Не надо ничего говорить. Все уже решено, – ответила я, поняв, что она скажет дальше, и отпрянула, когда лицо мамы перекосило от злобы. Она, хватая ртом воздух, замахнулась на меня, а когда я вжала голову в плечи, разбила гитару об стену, перепугав до одури отчима.
– Вон из моего дома! – прошипела она. – Вон, сука! Нет у меня больше дочери. Слышишь? Нет!
– Её никогда и не было, мам, – грустно улыбнулась я и, поправив рюкзак, вышла из квартиры.
*****
Как только поезд тронулся, сердце снова сдавил страх и жалость. Я, закусив губу, смотрела в окно и думала о маме. О братьях. О Катьке. Мои соседи по купе развязывали пакеты и выкладывали еду на столик, а я рассеянно смотрела в окно, за которым мелькал мой город. Грязный, серый, родной. Кто знает, когда я вернусь и вернусь ли.
Но на душе все равно было неспокойно. Обиды все еще ворочались в груди и шрамы, оставленные ремнем, ныли сильнее прежнего. Я ехала в другой город, чужой и незнакомый, с одним лишь рюкзаком, вместившим всю мою жизнь. Ехала и не знала, что ждёт меня там. В волшебном мире. Да и в волшебном ли?
На вокзале меня встретила улыбающаяся женщина, представившаяся Еленой Львовной, заместителем директора филиала. Она сначала отвезла меня в новый офис, познакомила с коллегами и отвела в отдел кадров, куда я отдала документы. Потом проводила на рабочее место и остановилась, как вкопанная, когда увидела, что компьютера еще нет.
– Витя! – разочарованно буркнула она, когда к нам подошел рассеянный парнишка с длинными волосами, забранными в хвост. – И что это?
– Ой, прости, Лен, – виновато улыбнулся он. – Настраиваю еще. Не думал, что новенькая сегодня приедет.
– Не думал, балда, – сварливо ответила женщина, но в итоге махнула рукой и спросила. – Завтра-то будет?
– Будет, – кивнул паренек и, протянув мне руку, представился. – Витя.
– Настя.
– Очень приятно. Лен, там еще новеньким компы настроить надо. Или я тебе…
– Ну, так беги, – воскликнула Елена Львовна и, когда Витя убежал, повернулась ко мне. – Ладно. Тогда давай я тебе квартиру покажу. Она тут недалеко…
– Не надо. Не хочу вас отвлекать, – улыбнулась я. – Найду сама и прогуляюсь заодно. После поезда полезно будет.
– Не потеряешься?
– Нет, – мотнула я головой и вытащила из кармана листок с телефоном. – Олег ваш номер дал.
– Давай на «ты», а? – поморщилась она.
– Хорошо, Лен.
Выйдя из офиса, я вздохнула и улыбнулась по-настоящему. Потому что мне просто захотелось улыбнуться. Не боясь, что за улыбку прилетит зуботычина. Не боясь ничего.
Я развернула карту, купленную на вокзале, нашла нужный дом и медленно пошла по улице, вертя головой во все стороны. По пути увидела магазин и, хмыкнув, решила зайти. Кто знает, есть ли в корпоративной квартире хоть какая-нибудь еда.
Домом, где мне предстояло жить первое время, оказалась обычная девятиэтажка. Я вошла в первый подъезд, поднялась на лифте на третий этаж и, повозившись с замком, открыла дверь в квартиру. На секунду я вжала голову в плечи и осторожно посмотрела на кухню, боясь увидеть там маму. А потом нервно рассмеялась и, сбросив рюкзак в прихожей, отправилась обследовать жилье.
Ну а вечером, сварив себе пельменей, я сидела на диване, смотрела телевизор и смеялась над старой комедией про полицейскую академию. Наконец-то я была свободна. Я могла есть, что хочу. Смотреть, что хочу. И делать, что хочу. Мне хотелось визжать, петь и танцевать.
– Дурная ты, Настя, – сказала я сама себе, а потом рассмеялась. Открыла рюкзак, вытащила плеер и, воткнув наушники в уши, нажала на кнопку «Play». Губы дрогнули, а из глаз брызнули слезы, когда зазвучали первые аккорды «Королевны».
Я кружилась по квартире и, не стесняясь никого, подпевала Хелависе. Плакала, вытирала слезы, смеялась и снова плакала, порой срываясь на истеричный смех. Мне было так тепло и так хорошо, что хотелось орать, но я не орала. Знала, что соседям не понравится. Это старые соседи молчали, когда мама выбивала из меня душу. А этих я пока не знала.
После ужина я набрала ванну, закрылась изнутри на шпингалет и час просто отмокала в горячей воде, наслаждаясь тишиной. Я еще не верила, что это правда случилось. Что я переступила через свой страх и сделала то, что правда хотела. Смогла. И сделала.
Перед сном я достала дневник и ручку, села за стол и открыла тетрадку там, где закончила писать прошлый раз. Пожала плечами, улыбнулась и посмотрела в окно, на ночную улицу и желтый фонарь, чей свет мягко деревья. А потом, поймав нужную мысль, тут же её записала. Как и всегда.
– «Не оглядывайся назад, Настя. Впереди тебя всегда ждет чистый лист».
Глава девятая. Характер.
Декабрь 2010 года. Екатеринбург.
– С днём рождения, Настя!
– С твоим днём!
– С днём вылупления!
Пять лет прошло, а я все никак не могла привыкнуть к тому, что про мой день рождения помнят. И пусть это коллеги и друзья, которых я обрела в Екатеринбурге, все равно было необычно и приятно.
Я с робкой улыбкой вошла в офис, тихо рассмеялась, когда Елена Львовна вручила мне букетик цветов, а потом ойкнула, когда вся ватага менеджеров кинулась ко мне и чуть не задушила в объятьях.
В кабинете, на столе, меня ждал маленький тортик с двумя цифрами-свечками, несколько открыток и воздушный шарик, привязанный к стулу. Я снова рассмеялась, покачала головой и показала большой палец коллегам, которые наблюдали за мной через стекло. Они весело загалдели, а потом, улыбаясь, разошлись по своим рабочим местам. День рождения – это день рождения, но и работать надо.
Пять лет прошло, как я уехала из родного города в Екатеринбург. В неизвестность и страхи. Оставила позади семью. И маму… Правда очень скоро поняла, что приняла правильное решение. Мой день сурка наконец-то закончился и в жизнь пришло что-то новое.
Теперь я приходила домой с работы с радостью и спокойно могла отдохнуть, потупить в телевизор или полазить в интернете. На выходных я спала до полудня и, проснувшись, не шла убирать блевотину отчима в туалете, а отправлялась на кухню, заваривала себе чай, делала два бутерброда и завтракала, смотря в окно. Потом спокойно занималась уборкой, не потому что надо, а потому что хотела. Из колонок центра звучала «Мельница» и «Blackmore's night», а я, подпевая, кружилась по квартире, вытирая пыль и окна, поливая цветы на подоконнике и улыбаясь новому дню.
Через несколько лет после переезда
