Посмотрев на скромные надгробия, многие из которых заросли мхом и покосились в одну сторону, Анна вдруг подумала, что Моника будет покоиться среди никому не известных людей.
Провожающих у края могилы было немного, лишь близкие родственники и друзья. Джимми Викофф выставил под горой дорожный патруль, чтобы держать прессу на расстоянии, за что Анна была ему безмерно благодарна. Ее нервы настолько расшатались, что даже белка, взбирающаяся на дерево, чуть не заставила ее подпрыгнуть от страха. Стоя у недавно выкопанной ямы и стараясь удержать равновесие на своих высоких каблуках, погружающихся в дерн, Анна ощущала лишь руку Марка на своем локте. Много лет назад Бетти записала ее на уроки балета (что привело лишь к тому, что Анна почувствовала себя еще более толстой и неповоротливой), где она училась делать пируэты. Взгляд при этом нужно было фиксировать на определенной точке на стене, чтобы не закружилась голова. Сейчас этой точкой был Марк.
Отец Риардон прочитал строфу из «Псалмов», и гроб с коричневато-красными металлическими поручнями был опущен в землю. Анна не плакала. У нее было такое ощущение, как будто она наблюдает за всем этим издалека.
Неподалеку от нее, важно сложив руки на груди, стоял Гленн, и солнце отражалось от его «Ролекса»; Лиз мрачно глядела вперед, очевидно погрузившись в воспоминания, ни одно из которых ей явно не нравилось; Бетти выглядела озабоченной и сбитой с толку, как будто удивлялась тому, какое все это имело к ней отношение. Словно во сне Анна сделала шаг вперед, чтобы бросить в могилу горсть земли. Она вспомнила, как они с сестрами были маленькими и каждый вечер перед сном читали молитву: «Если я умру до того, как проснусь, я молю, чтобы Бог успокоил мою душу».
Затем они направились к стоянке, где попрощались друг с другом. Анне показалось, что все лица слились в одно. Были лишь легкие запахи духов, блеск сережек и отражающих солнце темных очков. Анна видела только Лауру, чья ласковая улыбка служила напоминанием о том, что все, что ни делается, к лучшему… и Финч, чей грустный взгляд делал ее намного старше своих лет.
Девочка крепко обняла Анну, прошептав:
— Не волнуйся. Мы не позволим, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.
— Если тебе что-то понадобится, просто позвони, — сказала Лиз. И она говорила искренне, тогда как раньше Анна думала, что это были лишь вежливые слова.
Затем Анна снова оказалась в машине Марка. Усаживаясь на сиденье, она с облегчением вздохнула: все, чего она хотела, — это попасть домой и принять горячую ванну.
— Я живу недалеко, — напомнила она ему, когда они поехали вниз по холму. — Внизу первый поворот направо, потом…
Он не дал ей закончить.
— Судя по тому, что я там видел, похоже, вся пятая колонна разбила лагерь у тебя перед домом. И все они набросятся на тебя, как мухи на мед. — Мысли о том, что ее дом — это надежная гавань, у Анны тут же развеялись. — Сегодня ты останешься у меня. — Марк говорил так, как будто все это было уже решено.
Она запротестовала.
— Марк, я не могу тебя об этом просить. Ты уже и так достаточно рисковал. Кроме того, у меня нет с собой никаких вещей.
— По дороге мы купим все, что тебе нужно.
— А как же ты — тебе не нужно быть на работе?
— Я больше не желаю об этом говорить.
Анна умолкла, не в состоянии поверить в то, что мужчина, тем более такой мужчина, как Марк, готов пойти на такое ради нее. Что это означало? Она смотрела из своего окна на заросли репейника, стеной стоявшие вдоль обочины, усыпанной белыми цветами.
— В ближайшие дни у меня что-то вроде отпуска, — продолжал Марк тем же спокойным голосом. — Мой босс давно настаивал, чтобы я отдохнул, и я полагаю, что сейчас для этого наиболее подходящее время.
— И тем не менее это… я не знаю, что и сказать.
— Ты не сможешь справиться одна. Тебе нужна помощь.
— Я думала, что именно для этого у меня и есть адвокат. — Анна вспомнила, что Ронда советовала ей держаться в тени. Если пресса пронюхает, что Анна провела ночь с женатым мужчиной, ситуация лишь ухудшится.
— Ее возможности ограничены. А так как полиция, кажется, не рассматривает никаких других вариантов, — решительно продолжал Марк, — я подумал, что нам не помешало бы немного копнуть самим.
— Я не уверена, что это очень хорошая идея.
