Серебряный Лис тем временем тяжело полез из-за стола:
– Пойду, посмотрю, что там за товарищ Эго явился.
* * *
Первое, что отметил Псих – что Мунгэн Унэгэн уже изрядно пьян. Младший лис даже стоял нетвердо, поэтому сразу подпер плечом дверной проем.
– Ты кто? – икнув, спросил он.
– Альтер Эго, – не моргнув глазом, ответил Псих.
– Ага… Понятно, – почему-то радостно провозгласил Серебряный. – А Психу ты кем приходишься?
– Я его брат, – заверил визитер. – Младший.
– Да ты что? – обрадовался Мунгэн Унэгэн. – Я тоже младший. Секунду, погоди…
И лис завис, явно шаря в меню. Псих терпеливо ждал.
Через минуту, по-прежнему глядя в пространство, лис сказал:
– Слышь, ты, как там тебя… Альтер Эго?
– Ну чё тебе? – машинально отозвался Псих и вдруг почувствовал, как его подхватила неведомая сила.
«Твою мать!!! – запоздало понял он. – Эта рыжая сволочь поймала меня во фляжку. Там же достаточно просто отозваться! Блин, да что же со мной такое творится – я совсем забыл об этих артефактах. Теряю хватку».
Во фляжке была полная, кромешная, непроницаемая темнота. Псих попробовал было выскользнуть, превратившись в дым, но крышка оказалась уже крепко-накрепко закрученной.
– «Чё-чё…» – передразнил Мунгэн Унэгэн, засовывая фляжку в карман. – Ничё! Чё по-китайски жопа. Вот она тебе и настала. Через пять минут от тебя, гост незванный, останется только немного водички. Да уж… А разговоров-то было! «Псих, опасен, с предельной осторожностью…». А на самом деле и сам Псих – лох, и брат у него – терпила!
И, пошатываясь, лис пошел внутрь дворца – продолжать застолье.
А вот Псих внутри фляжки был уже близок к панике. Все навешенные на него охранные и защитные заклинания визжали и бились в истерике, прогнозируя скорую гибель своего носителя. А сам Псих лихорадочно считал – сколько же времени у него есть. Досчитав, он выдохнул, хотя и без особого облегчения – его положение из безвыходного фатально-летального стало просто критическим. По всем подсчетам получалось, что он продержится минут десять, не меньше.
«Господи, как же мне повезло, что тогда после ареста меня затолкали в эту сволочную волшебную печь, да еще на сорок девять дней, – подумал он. – В ней хочешь-не хочешь, а защиту от любой агрессивной среды прокачаешь если не до капы, то близко к тому. Но времени у меня практически нет. Лис уверен, что я растворюсь через пять минут. Это мой единственный шанс. И первая проблема, которую мне надо решить – во фляжке должны появиться жидкость».
Вздохнув, Псих принялся расстегивать штаны: «При всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Очень надеюсь, что пацаны об этом не узнают».
Сделав дело, он, превратившись в маленький клок тумана, висел над лужей, и эти минуты показались ему вечностью.
Братцы-лисы бухали, разговаривали и, казалось, забыли о фляжке.
Пять минут.
Шесть минут.
Семь минут.
Псих начал дергаться, но пока еще держал себя в руках.
Наконец, Алтан Унэгэн спросил:
– Ну что там с фляжкой? Водичка булькает уже?
Младший основательно потряс фляжку. Мокрый с головы до ног Псих изматерился. Естественно, это был внутренний монолог.
– Булькает! – доложил он.
– Ну вот… – сказал старший брат. – Я же тебе говорил – даже две минуты с лихвой хватит, а ты – «пять минут, пять минут…»! Все, растворился визитер!
– Ага, – хмыкнул младший. – Хорошего тебе перерождения, младший Альтер Эго!
Он открутил крышку фляжки и вылил жидкость в кадку с фикусом, стоявшую рядом со столом. И никто из братьев не обратил внимания на тоненькую струйку дыма, вылетевшую из горлышка фляжки. Потому что старший в это время орал, как потерпевший:
– Ты что делаешь, дебил?! Все мозги пропил, что ли? Гуа же сто раз предупреждала – ни в коем случае не выливать жидкость! Чё мы теперь делать будем?!
