и поднимаясь на пятый этаж, чтобы не застукали родные.
– Спасибо, – ответила я. – Опять на пятом сидишь?
– Ага, – в голосе Андрея послышалась улыбка. – Мама как-то раз чуть телефон не нашла. Я его в подушке прятал, а он выпал, когда она убиралась. Теперь вот на чердаке прячу. Там кроме голубей и нет никого.
– Мама? Убиралась? – фыркнула я. Андрей осуждающе хмыкнул, но ничего на этот счет не сказал.
– А ты там как? Работаешь? – спросил он.
– Нет, уже дома. Отдыхаю.
– Тоже нужно, – Андрей всегда был серьезным, и я не могла не улыбаться, слыша его повзрослевший голос. Маленький мужичок постепенно превращался в обычного мужичка. – А я вот институт выбираю.
– Мама не против?
– Нет. Она на Матвея теперь орет, как на тебя когда-то, – хмыкнул брат. – Он дома сидит, работу не ищет. А вчера пьяный домой пришел. Они с пацанами нашими, ну, со двора, металл воруют на промке. Видимо, хорошо вчера набрали…
– Достойное занятие, – съязвила я, заставив Андрейку рассмеяться. Сухо и дежурно. Но я привыкла к этому, как и к остальному. – Так, что? Куда поступать будешь?
– В архитектурный хочу.
– Ты же биологом хотел стать, – настал мой черед смеяться.
– В детстве, да. А сейчас архитектура ближе. Слушай, Насть… Мама сегодня опять ругалась. На тебя.
– Знаю, родной, – вздохнула я. – Знаю.
– Говорила, что ты Матвея видеть не хочешь. И меня тоже. Это правда?
– Насчет Матвея правда. А про тебя речи не шло.
– Но мама сказала… – он не договорил, потому что я фыркнула.
– Мама много чего говорит, вот только верить всему не надо.
– Я понимаю. Просто… ну, уточнить решил, – теперь настала его очередь вздыхать. – Мама часто на него ругается. И на тебя. Матвей кредитов набрал и машину купил…
– Что? – побледнев, переспросила я. Андрей осекся, поняв, что сморозил лишнего, а потом взмолился.
– Блин, Насть. Только ей не говори, что я проболтался! Она ж убьет меня!
– Много набрал? – спросила я. Брат все понял по голосу и, вздохнув, не стал ничего скрывать.
– Много, – ответил он. – Какие-то мама закрывает. Ну, с тех денег, что ты присылаешь. А Матвей новые берет. И работать не идет. Я вот хочу в институт поступить и на работу устроиться. Чтобы тебе не так тяжело было.
– Ага, – я поджала губы и посмотрела в окно, за которым валил снег. – Ну, насчет тебя я не сомневаюсь, Андрюш. Поступишь и работу найдешь. Но хорошенько подумай, во что ввязаться собираешься.
– Я знаю, Насть, – твердо сказал он и тихо добавил. – Просто помочь хочу. Может и ты тогда в гости приедешь.
– Соскучился? – улыбнулась я. Брат вздохнул в ответ.
– Ага.
– И я соскучилась. Очень сильно. Но приехать не могу.
– Не хочешь?
– Не хочу. Пока не хочу. Стоит глаза закрыть и сразу возвращается прошлое.
– Понимаю, – вздохнул Андрей. – Прости, что испортил день рождения.
– Глупости не говори, – снова улыбнулась я и мотнула головой. – Ладно, беги, пока тебя искать не начали. И телефон хорошенько прячь.
– Конечно, Насть. Пока.
– Пока, – я положила телефон на диван и, задумавшись, глотнула горячего чая. Потом встала и пошла на кухню. Чая не хотелось. Хотелось вина.
Естественно, я позвонила маме на следующий день и поинтересовалась насчет кредитов и машины. В ответ на меня наорали, сказали нарожать своих детей и их воспитывать, как хочется. Я не ожидала понимания или объяснений, но на душе все равно было погано. Мама даже не поинтересовалась, откуда я узнала. Зато перестала долбать голову, чтобы я приютила Матвея и устроила на работу.
Однако с каждым днем я стала все больше и больше задумываться о другом. Катька была права, да я и сама понимала, пусть и пыталась найти оправдания. Сколько бы денег я не отправляла, маме их никогда не хватало. Ладно бы мама одна жила, а так там еще и отчим, любящий приложиться к бутылке, и два брата, одному из которых надо поступать после школы в ВУЗ, а со вторым случится чудо, если он не сядет по собственной глупости. Но задумываться мало. Надо что-то делать, а я не могла переступить через себя, что уж о другом говорить.
В мае, когда я ушла в отпуск на две недели, надеясь провести их дома в тишине и спокойствии, мама начала звонить каждый день. Сначала она пыталась изображать из себя нормальную маму, а потом снова вернулась к прежней личине. «Сколько дали отпускных», «Матвей вон в милицию попал, на адвоката нужно», «Андрею курсы оплатить надо», «Игорю зубы выбили. Стоматолог нужен».
Я вздыхала, стонала и злилась, но маме было плевать. Она, как заведенная, талдычила об одном и том же. Катькины же рассказы были другими. Как Матвей с отчимом целыми днями сидят в машине, потом копаются в движке, а то и распивают на пару бутылку. Как мама каждый день ходит на рынок, а потом жалуется соседкам, что её любимый сыр подорожал. Я слушала подругу и молчала, зная, что, если сорвусь и выскажусь, все равно ничего не изменится.
Так, совершенно незаметно для себя, я снова стала брать подработки. Выходила в субботу и воскресенье на линию, если не хватало менеджеров. Задерживалась до позднего вечера и снова забыла о том, что такое отдых. Я перестала откладывать деньги в свою копилку и хорошо, что рядом не было Катьки. Она бы все поняла и дала мне по жопе за то, что так с собой поступаю. Но её не было рядом. Не было никого, кто мог бы вправить мне мозги. Что уж говорить, если даже Андрейка заметил странности в моем поведении, о чем прямо и сказал, когда позвонил мне вечером.
– Насть, с тобой что-то не то.
– Знаю, – вздохнула я и, забравшись с ногами на диван, глотнула вина из бокала. У меня давно появилась привычка по пути домой заходить в магазин и покупать бутылку вина. Если раньше я пьянела от одного бокала, то теперь легкий хмель появлялся только к концу бутылки. – Устала просто.
– Это из-за нас? – в лоб спросил брат. Я слабо улыбнулась. В этом весь Андрей. Ему плевать на чужие чувства, он говорит то, что думает, и его не заботит, что об этом думают другие.
– Отчасти, – соврала я. – Работы много.
– А выходные?
– Нет у меня никаких выходных, – буркнула я. – И в ближайшее время не предвидится. Ладно… Как твои дела? Как учеба?
– С учебой всё норм, – ответил Андрей. – Преподы меня хвалят, да мне и самому нравится. А! Я вот на подработку устроился.
– Здорово, – улыбнулась я. – А куда?
