— Да! — Калинов слышал в голосе шефа явное сомнение и не видел в этом сомнении ничего удивительного: он и сам вряд ли поверил бы в правдивость сей истории, если бы ему рассказал ее кто-нибудь со стороны. — К сожалению, прямых доказательств у меня нет. Все на уровне косвенных.
— Я это заметил… И ты полагаешь, я могу принять решение на основании подобных данных? Привидения, зомби, души… Хорош наборчик!
— Чем богат… Такое уж это дело.
Рассел встал из-за стола и принялся мерить кабинет шагами, потирая пальцами виски. Остановился у окна, глядя куда-то в пространство.
«Жаль шефа, — подумал Калинов. — Попробуй-ка поверить, из-за одного человека, простого космонавта, весь мир висит на волоске… А решение принимать надо… Побывать бы шефу вместо меня в спиритосфере, толку, пожалуй, было бы больше!»
— Значит, говоришь, если ситуация не изменится, после двух часов ночи Земля может попросту взорваться?
— Нет, — сказал Калинов. — Она может взорваться лишь в том случае, если Крылов отправится в Космос.
— А мы ему не дадим!
— Каким образом?
— Мало ли существует способов! Запрет медиков, к примеру…
Калинов пожал плечами:
— Это задача несложная… Только как мы гарантируем Сутям, что он никогда не выйдет в Космос?
— Предположим, никак.
— Тогда они будут бить по нему, пока не ухлопают. А заодно еще по кому-нибудь попадут. Лес рубят — щепки летят…
— Да… Как ни крути, а гарантией для них может быть только смерть Крылова. — Рассел сокрушенно покачал головой. — Загнали вы с Крыловым меня в угол… А как мы узнаем, что наши действия спасли мир?
— Боюсь, никак. Вернее, узнаем, когда умрем и наши Сути окажутся в спиритосфере.
— Хорошая перспективочка!.. И всю жизнь задаваться вопросом, не зря ли угробили парня! Может, в любом случае ничего бы не произошло?..
Калинов вздохнул. «Понятное дело — совесть, — подумал он. — А мне каково? Спиритосфера, разумеется, не удовлетворится никакими нашими гарантиями. Для нее гарантия только одна — смерть Зяблика. Если же он сегодня не умрет, Сути начнут доставать меня. Чтобы обеспечить гарантию моими руками — намек на это был достаточно ясный…»
— Я вижу два варианта развития событий, — сказал он. — По первому варианту надо снять с Крылова защиту и установить за ним наблюдение. Просто ради интереса, как все произойдет… По второму — держать его в убежище и принимать решения, исходя из складывающейся обстановки.
— Есть еще и третий вариант, — заметил Рассел. — Ликвидировать Крылова самим.
— Для меня не существует такого варианта!
— Для меня — тоже, но теоретически, с точки зрения твоей спиритосферы он есть. И все гарантии налицо!
«Хорошо, что я ему не до конца все рассказал, — подумал Калинов. — Моя судьба его обеспокоила бы гораздо больше, чем судьба Зяблика. Как же, ценный работник!..»
— Да, дилемма, — продолжал Рассел. — Жизнь реального человека против гипотетической угрозы всей планете.
«Дилемма еще та, — подумал Калинов. — Ведь шефу приходится полагаться исключительно на слова подчиненного. Если бы эта ситуация стала известна общественному мнению, журналисты, не мудрствуя лукаво, назвали бы ее «синдромом Рассела». Если бы, конечно, поверили…»
— Боюсь, наших с тобой голов для решения не хватит, — сказал Рассел. — Надо посоветоваться с кем-нибудь повыше…
— А поверят ли?
— Я же поверил. А там тоже не кретины сидят.
Не могут не поверить: слишком велика ставка. Да и не в бирюльки мы здесь играем. Уж тебе ли не знать…
— Уж мне ли не знать, — повторил Калинов со вздохом.
— Не вешай нос! Что-нибудь решат…
* * *
Когда Калинов вернулся в кабинет за сумкой, на тейлоре горел сигнал личного послания.
Он включил дешифратор. С дисплея на него взглянула Вита. Была она бледная и невеселая. Та кой Калинов ее еще никогда не видел, даже во время беременности она выглядела краше. Похоже, отпуск не пошел ей на пользу.
— Сашенька! — сказала Вита. — Я много думала за последние дни о нашей жизни. Вспоминала все эти годы… Мне не на что обижаться: я была с тобой счастлива. — Она помолчала. — Для меня эта разлука оказалась тяжелой, но она помогла мне понять главное. Теперь я знаю, в чем дело… Ты просто раз любил меня. Любил, любил и разлюбил — так бывает, ничего не поделаешь… Но знай: я не хочу тебя терять. И потому я придумала. Нам надо будет и дальше пожить немного врозь, только недолго — долго я не выдержу. Дети пусть пока побудут с мамой. — Она вновь замолчала. Смотрела в камеру, закусив нижнюю губу. Потом несмело улыбнулась сквозь набежавшие слезы: — Если же я ошибаюсь и на деле все не так плохо, мы скоро встретимся. Через неделю я возвращаюсь на Землю.