«Оба-на! – офигел спасшийся Псих, зависший облачком под самым потолком. – Вот это поворот! Гуа? Если выживем – кому-то придется предоставить мне очень убедительные объяснения».
А братаны тем временем продолжали орать:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Это не я, это ты мозги пропил! – бас лиса по кличке Слон легко перекрыл по децибелам вопли брата. – Она про кого это говорила? А я тебе скажу – про кого! Про Штанского монаха, Психа и всю эту гоп-компанию! А они вон где все – в бассейне мокнул, живые и здоровые в полном составе. А это был какой-то вообще левый эстонец. Этот… Альфред? Альвар? Ааре? Забыл, короче. С короткой фамилией.
– Ф-у-у-у… – облегченно выдохнул Алтан Унэгэн. – Точно, блин. Что-то я загнался, совсем забыл, что это не Псих был. Выпил потому что мало. Наливай.
Поскольку лисы были уже очень хорошо пьяные, Псих-дымок быстро ополоснулся в бассейне, и вновь превратился в Деревянного лиса. Когда он вышел из-за колонн, его вновь заметил Алтан Унэгэн.
– О, залетчик! – заорал он. – Быстро сюда подбежал! Будешь искупать вину – официантом работать. А то вот братка уже мимо стопок льет.
Пьянка продолжилась. Набравшийся глава клана решил сказать долгую здравницу в честь своего героического брата, который не только всех поймал, но еще и какого-то приблудного эстонца размочил в прямом смысле слова. Для этого он велел принести правленый в золото рог для питья, набулькал туда вина, и торжественно, двумя руками, преподнес его брату. Брать посудину одной рукой было неудобно, и Мунгэн Унэгэн, державший опорожненную фляжку в руке, со словами «Подержи» сунул артефакт «официанту».
Сделал он это совершенно зря – уже через две секунды оригинал покоился в пространственном кармане Психа, а к выпившему рог младшему лису вернулась сотворенная из волоска копия.
Разжившийся вторым артефактом Псих ликовал.
Через некоторое время братья начали петь песни, а «официант» под шумок смылся.
* * *
Через пару минут к старичку-оборотню, стоявшему на воротах и потихоньку разминавшемуся «красненьким», вновь подошел обезьян знакомой наружности, и сказал уже ставшую традиционной фразу:
– Любезный, соблаговолите доложить своему руководству о моем прибытии.
– Свят-свят-свят, – перекрестился дедуля, но все-таки нашел в себе силы произнести отзыв. – Как прикажете доложить?
– Меня зовут Кун У-сунь, – высокомерно сказал обезьян, и на всякий случай упреждающе добавил. – А по национальности я китаец.
– Да я уж догадался, что не иудей, – почесал затылок бывалый-служивый и ушел с докладом.
Войдя к пирующим братьям-лисам, старик доложил:
– Там опять все тот же обезьян пришел.
– Не понял, – вскинулся старший. – Первый в бассейне. Второй во фляжке. А третий откуда взялся?
– Я не знаю, откуда он взялся, может, и них семья большая, – младший стал с большим трудом выбираться из-за стола. – Но я точно знаю, куда он денется. Я ее как раз опорожнил.
Он красноречиво потряс подмененной Психом фляжкой и направился к выходу.
– Брат! – окликнул его старший. – Брат, ты меч с веером на столе оставил.
Но хмельному Серебряному было лень возвращаться.
– Да и бог с ними! – махнул рукой он. – И без них справлюсь.
Через пять минут из двери вышел едва держащийся на ногах Серебряный лис. В руках он держал фальшивую фляжку. Увидев стоявшего перед ним Психа, он хмыкнул и спросил:
– Ты кто?
– Я Кун У-сунь, младший брат Психа и Альтер Эго. А ты Мунгэн Унэгэн?
– Да, – ответил лис. – Это я.
И тут же оказался во фляжке, которую держал горлышком вниз Псих.
Старик-часовой в изумлении вытаращил глаза, а Псих только рассмеялся:
– Ну вот и все. Как говорят итальянцы – финита ля комедиа.
И потряс фляжкой. В фляжке забулькало – агрессивная среда фляжки была настолько ядреной, что растворила младшего лиса за считанные секунды. На свою беду, Слон не обладал стойкостью Психа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но Псих об этом не подозревал, поэтому по своей параноидальной привычке подозревал все самое плохое. Услышав бульканье, он засмеялся:
