и тогда «Тёмно-зелёные» сыграли «TheShowMustGoOn» и «WeAreTheChampions». Слушатели оценили.
- Ничего себе звук! – потрясался Ёжик, когда концерт закончился и они сидели в гримёрках под сценой, снимая грим и переодеваясь в обычную одежду. – Ничего себе сегодня был звук!..
- На качество денег не жалко, - пояснил находившийся здесь же Филин.
Ёж, по-прежнему пребывая в состоянии некоего подобия культурного шока, только покачал головой, но гримёр-мышка попросила его не дёргаться.
Затем, когда супермузыканты снова стали «обычными людьми», снова были бассейн, потом танцы, потом казино, бар, караоке (о боже! караоке!) и что-то ещё и ещё...
...Закончилось веселье под утро. Вымотанные и упоённые весёлым обществом женщин и алкоголя, музыканты просто свалились с ног. Их буквально погрузили в катер-лебедь и повезли в гостиницу. Позади аккуратно прислонённых к спинкам скамеек «Тёмно-зелёных» сидел их продюсер Дубнер с замечательно смотрящимся, оснащённым кодом металлическим кейсом. А уж если знать, что было внутри... Точнее, сколько.
Днём, когда Ёжик сотоварищи выспались и привели себя в относительный порядок, Дубнер продемонстрировал им зарплату, полученную от Филина. После громких охов и ахов бобёр веско сказал, что главное – не довольствоваться достигнутым.
- В смысле? – понял, что надо внести ясность, слегка заспанный Ёжик.
Но он и без того догадывался: новые концерты. И ближайший, по словам Дубнера, который «уже договорился», пройдёт на «Рок-арене», в соседнем лесу. «Рок-арена» - площадка побольше Филиновой, поставленная в центре густой лесной полосы, там, где для неё специально вырубили тысячи деревьев. Одна из знаменитейших у мировых музыкантов, и за выступление там также очень и очень хорошо платят.
- Когда? – осведомились участники группы.
- Завтра вечером, - ответил Дубнер.
Что ж, у них есть время прийти в себя. Чем они и занялись.
А концерт на «Рок-арене», прошедший через день под сияние прожекторов и луны, побил все рекорды области по количеству слушателей и цене на билеты. Однако же, как узнали многочисленные журналисты у различных представителей приведённой в экстаз аудитории, оно того стоило.
Беснующаяся, заведённая толпа бегала в поисках Ёжика и его команды, ломилась в двери гримёрки и сотрясала сцену, ожидая возвращение рокеров. Но группа уже ехала на собственном лимузине по погружающемуся в ночь шоссе.
Первым догадался, что происходит, Ёж – вернее, что-то творится нечто незнакомое.
- Куда мы? – спросил он у Дубнера.
Толстохвостый только хитро улыбнулся.
- Ну ладно тебе, Дубнер, скажи куда, - настаивал гений гитарист-виртуоз.
- На следующий уровень.
- В Мегаполис? – не веря своим же словам, вымолвил Ёжик.
Мирно посапывающие или глазеющие в окна музыканты резво вздёрнули головы.
Широченная морда Дубнера расплылась предовольным выражением.
- В Мегаполис.
И прежде чем сказанное дошло до творцов музыки и драйва и они бросились болтать и веселиться по этому поводу, Дубнер подмигнул им правым глазом. Хитро-хитро – собственно, как и любой продюсер.
4/5
Ёжик сидел у себя в номере и тихо, чтобы никому не мешать и себя не сбивать с расслабленного состояния, перебирал коготками гитару на звуке ММММ. Спокойный день для гастролирующего музыканта – что манна небесная, теперь он понимал это со всей определённостью.
В огромной ванной, после водных процедур и побрившись, начёсывался Дуди. Сопел на широкой мягкой кровати в соседнем номере Бумбук. Крог с Воем пропадали где-то: сначала планировали резануться в бильярд, но не могли же они гонять шары девять часов подряд? Или десять – Ёжик немного сбился со счёта времени.
Такое состояние – когда не знаешь, сколько прошло и сколько ещё предстоит, было гораздо приятнее бесконечных, на первый взгляд (и на второй, и на десятый, и на последний), гастролей по городам и деревням.
Какое количество самых разных по размеру, архитектуре и населению мест объехали они, играя рождающиеся каждый день бессмертные хиты? Нет, конечно, сам Ёжик или кто-то другой из команды не думал об их совместном творчестве как о лечении для умов и миров; и особенно не произносил подобного вслух. Однако восторги и овации не требовали дополнительных пояснений, и, хочешь – не хочешь, приходилось считать себя крутым рокером, чтобы, по крайней мере, не выбиваться из нужного образа. Чтобы продолжать идти раз намеченной дорогой... Не факт, правда, что намеченной именно рок-музыкантами, далеко не факт. Но ведь кому-то или чему-то музыка и песни пригодились, поскольку случайностей вокруг происходит невероятно мало – Дубнер был в том убеждён, и полная эта уверенность, будто чужая, цепкая и мудрая, мысль, сразу передалась Ёжу.
Мы должны играть? Хорошо, о’кей, будем играть. А дальше? А дальше посмотрим...
Ёжик взял ля-минор с барре, потом соль-минор с ним же и бережно отложил «Везеркастер». Закинул руки за голову и задумался пуще прежнего.
Если верить Дубнеру, получается, что любое существо в тот либо иной момент вступает на некую жизненную тропку. Тропку, которую можно преодолевать, меняя скорость, характер движения и даже направление. Цель притом остаётся неизменной: дойти до конца дорожки. Изменятся вдруг обстоятельства, и ты сойдёшь с избранного пути, поплутаешь по бездорожью и вернёшься. Куда? На ту же тропку, на новую, на полноценный тракт, асфальтовую дорогу, несколько стезей... кто скажет наверняка, когда речь идёт о будущем? О понятии сколь предсказуемом, столь и неконтролируемом.
Ёжик закрыл глаза, и почему-то перед мысленным взором, в ровной темноте, предстала большущая молекула. Молекула летала туда и сюда, отталкиваясь от собратьев, постоянно меняя направление, отдавая и получая заряд для составлявших её атомов... На молекулярном уровне жизнь – хаос. А если подняться выше? Подняться и предположить, что все разумные животные, неразумные люди и остальные создания Творца – не больше, чем непрестанно движущиеся, разряжающиеся-заряжающиеся частицы? Мельчайшие, а потому совершенно незаметные в частностях. Общий фон же при этом выглядит красивым, ровным и упорядоченным. И тут предполагаем, что он тоже всего только видимость, и за целой картиной, точнее, над ней, находится ещё одна, в квинтиллионы квинтиллионов квинтиллионов раз больше и ровнее, а то, что казалось общим, - лишь
