– Как, в Калугу?! – встрепенулась моя подруга, поняв, что это означало нашу с ней разлуку на неопределенное время.
– Почему в Калугу? – это я не удержалась от вопроса, и у меня получилось задать его одновременно со Светкой.
– Потому что я там живу. Потому что у меня там несколько предприятий, которые нуждаются в руководстве и постоянном контроле. Потому что ты мне жена. А жены всегда следуют за мужьями. – Чеканил он каждую фразу.
– Это верно, – подал голос Игорь, уплетая за обе щеки ужин.
За свою мужскую солидарность он немедленно поплатился. Светка изловчилась и заехала ему, как бы нечаянно, локтем в грудную клетку. На что он только крякнул и криво усмехнулся, но по выражению лица было понятно, что его позиции на женский вопрос остались прежними.
– Я и так, потратил слишком много времени на разные дела, и моя работа долго оставалась без необходимого внимания. Теперь придется наверстывать, – тон мужа не допускал никаких возражений и споров.
Но я и не собиралась с ним пререкаться. Уже была научена, что это пустое занятие. Просто сидела и молчала, ковыряя вилкой остывший в моей тарелке картофель.
– Однако, странно, дорогая, что не слышу от тебя возражений на счет нашего брака? – Виталий, похоже, задался целью все же их сегодня от меня услышать, раз упомянул об этом и, молча, ждал, пока не догадался, что я решила не подавать голоса совсем.
Я только коротко на него поглядывала, силясь сообразить, что задумал и станет ли афишировать наши разногласия перед моими друзьями. Оказалось, что стал.
– У тебя будет выбор, Александра, как поступить, – он полез в боковой карман пиджака и достал оттуда два паспорта, при этом выглядел так, как если бы мы с ним были в тот момент наедине, то есть совсем одни в комнате, без Светланы и Игоря.
Такое игнорирование гостей мне не понравилось, и ему это стало понятно. Но своего поведения не изменил, а продолжил в том же духе. Затем еще перегнулся через стол и оба документа положил передо мной.
– Открой их, – кивнул мне на паспорта.
Я медлила, и тогда он заговорил снова.
– Первый документ – это тот паспорт, с которым ты прилетела сюда. Он, естественно, на фамилию Быстрова. Меня это устроить, сама понимаешь, не может. Я настаиваю, чтобы ты от него избавилась, а жить бы стала по второму документу. Это твой же паспорт на фамилию Локонская. Удивлена, откуда я его взял? Нет? И правильно. Я просто написал от твоего имени заявление об утере документа. Самую малость использовал, правда, свои связи, чтобы ускорить процесс, а так, все было по установленным в Российской Федерации правилам. В результате, получил его сегодня на руки, с условием, что завтра завезу тебя расписаться в получении.
Он замолчал, мы тоже сидели молча. Только часы на каминной полке нарушали тишину своим ненавязчивым тиканьем. Чем дольше они отсчитывали секунды, тем тревожнее мне становилось от затянувшейся паузы, но никак не могла решиться заговорить.
– Я понимаю, что ты уже все решил за меня, – голос был хриплым, будто молчала не несколько минут, а несколько дней.
– Правильно поняла. Не за тем я ввязывался во всю эту… историю, забрасывал к чертям свой отлаженный бизнес, шел наперекор здравому смыслу, правилам своей семьи и даже закрывал глаза на некоторые нарушения закона, чтобы отступить в самом конце, когда, практически, достиг желаемого.
– А желаемое, это что? Это смерть Макса? – спросить-то я спросила, но посмотреть ему в глаза не вышло, по всему, струсила.
И еще получила тычок от Светки. Она не только пихнула меня ногой под столом, еще и состроила мне строгую физиономию, чтобы я не лезла на рожон. Не могла с ней не согласиться, что сейчас не следовало приниматься за выяснение отношений. Только, тогда когда же?
– Неужели надо повторять тебе то, что уже однажды сказал? – произнес он тоном воспитателя, разочаровавшегося в своем подопечном. – Я к его смерти не стремился. Мне было достаточно посадить его за решетку на приличный срок. А то, что погиб… так ведь работа его была сопряжена с риском для здоровья, как мы с тобой знаем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Так, жена, не пора ли нам с тобой отчалить домой? – отодвинул от себя тарелку Игорь. – Раз Александре уже значительно лучше, то можно податься к себе. Сознаюсь, что уже соскучился по родной квартире. Как говорится, в гостях хорошо, да дома лучше.
