ДиН антология
Константин Симонов
Из окруженья…
Умирают друзья, умирают…Из разжатых ладоней твоихКак последний кусок забирают,Что вчера ещё был — на двоих.
Всё пустей впереди, всё свободней,Всё слышнее, как мины там рвут,То, что люди то волей господней,То запущенным раком зовут…
Умер молча, сразу, как от пули,Побледнев, лежит — уже ничей.И стоят в почётном караулеЧетверо немолодых людей.
Четверо, не верящие в бога,Провожают раз и навсегдаПятого в последнюю дорогу,Зная, что не встретят никогда.
А в глазах — такое выраженье,Словно верят, что ещё спасут,Словно под Москвой из окруженья,На шинель подняв, его несут.
Напоминает море — море.Напоминают горы — горы.Напоминает горе — горе;Одно — другое.
Чужого горя не бывает,Кто это подтвердить боится,—Наверно, или убивает,Или готовится в убийцы…
Бывает иногда мужчина —Всех женщин безответный друг,Друг бескорыстный, беспричинный,На всякий случай, словно круг,
Висящий на стене каюты.Весь век он старится и ждёт,Потом в последнюю минутуЕго швырнут — и он спасёт.
Неосторожными рукамиМеня повесив где-нибудь,Не спутай. Я не круг. Я камень.Со мною можно потонуть.
Борис Панкин
Никакой чертовщины
постель раскрыта профиль тонкийна фоне бледного окнаона жива одним подонкомточнее мной жива она
а мне до этого нет делая сплю упав лицом в салатчто обольстительное теломне что до чувственных услад
опять же мне когда по венаммоим гуляет алкогольнет я вернусь к ней непременнокогда закончится запой
похмельный хмурый и небритыйбез документов и ключейона не скажет мне иди тыне скажет ничего вообще
* * *
крутится прогулочный корабликмежду двух мостовнекто произносит крибле краблеопаньки — готов
ты теперь мультяшный и нелепыйперсонаж (судьба)что с того что дождик сыплет с небачто мундштук к губам
добрый ангел не спеша подноситмедлит смотрит внизгде опять хозяйничает осеньгде (пойди проспись)
я стою среди невы качаясьпароходу в тактпропадая (публике на зависть)ни за грош за так
* * *
Любить тебя издалека —Неизъяснимая отрада.И больше ничего не надоПока…Пока?!Пока-пока!
…но что-то внутри сломалось,стержень какой.казалось бы — мелочь, малость.ан нет — покойзатягивает, полным ходоммертвит, ведётв край вечного холода.ад, лёд.
об этом не думай придурокне думай об этом дуракслетает с балкона окурокв белесый предутренний мрак
горят фонари на прощаньепрохожий сутулясь идётне думай (на выход с вещами)об этом (совсем) идиот
кирпичные спальные клетикровавые кисти рябин(пропажи никто не заметит)не думай об этом кретин
бормочешь в дурмане рассветномв осеннем бессонном бредупослушай не думай об этомне думай не думай не ду…
* * *
у механической машиныни головы ни сердца нетвсё шестерёнки да пружиныда никель стёршихся монет
да стопка чёрного винилаза тёмной патиной стеклавсё то что память хоронилаона по кругу завела
чу набирает оборотыи так тревожно на душекак будто вновь решится что-товот-вот изменится уже
окрестных фонарей снаружимерцают в пыльное окно.случайный дождик морщит лужи.в руке окурок тлеет вчуже.
* * *
это уже не ты,даже не тень. —отзвук былой беды,закрытая тема.
женщина в тридцать пять —лицо, кожа,голос — не опознать,не похожа.
это уже не ты,слава богу.круговерть суетыпонемногу
нас превратила в тех,кем мы стали. —жесты, походка, смехи так далее.
каждый идёт своим(в пропасть, к звёздам)как это — с яблонь дым,баба с возу.
