Что именно?
Не замешан ли кто из криминального мира в смерти Дворыкина?
Попытаюсь, конечно… — без особого желания ответил Ростовский, — и только потому, что мы партнеры…
Не волнуйся: я ни в коем случае не собираюсь. крутить эту шарманку… Если замешан криминал, занимающийся крышеванием, мне это неинтересно.
Ладно, жди звонка… — Ростовский попрощался и вернулся в свой «мерседес»…
Ровно в восемнадцать часов Рокотов встретился со своим помощником.
Ну, что накопал, сержант? — спросил Константин.
Прошерстил всех сотрудников, работающих в фирме «Твоя заправка». Никакой зацепки! Дворыкин так поставил дело, что ни один его сотрудник или партнер не может ни на что претендовать после его смерти. Более того, из‑за его смерти они многое потеряли… Правда, один сотрудник уверен, что в подавленном его состоянии скорее всего виноват некий подольский авторитет по прозвищу Шпала, который давно уже мечтает подгрести под себя их бензозаправку…
Все?
Все. А у вас как дела?
Если не считать неких странных звонков, о которых рассказала бедная вдова, ничего интересного, — ответил Константин.
О встрече с Ростовским он предпочел не распространяться…
Когда они закончили делиться новостями, Костантин вспомнил, что обещал своим ребятам из агентства как‑нибудь заехать в офис. Попрощавшись с сержантом и договорившись о встрече на завтра, Рокотов сел в машину.
Хотя гнал на высокой скорости, он не сомневался, что никого на работе не застанет. И приятно удивился, когда, открыв дверь, увидел «великолепную троицу», как он называл своих помощников, выстроившуюся в шеренгу при его появлении. Они громко прокричали троекратное: «Ура шефу!». Наверное, услышали, как подъехал.
Извините, ребята, замотался… — Константин виновато склонил голову.
Знаем, шеф, — сказал Иван. — Почему нас‑то не подключил к этому Дворыкину? Или уверенности не было?
Откуда вам известно про Дворыкина? — удивился Рокотов.
Ваш приятель звонил, майор Сухорученко.
Жека? И что ему нужно было?
Искал своего сержанта.
Для чего?
Да он вместо ключей от «Уазика» оставил ключи от своей квартиры…
Представляю, как Жека ругался, — фыркнул Константин.
Точно, всех святых поминал: крыл на чем свет стоит.
Что же он мне на мобильник не позвонил?
А вы давно по нему сами‑то звонили? — поинтересовался Колесников.
Рокотов вынул из кармана мобильный телефон и выругался про себя: полная разрядка!
То‑то я думаю: почему никто не звонит, забыли про меня, что ли? Давно он звонил?
Да нет, часа полтора назад, — ответил Иван Калуга, — видно, машина не очень нужна была…
А может, подчиненные не знали, что ключи у начальства, — предположил Колесников.
Так или иначе, но мне кажется, что завтра нового помощника мне не видать, как собственных ушей!
Константин Михайлович, а мы для чего у вас: для мебели, что ли? — недовольно спросил Иван.
Зачем своих людей грузить по пустякам, когда есть возможность использовать государственных служащих, — с улыбкой пояснил Рокотов. — Ладно, докладывайте, что нового.
Если честно, шеф, то абсолютный голяк! — Колесников вздохнул. — Проработали все линии, проанализировали каждого человека, который общался с нашими жмуриками: ничего! Нет ни одной ниточки, которая могла бы связать их…
Единственное, что удалось зацепить, да и то это нельзя считать абсолютно доказанным фактом: некую незнакомую личность, мелькавшую всякий раз поблизости незадолго до смерти наших подопечных, — сообщил Иван Калуга.
Каким образом вышли на нее?
Понимаете, шеф, Костик обратил внимание на записи, сделанные каждым из нас, и ему пришло в голову, что если мы опрашиваем разных свидетелей, беседуем с разными людьми, то какие‑то детали можем принять за мелочь и не остановиться на них. Просмотрел ваши записи, мои, Вероники — и у каждого нашел фразу о каком‑то незнакомом мужчине…
Константин без труда вспомнил, что об этом упоминал и сержант Говоруйко, но они с ним настолько заинтересовались тем, кто попал в объектив «Поляроида», что не обратили внимания на того, кто не спеша отошел в сторону перед приездом «скорой помощи».
Так вот, Костик снова повстречался с каждым из тех, кто отмечал этого таинственного человека, и на основании их описаний сделал его фоторобот… Вот он. — Иван протянул компьютерный снимок Рокотову.
На нем было изображено лицо, напоминавшее кого‑то Рокотову, только кого?
Костик, особая тебе благодарность! — Константин крепко пожал ему руку. — Вот что значит дотошность и внимательность в нашем деле!