Он поднялся и, ухватив супругу за локоть, стал настойчиво поднимать ее из-за стола.
– Постой, Игорек. Алекс, что скажешь? Когда мы еще увидимся? – пыталась она притормозить ход событий.
– Светка, останься! Светик…
– Александра, прекрати вести себя, как ребенок, – посуровел Виталий. – Не устраивай сцен. До этого вечера ты еще ни разу меня не разочаровала, так возьми себя в руки.
– К черту, твое разочарование! Что тебе от меня надо?! Хочешь, прыгну с моста? Могу на скорости врезаться, в какой столб. Скажи, что тебе больше нравится?
– Прекрати немедленно. Еще лучше тебе пойти к себе. Смотри, что ты сделала подруге своей выходкой, на ней лица нет.
– Света, нам лучше уйти, – тянул ту к выходу Игорь. – Без нас они скорее разберутся. Это дело семейное.
– Алекс… Я не знаю, что с вами случилось, ребята. Виталий, этого не может быть. Я тебя видела совсем другим в эти дни. Так, что же теперь?.. Куда делся тот заботливый и любящий муж, что…
– Света, нам пора, милая. Так будет лучше, поверь. До свидания этому дому.
Нас с подругой растащили в разные стороны. Сцена была еще та. Была ли в накалившейся обстановке моя вина? Спорить с этим не было смысла. Я и сама корила себя за несдержанность, только нервы были совсем на пределе, вот и не выдержала: разревелась и еще не давалась в руки, чтобы мог отвести меня в комнату на втором этаже, где жила все эти дни.
Когда услышала, как в замке за мной провернулся ключ, немного пришла в себя и осмотрелась по сторонам. Я была одна. Села на кровать, обхватила голову руками и беззвучно заплакала. Так и просидела всю ночь: то утирала ладонями слезы с лица, то молча раскачивалась из стороны в сторону. Рассвет тоже встретила, сидя на кровати, почти в той же позе, как когда только опустилась на нее. А в шесть часов ко мне пришел Виталий.
– Приведи себя в порядок, – произнес после того, как осмотрел комнату и мою скорбную позу. – Если решишь завтракать, то спускайся к столу. Если нет, то знай, мы выезжаем через час.
Мне показалось, что прошло гораздо меньше времени, чем шестьдесят минут, когда он снова появился на пороге комнаты.
– Будешь морить себя голодом, накормлю силой, – сверкнул глазами. – Но не сейчас. Позже, когда приедем на место. И не надейся на зрительские симпатии и поддержку, их у тебя не будет. Я решил, что жить станем в загородном доме, чтобы у тебя не было больше возможности перед кем-то разыгрывать подобные сцены. Останемся только я и ты. Что скажешь? Молчишь? Тогда пошли. Машина нас ждет.
Он исполнил свою угрозу. Я так поняла, что вообще всегда претворял в жизнь свои слова. Вот и тогда, взял и поселился со мной в доме за высоченным каменным забором. От мира я стала, как отрезана. Только муж мог открыть автоматические ворота и въехать на территорию. Он же привозил с собой съестные припасы, когда они заканчивались, и вывозил пакеты с мусором. Мой мир сузился до общения с одним человеком. Телефон у меня отобрали, компьютера в доме не было, только телевизор, до которого никогда не была охоча. Правда, были книги. Много книг. Целая комната, вдоль стен, которой стояли шкафы. Вот там я и проводила в основном время. Особенно, когда погода совсем испортилась, и гулять в крошечном саду стало не возможно.
– Привет, жена. Что сегодня на ужин?
Виталий вел себя, как если бы у нас с ним все было нормально, и была обычная семья. В смысле, вел себя так, как будто это моя была идея замуровать себя в этом двухэтажном строении и ни с кем не общаться, а сам только пошел у меня на поводу. Он приезжал вечерами примерно в одно время, мы садились почти сразу же ужинать, потом был телевизор или книги. Ничего не напоминало? Мне нашу с ним жизнь в московской квартире. Только с нами теперь не было Ричарда. Я однажды не удержалась и нарушила свое молчание, чтобы спросить о нем. Муж ответил, что с собакой все нормально, и, возможно, мы с ним встретимся, если я буду благоразумной. Что это значило, не пояснил.