* * *
Я тебя не вспоминаюГеоргий Иванов
Жизнь привидится инаяНа излёте этой, но:
«Я тебя не вспоминаю,Всё прошло давным-давно»
И казалось бы откудаЭтот морок, этот бред?
«Умирай уже, покудаКроме этой — жизни нет»
* * *
Горчит вода, чадят огни.Безудержно опустошенье.О, нимфа, вспомни, (помяни),Благослови на пораженье.
Взгляни, беспомощен восток,И брат идёт войной на брата.Рим беспощаден и жестокДля эллина и азиата.
Но, как границы ни крои, —Всё выйдет криво и коряво.Закат. Империя в крови,Для вящей славы.
Шифроваться от себя самого,повторяя — ничего-ничего.Что в стакане? — Остывающий чай.Я скучаю. Вот и ты поскучай.
Всё налажено, известен маршрут,пересадок никаких на пути.Там и любят, и жалеют, и ждут.(Может, правда, взять и всё же сойти?)
И глядишь под перестук за окно,краем глаза верстовые столбыотмечая. Сколько их? — всё равносколько их. Но если бы…Если бы…
Она молчит, как партизан об лёд,как рыба на допросе.И время нескончаемо идёт.И эта осеньладони зябко прячет в рукава.Твоё молчаньезатягивает. Кругом голова…
Не отвечай мне.
осень воняет псинойбродячим котомрыбой из магазинасырым пальтодрянью заплесневелойгнилым дождёмбоже пошли нам белыйснегс нетерпеньем ждём
* * *
всё это химия, спи.никакой чертовщины.запах полыни в степи.маета без причины.
рокот прибоя, цикадеженощные бденья.звёздная музыка надголовой. наважденье.
* * *
«у неё занавески в разводах»
В. В.
ты будешь жить, ты будешь долго жить:растить детей, варить супы и кашки,стирать платки, трусы, носки, рубашки.по выходным под пиво грызть фисташки,уютом и покоем дорожить.
ты будешь жить, ты будешь жить всегда:дарить подарки близким и знакомымна праздники; не выходя из комы,блюсти порядок в анфиладе комнат,всё время чем-то важным занята.
я тоже буду жить: пока водаиз кухонного вытекает крана,и зарастает ржавчиною ванна,и покрывает плесень дно стакана,и догорает давняя звезда.
Арсений Анненков
В продуваемой комнате переговоров
Создатель прост и убедителен,Как дождь в безлюдном переулке.Как смех ребёнка, плач родителей,Как табурет в конце прогулки.
Мишень, возможность попаданияИ кровь того, кто не промазал —Вот всё истории создания.Доступно. Внятно. Без отказа.
* * *
Закатав штанины до коленей,А глазёнки к небу закатив,Топчется поэт по белой пене,Сеть души лохматит об отлив.
Разноцветных рыб на серый каменьВывалит потом и без концаБудет молча разводить руками,Изумляясь мастерству Творца.
* * *
Мы разрываемся на службе,Взлетая в подковёрных битвах,И часто говорим о дружбеДрузьям убитых.
Мы знаем цену человека,А потому и Бога знаем.Что полагается калекам,Предоставляем.
Мы любим наше учрежденье,Где всё теснее год от года,Всё незаметней и смешнееОрёл у входа.
* * *
Друг мой — служащий Империи,В пиджачонке победитовом…В человечьей бухгалтерииОн заведует кредитами.Он счета с моей фамилиейПо всем папкам ищет-мается,А найдёт — так цифры синиеВ книгу пишет. Улыбается.
* * *
В продуваемой комнате переговоров,где столетьями спорят Вчера и Завтра,Сегодня томится от их справедливых укоров —едкой смеси разочарованности и азарта.
Вчера расползётся снова дурным туманом,Завтра опять попользуется и бросит,лишь Сегодня правда не по карману,оно всех принимает и всё выносит.
Только в часы, когда звёздную картусолнце прячет за голубое,Сегодня уверено в том, что Вчера и Завтраушли, наконец, договорившись между собою.
Мусор на крыше