— Ты всегда играешь по правилам? — он бросил на нее испытующий взгляд.
Он был прав. Разве осторожность принесла ей когда-нибудь какую-то пользу? Она не может оказаться в более затруднительном положении, это уж точно.
— У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, с чего начать? — нерешительно спросила Анна.
— Я хотел спросить об этом у тебя.
Она на мгновение задумалась.
— Ну, есть бывший муж Моники.
— Который именно?
— Четвертый и последний — Брэнт Карвер.
— Актер?
— Она рассказывала о нем?
— Немного. Сказала только, что он был настоящим дерьмом.
— Неправда. Просто… он немного странный. У них были непонятные отношения.
— Должно быть, ему было тяжело играть вторую скрипку.
— Не думаю, что это волновало его так, как Монику. Несмотря на то что Брэнт был красивым мужчиной, он не очень любил привлекать к себе внимание. Все, чем он занимался, — это довольно низкопробные, эпизодические роли на телевидении, а также какая-то коммерция. Но он прекрасно вел автошоу.
— Думаю, развод был не совсем мирным.
— И да, и нет. Моника злилась на Брэнта, но он не устраивал особой шумихи. Он знал, что его время еще придет. Моника поймала его на измене, — и кажется, он записывал номера в гостинице на ее счет.
Марк присвистнул.
— Храбрый парень, ничего не скажешь.
— Он также часто выпивал, но это она ему прощала. Смешно то, что, расставшись, они ладили намного лучше, чем когда были женаты.
— Как ты думаешь, у него могли быть какие-либо причины желать ее смерти?
— Нет. За исключением… — Анна нахмурилась. На нее нахлынули воспоминания о той драке, которая произошла в последний день пребывания Брэнта в доме Моники. — Моника угрожала, что перестанет содержать его. — Тогда Анна не слишком об этом задумывалась. Брэнт, постоянно находившийся в долгах, все время просил у Моники деньги, но обычно он уступал ей во всем. — Он знал, что не может привлечь ее к суду.
— Он должен что-то унаследовать?
— Точно не знаю, — сказала Анна. — Мне станет известно больше, когда я поговорю с Гарднером Стивенсом.
— Полиция говорила с Брэнтом?
Анна кивнула.
— Это не значит, что он не мог никого нанять, — произнес Марк.
Она улыбнулась; это было так… неправдоподобно. Убийство по заказу… киллеры… похоже на эпизод из «Крестного отца».
— Зная Брэнта, я бы предположила, что он оплатил это кредитной картой Моники.
Лицо Марка осталось задумчивым.
— У тебя есть его адрес?
— Он в моем ноутбуке. — Анна представила свой офис, огороженный лентой, которой обычно отделяют место преступления, и вздохнула. Они приближались к повороту на улицу Рут 33, когда ее осенило. — Агент Брэнта должен знать его адрес. Его имя Марти Мильник.
— Я где-то слышал это имя.
— Он раньше работал на «Си-ти-эн».
— Я уверен, что номер его телефона есть в справочнике. Мы позвоним ему, когда приедем домой.
Марк ехал молча, как будто обдумывая все возможные варианты. Машина приближалась к вершине холма с волшебным видом на долину, когда он спросил:
— Что ты можешь рассказать мне о Гленне?
Анна напряглась.
— А что тебя интересует?
— Лиз сказала мне, что не доверяет ему.
— Он никогда ей не нравился.
Марк внимательно посмотрел на Анну.
— Что ты о нем думаешь?
Анна снова погрузилась в воспоминания. Учитывая обстоятельства, она не хотела оживлять в памяти этот эпизод, но на этот раз не было возможности промолчать. Кроме того, если существовала хоть малейшая вероятность, что это каким-то образом связано со смертью Моники…
Анна уныло улыбнулась.
— Если бы ты спросил меня об этом несколько недель назад, я сказала бы, что Гленн достаточно приятный парень.
— Случилось что-то, что изменило твое мнение?
Анна почувствовала, что ей становится жарко. Теперь она знала, почему женщины, которые стали чьей-то жертвой, считали, что некоторым образом в этом была и их вина, хотя разумом Анна понимала, что если кто-то и должен стыдиться, то это Гленн.
— Он приставал ко мне, — холодно сказала она.
— Меня это не удивляет.
— Это было так: он… ну, он оказался слишком настойчив. — Она не стала углубляться в детали; но судя по тому, как внезапно вытянулось лицо Марка, она поняла, что он представил себе всю картину. — Это не слишком радовало Монику, поверь мне.
— Забавно, я не отнес бы ее к разряду поборников нравственности.