Она еще некоторое время смотрела в камеру, потом вновь грустно улыбнулась, и экран потемнел.
«Вот так, — подумал Калинов. — Невеселый у нее получился отпуск — с подобными мыслями… А может, она права?.. Или все иначе и я просто перестал наконец быть старцем, благодарным девчонке, вернувшей ему молодость, и принявшим эту самую благодарность за любовь? И просто исчезла на мне последняя печать Дримленда?.. А может, все еще проще?.. Может быть, взяла да и кончилась молодость? Кто знает, может, во второй жизни молодость кончается раньше, чем в первой?.. И стоит ли противиться судьбе?.. В конце концов, я ни разу не изменил жене до этой недели! Да и была ли ночь с девушкой-зомби изменой?»
Тут он был вынужден признаться себе, что все-таки была. Ведь неважно, кто оказался с тобой в постели, главное, что с ним оказался ты. И совсем не случайно оказался. Потому что изо всех сил стремился к этому.
Он вдруг удивился, что в такой момент, когда решается судьба друга, он позволяет себе размышлять о подобных пустяках. А потом подумал, что это вовсе и не пустяки. По крайней мере, для него… Если бы это были пустяки, он бы никогда не получил возможность прожить вторую жизнь. И за одно только это он должен быть благодарен Вите, но нельзя же требовать благодарности до самой смерти!
А потом снова позвонила Алла Крылова, и он опять не стал разговаривать с нею. Боялся, что сорвется и наговорит ей такого…
А потом он раскрыл сумку.
* * *
— Так вот обстоят дела, шнурик, — сказал Кали нов, завершив историю о своих заоблачных приключениях.
Они с Игорем сидели вдвоем за знакомым столом. За спиной Крылова ждала пищи разверстая пасть джамп-кабины. Калинов расположился напротив Крылова, и открытая кабина все время притягивала его взгляд. Больше в вестибюле никого не было. Парней Калинов снял с дежурства и отправил по домам: хватит штаны просиживать за казенный счет.
Крылов молчал. Пока Калинов рассказывал, он не задал ни одного вопроса. Молчал и теперь, как будто все происходящее его совершенно не касалось.
— Ответь мне, — сказал Калинов, не выдержав молчания. — До последних событий вокруг тебя ни когда не происходило ничего странного? Какие-нибудь чудеса, необычные происшествия…
— Нет, — сказал Крылов, не поднимая глаз. — Какие могли быть со мной чудеса?.. Я — обычный человек, не колдун, не экстрасенс…
Калинов поморщился, побарабанил пальцами по столу. И поймал себя на том, что повторяет жесты Рассела.
— Может быть, тебе действительно воспользоваться дисивером? — спросил он. — Скроешься, затаишься на некоторое время… Пока придумаем выход.
— Нет, — ответил после долгой паузы Крылов. — Потерять себя — пусть и на время — это не выход. Такой выход — не для меня. Да и вообще от твоей истории слишком попахивает мистикой.
— Ты мне не веришь?! — воскликнул Калинов. — Но ведь все факты железно укладываются. Давай посмотрим еще раз…
— Не надо! — оборвал Крылов. — Не в этом дело… Я не преступник, чтобы менять имя, скрываться где-то…
Калинов смотрел на него с некоторым удивлением. Идея с дисивером казалась ему вполне перспективной. А чтобы спрятать концы в воду, можно воспользоваться дисивером и самому. Взять на время чужую личину. Чтобы получить отсрочку. Чтобы найти выход. Да его и искать нечего, достаточно убедить Игоря, чтобы он захотел ребенка…
Однако отказ Зяблика от возможности спрятаться за чужую жизнь не мог не вызывать уважения, и Калинов подавил в себе желание пожать приятелю руку.
— Хорошо, — сказал он, — не хочешь дисивер — не надо! Есть другой выход. Давай я привезу сюда Аллу, прямо сейчас сделаете ребенка. Я помогу тебе ее уговорить и посмотрю, чтобы никто вам не помешал…
— Ты что? — Игорь фыркнул и покрутил пальцем у виска. — Ты хоть ситуацию себе представляешь, шнурик?.. Мы, значит, трахаемся, а он будет в карауле стоять! — Крылов расхохотался.
— Для меня ничего обидного… А потом несколько лет не будешь летать. Увидишь, все постепенно образуется.
