— Я оставлю не так уж много: никогда не умела обращаться с деньгами. Но я все завещала ей, а тебя назначила душеприказчиком. Обещай, что проследишь, чтобы она их получила.
— Обещаю.
— Спасибо. Я всегда могла на тебя положиться.
— А теперь постарайся отдохнуть.
— Для чего? — прошептала она. — Чтобы протянуть еще пару дней в сумбуре, который царит у меня в голове? Нет, Джонас. Слишком больно. Я хочу умереть. Только не дай мне умереть здесь, под этим колпаком. Вынеси меня на террасу. Дай еще раз посмотреть на небо.
— Но врач…
— Пожалуйста, Джонас.
Я посмотрел на нее — и она улыбнулась. Я решительно откинул кислородную палатку и подхватил Рину на руки. Она была как пушинка.
— Как хорошо снова оказаться в твоих объятиях, Джонас, — прошептала она.
Я поцеловал ее в лоб и вышел на солнце.
— Я почти забыла, какими зелеными бывают деревья, — прошептала она. — В Бостоне есть самый зеленый дуб в мире. Отвези меня туда, Джонас.
— Отвезу.
