При очередной встрече с Кандидой в кабинете дома Линаресов лиценциат гордо показал ей бумаги, удостоверяющие его право вести дела Леонелы Вильярреаль. Кандида страшно обрадовалась.
Роблес привычно заключил ее в объятия и столь же привычно принялся внушать ей, что пора брать бразды правления в свои руки, потому что в руках Дульсины деньги не дают никакой прибыли: она слишком консервативна. А их капитал можно было бы уже утроить, если бы они слушали его советы.
Наставления то и дело перемежались поцелуями, которые принимались гораздо охотнее наставлений. Однако Кандида стояла на своем: она не может взять на себя ответственность за дела. Она даже попробовала отстраниться.
Федерико продолжал целовать ее. Но вид у него при этом был недовольный.
Увидев глаза Розы, полные любви к нему, Рикардо с новой силой пустился в объяснения. Она слушала его, с сомнением покачивая головой.
— Будет звонить-то! Ишь, какая смирная овечка…
Он говорил, что не спит ночами, что не может без нее, что они будут жить отдельно от сестер, что он научит ее хорошим манерам, что у них будут дети.
Она слушала его, не проронив ни слова, лишь время от времени повторяя, как автомат:
— Все ты врешь…
Отчаявшись убедить Розу в том, что они могут быть счастливы вместе, Рикардо устало спросил:
— Не ты ли клялась мне в любви?
И у Розы, до сих пор не проронившей ни слезинки, задрожали губы:
— Да, я любила тебя, и еще люблю. Но ты оскорбил меня. Ты так меня оскорбил, что я не могу простить тебя!..
Рикардо удалился ни с чем.
Не успела Роза переубедить осуждающе глядящего на нее попугая, как появился Ригоберто: он знал, что по четвергам может застать Розу дома. Ригоберто предложил поехать в Ксочимилко, чтобы немного развеяться.
— А кто поедет? — неуверенно спросила Роза.
После долгих переговоров решили ехать большой компанией, включая Томасу и соседских ребятишек. Оплатить поездку Роза предложила вскладчину.
Поход оказался довольно веселым, если не считать одного момента, когда Риго и Роза уплыли на лодке от резвящейся на берегу ребятни, и он признался ей:
— А ведь сеньор Рикардо был прав, когда говорил, что я в тебя влюблен.
Розе ни к чему был этот разговор.
По счастью, в это время с берега в воду свалился Палильо, и им пришлось грести ему на помощь.
Операция Рохелио, по отзывам врачей, прошла удачно. Чувствовал он себя неплохо, только жаловался, что после анестезии голова «какая-то пустая».
Его брату тоже было на что пожаловаться, ведь Роза в очередной раз отвергла его.
— Худо мне без нее. И поделом, — сокрушался он. Дома Рикардо спросил у Дульсины, готов ли чек на оплату операции, сделанной Рохелио. В ответ Дульсина с вызовом стала открывать сейф.
Видя ее резкие движения и недовольный взгляд, Рикардо не удержался и спросил:
— Что, так жалко тратить деньги на здоровье нашего брата?
— Это деньги, выброшенные на ветер. Операция вряд ли что-нибудь даст. Как и предыдущая.
— Ну, эти деньги ты берешь не из своей доли.
И Рикардо напомнил ей, что они с Рохелио в любой момент могут востребовать свою часть наследства.
Утром в пятницу Роза с удовольствием рассказала Кармен о том, как провела свой выходной день, и заодно поинтересовалась, не спрашивала ли о ней сеньора Росаура.
— Нет, — ответила Кармен, чем обрадовала Розу, которой нравилось работать здесь.
— Хорошо бы сеньора никогда меня не прогоняла, — сказала она.
— Я вижу, ты девушка работящая. Пока это будет зависеть от меня, ты останешься здесь.
Но случилось непредвиденное.
Томаса, оказавшись по делам в городе, зашла к Розе, чтобы передать ей резиновые перчатки для работы: Томасе
очень хотелось, чтобы Роза поберегла руки. Уходя, она забыла зонтик, и Кармен выбежала на улицу и окликнула ее. Томаса вернулась за зонтиком. Женщины поболтали еще с минуту и разошлись.
Кармен возвратилась на кухню, но тотчас была вызвана к хозяйке.
Донья Росаура стояла у раскрытого окна, нервно постукивая костяшками пальцев по белоснежному подоконнику.
— Я слышала в окно твой голос. Кого это ты окликнула?
— Это была крестная мать новой служанки Розы.
— Как ее зовут?
— Томаса, — ничего не подозревая, ответила Кармен.
— Скажи этой Розе, чтобы она немедленно поднялась ко мне. Через несколько мгновений Роза стояла перед Росаурой.
— Твою крестную зовут Томаса?
— Да.
— А где твои родители?
— Я ничего не знаю о них.
— Даже имен?
— Ну… отца звали Педро Луис.
Росаура закрыла глаза, и Розе показалось, что ей плохо. Она даже хотела помочь хозяйке, но та резким жестом остановила ее.
— Отца, похоже, убили, — растерянно сказала Роза, не зная, что еще она должна сообщить сеньоре.
— А мать? Как ее зовут?
— Паулетта. Только я не знаю, жива ли она…
Роза вопросительно посмотрела на донью Росауру. Взгляд, который она встретила, поразил ее. Ей снова показалось, что хозяйка вот-вот упадет. Но попытка помочь ей вызвала у сеньоры странную реакцию:
— Не смей прикасаться ко мне! Сукина дочь! Вон отсюда… Роза в полной растерянности выбежала из комнаты.
В «затерянном городе» царило беспокойство и смятение.
Городские чиновники, эти, по словам Каридад, воры и бандиты, посетили Вилья-Руин и объявили жителям его о скором выселении. Под возмущенные крики и ругань чиновники сели в машину и уехали. Но это никого не успокоило. Было ясно: «затерянный город» будут сносить. Куда деваться его жителям? Этого не знал никто.
Может быть, городские власти более бережно отнеслись бы к этим бедным домишкам среди диких пустырей, окруженным нищими палисадничками, долженствующими создать хоть какой-нибудь уют, если бы знали, что это убогое пространство — место действия, а его обитатели — герои будущей киноленты, над которой будут плакать тысячи телезрителей.
Но чиновники не знали этого. И поэтому собирались делать свое дело, повергая в растерянность и ужас бедняков, которых вряд ли утешило бы знание того, что все они — будущие персонажи истории, в центре которой судьба их любимицы, сыгранной другой их любимицей — пленительной ВЕРОНИКОЙ КАСТРО, по случайному совпадению однофамилицей и знаменитого политического лидера, и никому не известного сыщика, третьестепенного персонажа этого повествования, и многих других испаноязычных, как теперь принято говорить, людей.
Появление Рохелио в гостиной дома Линаресов произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Его ждали с минуты на минуту, но никто не мог предположить, что он войдет хоть и не очень уверенно, но — без помощи костылей!