Служу лучшему российскому агентству! — вытянувшись по стойке «смирно», шутливо выкрикнул Колесников — Мне бы наградную чарку…
Имеешь полное право, — согласился Рокотов.
Уловив знак, поданный Иваном, Вероника подошла к столу, сдернула с него огромный лист бумаги, под которым оказались напитки и бутерброды.
Что отмечаем? — деловито поинтересовался Рокотов.
Годовщину нашей совместной работы! — торжественно провозгласила Вероника.
Как быстро летит время! — глубокомысленно проговорил Рокотов. — Тогда за нас! — предложил он первый тост, и все дружно повторили:
За нас!
Следующий день начался для Рокотова очень рано: в восемь часов его разбудил звонок Ростовского:
Спишь, что ли? — пророкотал он.
Как же, дадите вы поспать… — сонно пробурчал Константин.
Знал бы — раньше бы позвонил! — Андрей рассмеялся. — Сам же просил звонить сразу, как только что‑то пробью про этого Дворыкина… Или позднее перезвонить? — ехидно усмехнулся Ростовский.
Едва услышав знакомую фамилию, Рокотов окончательно проснулся.
Не тяни резину, Ростовский! Говори!
Короче, все совсем не так интересно, более того, даже обыденно и для тебя никакого толку…
Ты что, специально? — начал злиться Константин, — мало того, что не дал выспаться, так еще и издевается. — Рассказывай, а то трубку брошу!
Не бросишь, — заметил Ростовский, — любопытство не позволит… Ладно, слушай! Твой Санек задолжал крупную сумму ребятишкам и сорвал все сроки отдачи…
Ты ж говорил, что ему крышу предлагали, — напомнил Константин.
С крышей ничего не получилось, и его оставили в покое…
А не кажется ли тебе, что долг — результат того, что не вышло с крышеванием?
Какая нам с тобой разница?
Ты прав, извини. Продолжай.
Понимая, что слишком крутой наезд на Дворыкина невозможен: сразу брат–депутат возникнет, ему несколько раз шли навстречу, но когда терпение лопнуло, решили поговорить серьезнее. Выехали с ним за город, пошли прогуляться по осеннему лесочку, а он вдруг за сердце схватился… Подумали, тюльку гонит, под сердечника косит, хотели даже по жопе дать, склонились над ним, пощупали, а он не дышит. Сразу смекнули, какая вонь начнется, — лучше ничего не делать, ничего не трогать. На всякий случай замели ветками свои следы, побрызгали средством от собачек и деру… Так что никто твоего Дворыкина не трогал: сам богу душу отдал. Что, Костик, огорчил?
Отрицательный результат тоже результат! — уныло произнес Константин. — Послушай, а где они его забрали? — спросил Рокотов, вспомнив о ключах, оставленных в замке зажигания дворыкинского «мерседеса».
Прямо у дома. Подъехали, а Дворыкин в машине сидит — ехать куда‑то собрался, ему и предложили к ним пересесть…
«Вполне возможно, что Дворыкин сознательно оставил ключи в замке, чтобы дать понять жене, что он не по собственному желанию уехал от дома, — подумал Константин. — А может, просто забыл… Нервы‑то не железные…»
Рокотов действительно надеялся, что смерть Дворыкина как‑то пересекается со смертью Моргковича и супругов Мордасовых, но информация Ростовского в миг разрушила его гипотезу.
На душе было пусто, в голове никаких мыслей, но уныния не ощущалось. Он вспомнил, как в таких случаях говорил Савелий:
— Ничего, ребята, прорвемся!..
Встряхнув головой, он встал, сделал несколько упражнений и отправился в душ: ему лучше всего удавалось размышлять под струями воды…
Глава 13
Заботы Икса
Константина Рокотова недолго огорчала неудача, постигшая его с Дворыкиным. Сам себя он ободрял призывом, однажды пришедшим ему в голову: «Нечего киснуть: работать нужно!».
Однажды эту фразу Рокотов произнес вслух, и ее услышал Иван Калуга.
То, что нужно для лозунга нашей фирмы, — глубокомысленно произнес он.
После чего взглянул на своего протеже Колесникова: тот одобрительно кивнул и в свою очередь посмотрел на Веронику, которая, недолго думая, сказала:
А что, очень даже…
На следующий день этот девиз был намалеван ярко–красными буквами на ватмане, тут же укрепленном над центральным окном офиса. Каждый посетитель обязательно прочитывал этот лозунг и невольно примерял на себя.
Константин читал и перечитывал свои записи по расследованию обстоятельств смерти Мордковича, когда зазвонил телефон. Он сразу же узнал голос профессора Криницына.
