французских наемников, для оплаты которых откровенно грабил замки вельмож и храмы, и хоть можно предположить, что и это не особо помогло бы молодому королю, слишком сильны были противники, но судьба решила по-своему. Мэлроузский хронист записал (пер. с англ. –
Е. С.): «Младший Генрих, король Англии, умер на 14‐й год после того, как был коронован; это случилось в третьи иды июня (11 числа. –
Е. С.) в городе Мартель». Какая хворь сразила его – неизвестно. Лихорадка, дизентерия – предположений много. Умирая, он послал к отцу, умоляя о прощении и о свободе для матери[71], и тот, немного поколебавшись, ибо поначалу заподозрил военную хитрость, послал ему перстень с сапфиром в знак того, что прощает его. Согласно средневековой легенде, после смерти Генриха-младшего пытались снять этот перстень с его руки, но не смогли; видя в этом волю Божию и знак прощения, дарованного старым королем, тело погребли вместе с перстнем. Согласно другой легенде, заточенная королева Элеонора видела во сне неземное сияние вокруг головы сына за день до его смерти, и когда ей принесли горестную весть, она совершено спокойно приняла ее, сказав, что уже все знает и благодарит Бога за то, что он принял ее сына, даровав нетленный венец.
Бертран де Борн. Иллюстрация к Божественной комедии. Художник Г. Доре
На другой же день после похорон сына в Руане Генрих стремительным налетом взял Лимож, судьба восстания была предрешена, и военные действия притухли; то ли Генрих II, то ли Ричард захватили замок Бертрана де Борна, и ядовитый трубадур был приведен на суд короля. Но и тут вывернулся, хотя, быть может, он и был искренен в своих чувствах: «Бертран де Борн имел обыкновение похваляться, будто наделен таким разумом, что никогда ему не приходится использовать его полностью. Но случилось однажды, что король взял его в плен, а когда предстал он пред королем, тот сказал ему: “Бертран, теперь-то уж рассудок ваш полностью вам понадобится” (т. е. король его просто “поддел”. – Е. С.). И ответил ему Бертран, что после смерти Короля-юноши вовсе он лишился рассудка. Тогда король заплакал о сыне своем, и простил Бертрана и с почестями пожаловал ему платье и земли во владение. Долго прожил он в мире сем, а затем под конец дней своих поступил в цистерцианский монастырь». Сохранились два плача, которые Борн написал на смерть Генриха-младшего. Вот один из них:
Если б собрать нам все множество бед,
Слез, и несчастий, и тяжких докук,
Слышал о коих сей горестный свет,
Легок сейчас показался б их вьюк,
Ибо наш юный английский король
Умер: проиграна доблестью брань,
В мрачную мир превращен глухомань,
Чуждую радости, полную скорби.
В горе повержены худшей из бед
Двор куртуазный, и каждый из слуг,
И трубадуры, кем был он воспет:
Недруг смертельный их – смертный недуг!
Выкраден юный английский король,
Чья не скудела щедрейшая длань:
Горесть другая, как душу ни рань,
Слез не исторгнет подобных и скорби.
Смерть беспощадная, скопище бед,
Можешь хвалиться, что вырвала вдруг
Рыцаря, коему равного нет!
Сам совершен, добродетелей друг,
Лучшим был юный английский король.
Слышима Богу мольба моя стань,
Он был бы жив, а не всякая дрянь,
Из-за которой достойные в скорби.
В скаредном мире, источнике бед,
Нет уж любви; радость вся, все вокруг,
Вкус потеряв, причиняют лишь вред;
Меньше у «днесь», чем у «прежде» заслуг;
Вот он, наш юный английский король,
Отдана смерти ценнейшая дань,
Тлеет телесная нежная ткань,
Мир безутешный исполнился скорби.
Пусть же Того, Кто в юдоль наших бед
Волею сшел, чтоб избавить от мук,
На смерть за наше спасенье пошед,
Тронет, Всещедрого, слов наших звук!
Милости юный английский король
Да не лишится: прощающе нань
Призри, к благим допустивши, за грань,
Нет за которой ни боли, ни скорби.
Частично исполнив последнюю просьбу сына насчет Элеоноры (ей так и не была предоставлена свобода, но режим был смягчен), осенью 1183 г. Генрих принялся перекраивать наследие сыновей. Ричарду, как наследнику, предназначались Англия, Нормандия и Анжу; при этом он был обязан отдать Аквитанию Иоанну. Король-отец, что называется, наступил на больную мозоль сына: тот взял время на раздумье, после чего ринулся в Аквитанию и уже оттуда отказал, причем в резкой форме. Король приказал Иоанну при поддержке Джеффри силой отобрать Аквитанию у Ричарда, что привело лишь к тому, что Львиное Сердце разорил юг Бретани. Младших принцев поддержали бывшие вассалы и военачальники покойного Генриха-младшего, но куда им всем было против Львиного Сердца! Весь 1184 г. прошел в уговорах Ричарда, но тот оставался непреклонен, хотя, надо отдать должное Генриху, переговорщиков он привлек знатных – во-первых, императора Фридриха Барбароссу. Тот хоть и находился не в ладах с Плантагенетом из-за покровительства, оказываемого королем своему мятежному зятю, Генриху Льву, однако дочь Барбароссы была очередной (так и несостоявшейся ввиду ее кончины в конце года) невестой Ричарда, и Генрих II справедливо полагал, что для смирения сына ему и враг сгодится. Не помогло. Тогда коварный король поставил на шахматную доску своей дьявольской партии самую сильную фигуру – естественно, королеву, это знает любой шахматист.
Уже упоминалось, что по смерти Генриха-младшего она получила некоторые послабления – в частности, в 1184 г. ей даже было позволено навестить в Винчестере свою дочь, герцогиню Саксонскую Матильду, разрешившуюся от бремени. Побывала королева и на могиле сына – Молодого короля. Она вновь начинает упоминаться в счетах расходов королевской казны, чего давненько не было, король подарил ей алое платье, подбитое беличьим мехом, и раззолоченное меховое седло. Нет, это вовсе не был возврат чувств: Элеонора нужна была Генриху для влияния на Ричарда[72]. Согласится ли королева играть роль пешки?..
Поскольку Генрих был игрок отменный, он «выставил» фигуру Элеоноры заодно и против претензий молодого французского короля Филиппа, требовавшего «вдовью часть» принцессы Маргариты, своей сестры – вдовы Молодого короля: «Тогда господин король внял совету своих близких и отправил в Англию послов, дабы приказать освободить Алиенору, его супругу, кою удерживал он долгие годы в заключении и коей велел он отправиться в ее вдовью часть. Таким образом желал он уклониться от просьбы короля Франции, касавшейся вдовьей части его
