что с самого начала в большевизме прятался микроб сталинизма. Пусть, я не против. Только в большевиках сидела масса разных микробов. Разве осознает человек, что поражен смертельными микробами, которые живут в нем с рождения и наличие которых выясняется только после вскрытия?»
Другими словами, в начале 20-х годов для советского общества было открыто много путей, но, как подчеркивает Виктор Серж, в теории и практике большевизма всегда превалировала откровенная авторитарность. Проповедуемое Лениным упорное стремление к централизации руководства и жесткой дисциплине в партии, подавление им гражданских свобод и одобрение репрессий – все это отразилось на развитии коммунистической партии и Советского государства. Во время Гражданской войны Ленин оправдывал подобную политику, отговариваясь тем, что она соответствует требованиям момента, диктуется чрезвычайной ситуацией; но чрезвычайной ситуации не было конца, а аппарат будущего тоталитарного режима находился в процессе формирования. Последнее требование демократии для трудящихся ушло в историю с подавлением Кронштадтского мятежа и уничтожением левой оппозиции.
В 1924 году Ленин умер, и большевистское руководство вступило в жестокую борьбу за власть. Спустя три года наступил кульминационный момент, когда Центральный комитет, сославшись на пункт резолюции «О единстве партии», принятой X съездом, исключил из партии Троцкого, и вскоре его выдворили из страны. По иронии судьбы, когда Троцкий сформировал оппозицию против сталинской тирании и бюрократизма, социалисты припомнили Троцкому его роль в подавлении Кронштадта. В ответ на критику Троцкий пытался доказать, что не был напрямую причастен к этим событиям. «Дело в том, что я лично не принимал ни малейшего участия ни в усмирении кронштадтского восстания, ни в репрессиях после усмирения», – написал он в 1938 году. «Восстание вспыхнуло во время моего пребывания на Урале. С Урала я прибыл прямо в Москву, на 10-й съезд партии. Решение о том, чтобы подавить восстание военной силой… было принято при непосредственном моем участии. Но после вынесения решения я продолжал оставаться в Москве и не принимал ни прямого, ни косвенного участия в военных операциях… Что касается репрессий, то ими, насколько помню, руководил непосредственно Дзержинский, который вообще не терпел вмешательства в свои функции (и правильно делал)». Восстание было бы подавлено в любом случае, утверждает Троцкий. «Идеалисты и пацифисты всегда обвиняли революцию в «эксцессах». Но суть такова, что эти «эксцессы» вытекают из самой природы революции, которая сама является «эксцессом» истории. Если не обманывать себя пышными лозунгами, фальшивыми этикетками и прочим, то кронштадтское восстание окажется не чем иным, как вооруженной реакцией мелкой буржуазии против трудностей социалистической революции и суровости пролетарской диктатуры»[211]. Если бы большевики не действовали так стремительно, то мятеж мог свалить их и открыть шлюзы контрреволюции. Критики отвергают право правительства на защиту и требования к установлению дисциплины в собственной армии? Какое правительство допустит в стране военный мятеж? Разве мы должны были без борьбы отдать завоеванную власть? А то, что большевики сделали с Кронштадтом, являлось «трагической необходимостью». Но ему не удалось убедить своих критиков. Чего стоили его объяснения, если он был членом правительства, считал необходимым усмирение восстания и, стало быть, нес за усмирение ответственность – он ведь был в Петрограде и 5 марта выдвинул ультиматум мятежникам. Мало того, он посетил Ораниенбаум и Красную Горку и наблюдал за ведущимися там приготовлениями, так что играл в событиях не меньшую роль, чем Зиновьев и Тухачевский. Насколько серьезно большевики пытались добиться мирного урегулирования вопроса? Может, большая опасность таилась не в белых, которые могли воспользоваться разногласиями в партии, а в «железной» диктатуре, отделившей власть от народа?
Антон Силига оспаривает заявление большевиков, что Кронштадт, если бы его не подавили, предоставил свободу силам реакции[212]. Возможно, соглашается Силига, но что несомненно, так это то, что в 1921 году революция погибла[213].
В конечном итоге победители Кронштадта пали жертвой системы, которую помогали создавать. Троцкий и Зиновьев превратились во «врагов народа», умышленно подстрекавших к контрреволюции. «Еврей Троцкий» наводнил Кронштадт своими прихвостнями, бандитами и белогвардейцами, намеренно создав дымовую завесу из вопроса о профсоюзах, писала одна из газет, другая обвиняла в восстании протеже Троцкого, командарма Тухачевского и «старого троцкиста Раскольникова». Чтобы разобраться с предателями, говорилось в газете, партия направила в Кронштадт «истинного ленинца» и «товарища по оружию» Сталина, Климента Ворошилова (на самом деле он сыграл незначительную роль в качестве комиссара Кронштадтского фронта).
Революция одного за другим пожирала своих создателей. Зиновьева, Тухачевского и Дыбенко расстреляли во время большой чистки. Троцкий был убит агентом ЧК в Мексике. Раскольников покончил жизнь самоубийством (при странных обстоятельствах). Многие из делегатов съезда, приехавшие в Кронштадт, в их числе Пятаков, Затонский, Бубнов, исчезли в сталинских лагерях. Всеми забытый Калинин умер естественной смертью в 1946 году. Но мученики Кронштадта живы; они остались в памяти народа как невиновные дети революции.
Приложение 1
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ПО ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ВОССТАНИЯ В КРОНШТАДТЕ[214]
Со в . с е к р е т н о 1921
Информация из Кронштадта позволяет сделать вывод, что весной начнется восстание в Кронштадте. Если его подготовка получит внешнюю поддержку, можно рассчитывать на успех восстания.
В настоящее время все корабли Балтийского флота, стоящие в кронштадтской гавани, находятся в рабочем состоянии. Вся власть сконцентрирована в руках небольшой группы коммунистов (местный Совет, ЧК, революционный трибунал, комиссары и судовые партячейки и т. п.). Остальная часть гарнизона и рабочие Кронштадта не играют существенной роли. Среди матросов наблюдаются признаки недовольства существующим порядком. Матросы единодушно присоединятся к мятежникам, как только небольшая группа быстро и решительно захватит власть в Кронштадте. Такая группа из матросов уже сформирована и готова и способна предпринять самые энергичные действия.
Советское правительство прекрасно знает о враждебном отношении моряков. В связи с этим советское правительство следит, чтобы в Кронштадт поставлялась не более чем недельная норма продовольствия, принимая во внимание, что в течение прошлого месяца на склады Кронштадта все время поступало продовольствие. Советские власти настолько не доверяют кронштадтским морякам, что подходы к Кронштадту по льду Финского залива охраняет пехотный полк. В случае восстания этот полк не сможет оказать серьезного сопротивления морякам, поскольку, если хорошо подготовить восстание, матросы смогут застать красноармейцев врасплох.
Захват власти на флоте и в самом Кронштадте приведет к мятежу на отдаленных от Котлина фортах. Если с фортов артиллерия не может стрелять по Кронштадту, то батареи Кронштадта могут стрелять по фортам (форт Обручев, поднявший восстание в 1919 году, сдался через полчаса после того, как батареи Кронштадта открыли огонь).
Единственное, что смогут сделать большевики, когда начнется восстание, – это открыть огонь с батарей Красной Горки (форт, расположенный на материке, на южном берегу Финского залива). Но артиллерия
