— Вот что, дорогая, или бросай свои дневные медицинские дежурства, или эти, ночные. Сорайда бесится. Беги переодевайся!
Но Сорайда уже была тут как тут.
— Ты опаздываешь каждый вечер на час!
Она схватила Линду за руку и, вывернув ее, показала девушке ее же часы.
— Прости, Сорайда, этого больше не повторится. Я нуждаюсь в работе.
— Не похоже! Иди переодевайся. А переоденешься — не стой, ходи, двигайся!
И Эрлинда побежала переодеваться.
Каникулы у ребят «затерянного города» закончились, а с ними закончилась и вся их «коммерция»: продажа жвачки и газет. Розе надо было искать какую-то другую работу. Но прежде она считала необходимым решить проблему с медсестрой для Рохелио. Ему не нужна была равнодушная профессионалка. Около него должна быть нежная и заботливая девушка, а такой могла быть только Эрлинда.
И, не дав ей как следует выспаться после ночной работы, Роза явилась в дом Фелипы и, пригрозив, что поссорится с подругой, добилась наконец от Эрлинды согласия пойти в дом Линаресов.
Довольная, что хоть одна проблема как будто разрешилась, Роза отправилась домой и, завернув за угол, наткнулась на знакомый автомобиль, около которого стоял поджидавший ее Рикардо.
— Себастьян сказал, что ты нуждаешься…
— Да, я лишилась работы.
— Говорят, что Вилья-Руин сносят. Где ты будешь жить? Я хотел бы помочь тебе.
— Где я буду жить? А где будут жить остальные, мои соседи? — спросила Роза, невесело усмехнувшись.
— Всем не поможешь. Но тебя надо увезти отсюда.
— К твоим сестрам?
— Я хотел бы нанять дом для тебя и Томасы.
— Я не смогу жить в этом доме, зная, что мои бедные соседи мыкаются без крыши над головой.
— Ты просишь, чтобы я нашел жилье для всех твоих соседей?
— Я ничего у тебя не прошу. Это ты пришел предлагать… Розе явно не хотелось разговаривать.
Рикардо открыл дверцу машины, но не спешил садиться за руль.
— Хорошо, — сказал он, — я подумаю, что можно сделать для всех вас. Попробую поговорить с владельцем этой земли…
— Только не думай, что этим заставишь меня забыть твою жестокость.
Рикардо сел в машину.
— Когда-нибудь ты поверишь мне, — сказал он. Дверца захлопнулась, и мотор взревел.
Донья Росаура была разгневана не на шутку. Вон сколько на часах, а уборка в доме еще и не начиналась!
Ей не было дела до трудностей, возникших у прислуги в связи с уходом Розы. Главное, чтобы в доме царила чистота, а как этого добьются служанки, ее не интересовало.
Напрасно Хустина жаловалась:
— Я не могу управиться одна со всеми делами! Позовите Розу — пусть она поможет мне. А иначе я уйду…
— Уходи! И чем скорее, тем лучше!
Рассерженная Росаура покинула кухню. Кармен стала успокаивать плачущую Хустину.
— Не обращай на нее внимания. Она уже несколько дней места себе не находит. Вот и срывает зло. По-моему, она не в себе. — Кармен ласково похлопала Хустину по спине. — Продолжай уборку, а я пойду потолкую с ней. Надеюсь, она успокоилась.
Кармен поднялась в комнату хозяйки и постучала в дверь. Ответа не было. Она постучала еще раз. Прежний результат. Тогда она открыла дверь.
Росаура лежала на ковре без признаков жизни. Кармен бросилась к ней и опустилась на колени.
— Донья Росаура! Что с вами! Росаура не отвечала.
Кармен кликнула Хустину. Та, узнав в чем дело, помчалась за врачом.
О работе у Рохелио Эрлинда договаривалась с Дульсиной. Оглядывая роскошный кабинет, куда ее привела Леопольдина, девушка уточнила время, когда должна будет находиться около больного.
— Я раньше десяти не смогу…
— Хорошо, — согласилась Дульсина, — с десяти до шести. Вообще говоря, сиделка — это каприз моего брата. Он вполне мог бы обойтись и помощью Леопольдины. Но стоит ли считать чужие деньги!.. Хочу предупредить вас, что у брата скверный характер. Не знаю, сколько времени вы сможете выносить его.
Эрлинда мягко улыбнулась. — Я привыкла ко всякому обращению.
«Если бы вы только знали, что мне приходится выносить», — подумала она при этом…
Характер у больного, видимо, и впрямь был не сахар. Он совсем не был похож на того Рохелио, каким она помнила его по дню рождения Розы. Теперь он глядел мрачно, и было непонятно, что его мучает — послеоперационные боли или какая-то душевная драма.
Попытки Эрлинды узнать, что с ним, вызвали с его стороны не грубую, но не оставлявшую сомнений в его непреклонности реакцию:
— Я буду очень признателен вам, если вы оставите меня в покое.
— Конечно. Простите меня, — покорно отвечала Эрлинда.
Перед тем как отправиться на поиски работы, Роза горячо молилась возле уличного алтаря Девы Гвадалупе. Алтарь этот, находившийся прямо возле их дома, всегда был трогательно украшен цветами и разными ленточками. За этим внимательно следили жители «затерянного города», и прежде всего Томаса со своей воспитанницей.
— Ты видишь, я веду себя хорошо. Я не такая уж плохая. Помоги мне найти хоть какую-нибудь работу! — обращалась Роза к святой.
Дева Гвадалупе редко подводила ее, и на рынок Роза отправилась, преисполненная надежды.
Рынок жил своей обычной жизнью. Шумная толпа перетекала от одного прилавка к другому. Продавцы зазывали покупателей, нахваливали свой товар. Толстяк Иларио из-за ворохов зелени углядел Розу и окликнул ее:
— Здравствуй, куколка! Не меня ищешь?
Но Роза решительно направилась к прилавку Филомены. Выслушав ее, Филомена на миг задумалась.
— Здесь-то никакого дела для тебя нет… А что, ежели послать тебя с моей кумой Гонсалой — образками торговать, а?
— Я на все согласна.
— Ходи по улицам где захочешь, продавай водителям грузовиков изображения святых.
— А они как идут? — деловито осведомилась Роза.
— Хорошо идут! — засмеялась Филомена. — Особенно Дева Гвадалупе. Шоферам заступница, как никому другому, нужна!
— Спасибо, донья Фило! — обрадовалась Роза, убеждаясь в который раз, что кто-кто, а Дева Гвадалупе — надежная соседка!
Донья Росаура была еще жива, когда приехал врач и в карете «скорой помощи» отвез ее в больницу. Кармен разрешили находиться около нее, и она очень нервничала оттого, что хозяйка не приходит в себя.
— Ну как она? — спрашивала Кармен в очередной раз, глядя, как доктор озабоченно перелистывает историю болезни Росауры Монтеро.
— Плохо, Кармен. Не думаю, что она выйдет отсюда живой..
…И в самом деле больной становилось все хуже. Она задыхалась. Видимо, ее мучили какие-то видения, потому что она то тихонько стонала, то зскрикивала. В бреду она то и дело повторяла имя «Паулетта».
Кармен наклонилась к ней:
