— Тогда почему ты не позволил мне сгореть в огне? Если не забираешь мою душу в ад, то ответь, зачем я тебе понадобилась? Для какого коварного плана?
— И ты не приемлешь того, что я спас тебя только потому, что не хотел, чтобы ты погибла?
Она оставила мой вопрос без ответа, но некоторое время боялась пересекаться со мною взглядом. Стало как‑то неудобно.
— Хочешь печенюшку? – Неожиданно вспомнив о подарке алхимика, я попытался немного снизить напряжение. Лицо у Лилии позеленело, она прижала ладошку ко рту, но смогла сдержаться. Организм еще не вывел полностью наркотики, так что о еде говорить было рано.
— Давай предположим следующее. – Я подошел поближе и сел на траву. – Дьявол существует. Ад тоже существует. И души всех грешников после смерти попадают в ад.
— Предполагать? Разве можно в этом сомневаться? – Она прикрылась плащом до самого носа.
— Речь не о сомнениях, а о способности посмотреть на привычные вещи с другой стороны.
Лилия осторожно кивнула.
— Значит, ад. Ты вообще представляешь себе, что такое ад?
— Ад – это место глубоко под землей, куда попадают души грешников. Там дьявол подвергает их страшным, жестоким пыткам, но души не могут умереть дважды. …
— Ну, в общих чертах верно, – согласился я. – А теперь подумай, сколько там уже грешников накопилось. Вот у тебя, к примеру, есть братья и сестры?
— Старшая сестра и брат. У меня была еще одна старшая сестра, но она умерла три года назад.
— Вот, – я поперхнулся ответом, но постарался не заострять на этом внимание. – В семье, допустим родится четверо детей, двое из них совершат грех и их души попадут в ад после смерти. По два с каждой семьи, да за столько веков. Округлим до квинтильона!
— Квинти… чего? – округлила глаза Лилия.
— Это очень, очень большое число, – пояснил я. – Так сколько на них потребуется чертей, которые будут исполнять наказания, сколько понадобится кипящей смолы, кнутов, котлов, и прочей утвари для пыток грешных душ…
Лицо девушки стало еще более бледным, а взгляд – недоумевающим.
– …Кто‑то должен распределять души и наказания, чтобы каждый черт мог знать, какой душе какое предназначено наказание, чем кого пытать, и как именно пытать, кто‑то заниматься поставкой рабочего инвентаря, следить за износом, а кто‑то отмечать хорошее или, наоборот, плохое поведение грешника, чтобы изменить меру наказания. Так сколько чертей потребуется, чтобы исполнять эти обязанности? А сколько для того, чтобы просто контролировать исполняющих?
Лилия непонимающе кивала.
— Но и сами черти тоже же не железные, какими бы чудесными свойствами их ни наделяли, им тоже необходим отдых, возможно, даже еда, значит, в аду должны быть, как минимум, обустроены общежития для чертей, столовые. И не только для палачей, но и для всего остального персонала…
Мне показалось, что ее голова действительно скоро расколется пополам.
— Точно не хочешь печенюшку? – снова предложил я.
Она отрицательно покачала головой. Осторожно попросила:
— Только воды…
Я помог Лилии подняться и утолить жажду. Но лекцию об устройстве ада я еще не завершил.
— Подытожим. Всем этим зоопарком управляет противник бога – Дьявол. Сколько ответственности, сколько извечных забот, сколько дел приходится исполнять Дьяволу, как главному в аду? И мало того, что он проклятый, так еще и вкалывать ему приходится, как проклятому. А вдруг у чертей что‑то пойдет не так, что, если они устанут выполнять свою чертову работу и объявят забастовку?
— Не понимаю, – вконец растерялась Лилия, – ты так все повернул… Да я никогда даже не думала, что на ад можно посмотреть с такой стороны…
— Теперь подумай, со всем этим списком неприятностей, есть ли Дьяволу дело до того, чтобы приходить на землю и пакостить живым?
— Я даже представить себе не могла, что в аду может быть так… суетливо. – Она опустила голову на траву и посмотрела на небо. На нем уже появлялись первые звезды. – А ты можешь рассказать, какая жизнь там, наверху?
Я тоже запрокинул голову.
— Ну, там зеленеет молодая травка, поют райские птички, мирно течет молочная речка, огибая кисельные берега, у золотых ворот лениво зевает ангел. Изредка по райским кущам проходят души умерших праведников, мирно беседуют, гладят райских животных. Красота да скука… посмертная.
— Прямо вот так?
— А чего еще ожидать от рая? Говорят, что если в жизни есть что‑нибудь хорошее, то оно либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению. Тем более в раю только праведники, за ними следить не нужно. Новенькие тоже редко приходят.
— Так ты там был? – Глаза у Лилии загорелись. Она мне, кажется, поверила. А ведь я сам уже начал путаться, где религиозные писания, а где мое собственное воображение.
Улыбнулся в ответ:
— А ты как думаешь?
— Значит и Его видел?
— Кого? – смутился я, понимая, что перестарался с фантазиями.
— Бога! Как он выглядит?
Настала моя очередь смутиться. Вопрос был не из легких.
— Ну, бог всегда предстает в том виде, в котором ты хочешь его видеть. Например, в виде маленького розового зайчика.
— Маленького розового зайчика?
Лилия оцепенела от восторга. К щекам подкатил румянец, и мне показалось, что еще одно слово, и она снова упадет в обморок. Надо было мне придумывать менее милую и забавную форму для бога даже в бредовых рассказах. Тем не менее ей удалось удержать себя в руках.
— Значит, ты не демон? – Она посмотрела мне прямо в глаза, и в ее взгляде больше не было того холода, каким она встретила меня, когда увидела настоящий мой облик. Она хотела мне верить.
— Не знаю, – решил признаться я. Но ограниченно. Не было нужды рассказывать ей еще и про мою вторую, одержимую личность, иначе я бы только запутал ее. – Может быть, и демон.
— Так ты лгал мне? – Она испугалась. Я все видел в ее больших синих глазах. Она хотела мне верить, действительно хотела. Но правда моя была слишком сложна и путана, чтобы в ней разобраться.
— Нет, – покачал головой я, – не лгал. Просто я сам точно не знаю, кто я такой. Но точно не посыльный дьявола, соблазняющий людей к злым поступкам и переправляющий их души в ад. Может быть, я и действительно демон, существо другого мира, разум иного порядка. Но я все равно могу думать сам, могу принимать решения, могу отличать добро от зла! Прошло не более двух недель с того самого момента, как я оказался здесь, а меня уже окрестили Вельзевулом, возненавидели и попытались убить. А ты все твердишь, что я воплощение зла и заслуживаю только ненависть.
— Прости, – опустила глаза она, – мне тяжело понять тебя. Ты говоришь странные вещи, такие, которых я никогда не могла даже представить, произносишь слова, которые я никогда не слышала, но я чувствую в них искренность. Я верю тебе, но не могу объяснить, почему…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
