Почувствовав, как кольнуло под ребрами, я сажусь прямо и целую ее медленно и глубоко.
– Эй, – шепотом зову ее я, а когда она не открывает глаза, добавляю: – Лондон.
Наконец она их открывает.
– У меня больше никого нет.
Она вглядывается мне в лицо, после чего кивает и целует – так сладко, совсем не глубоко, мягко касаясь своими губами моих.
– Сейчас по идее ты должна сказать мне, что тоже ни с кем не встречаешься, – бормочу я, не отрываясь от ее губ, и она хихикает.
Но смотрит очень серьезно, когда отодвигается от меня.
– Я больше ни с кем не встречаюсь.
– Хорошо.
– Ты ведь понимаешь, как это звучит? – спрашивает она, снова пристально глядя на меня. – Ты говоришь, что хочешь отношений со мной?
– Считаю, что дал это понять достаточно недвусмысленно.
По-кошачьи растянувшись на мне, Лондон оставляет у меня на губах один поцелуй и спрашивает:
– Где у тебя лежат презервативы?
Проведя большим пальцам по ее губам, я отвечаю:
– В тумбочке, – кивком показываю, с какой стороны и добавляю: – Но я пока не хочу этим заниматься.
Она думает, что я шучу, и слегка шлепает меня по груди, но я тут же ловлю ее руку.
– Нет, я серьезно.
– Мы ведь уже занимались сексом, вот ты странный.
– Тогда было по-другому, – замечаю я. – Сейчас это – другое.
Медленно кивнув, Лондон пытается скрыть смущение, а после того как у нее это не получается, признается:
– Я хочу тебя. В смысле, именно тебя.
– Я тебя тоже, – уверяю ее я. – Боже. Поверь мне, – сглотнув, я закрываю глаза, чтобы успокоить мысли, прежде чем посмотреть на нее снова. – Но еще я знаю, что люблю тебя, – говорю я, и она перестает дышать. – И я очень, очень не хочу все испоганить.
Она беззвучно, одними губами пытается что-то сказать, после чего наконец спрашивает:
– Ты любишь меня?
Я пожимаю плечами и иду ва-банк.
– Да.
Будто только сейчас это заметив, она говорит:
– Ты дрожишь.
Улыбнувшись, я целую ее в уголок рта.
– Потому что я нервничаю.
Наклонив голову набок, она слегка скептически замечает:
– Но ты никогда не нервничаешь.
– За всю свою жизнь я любил только одного человека, – отвечаю я, убирая волосы ей за спину и накрывая ее щеку ладонью. Блядь, выражение ее лица, когда она так смотрит на меня… – И сейчас это чувство совершенно другое, понимаешь?
Лондон кивает и, соскользнув со моих коленей, ложится рядом и выжидающе смотрит на меня.
– И что мы будет делать?
Я улыбаюсь и замечаю, как выражение ее лица смягчается. Она никогда этого не говорила, но уверен, что Лондон нравится, когда я улыбаюсь.
– Хочу прикоснуться к тебе. Можно? – спрашиваю я и, наклонившись, целую ее шею.
Я смотрю, как она втягивает нижнюю губу в рот, что-то обдумывая, потом шепотом отвечает:
– Хорошо. Можно и мне прикоснуться к тебе?
– Я первый, – не переставая целовать ее в шею, я улыбаюсь и пальцами неторопливо пробираюсь под резинку ее нижнего белья. Моя рука медленно движется по ее лобковой кости, потом дальше… и она с тихим свистом втягивает в себя воздух, когда скольжу по клитору и еще ниже…
– Охуеть, – у меня перехватывает дыхание, и я прижимаюсь своим лбом к ее. – Охуеть, ты уже…
– Да, да, знаю, – она хватает меня за затылок, чтобы притянуть к себе, и, закрыв глаза, целует, пытаясь приоткрыть мой рот. Но я хочу наблюдать за ней в этот момент. Хочу увидеть все. Один раз поцеловав ее, я отодвигаюсь и не отвожу взгляд от ее лица, когда, смочив ее влагой клитор, кружу пальцами
еще
еще
и еще,
а она, полузакрыв глаза, приоткрывает рот и подается бедрами навстречу моим движениям.
– Так хорошо?
– Да-а-а, – тихо и протяжно отвечает она.
Я вытаскиваю руку из ее белья. Она тут же открывает глаза и останавливает ее.
– Нет. Не…
– Тс-с-с, – с поцелуем говорю я. – Доверься, – давая ей понять, о чем я, стягиваю с нее трусики.
Хохотнув с облегчением, Лондон привстает, чтобы вернуть мне поцелуй.
Я провожу рукой ей по животу. Ее ноги слегка раздвинуты и согнуты в коленях. Для моей руки места достаточно, но не для полного моего внимания.
– Раздвинь ноги.
Она медлит, и, поцеловав ее, я повторяю:
– Раздвинь. Пошире. Пожалуйста. Хочу смотреть на тебя.
Покраснев, она опускает колени по сторонам и наблюдает за моим лицом, когда я подаюсь вперед и прикасаюсь к ней.
Ощущение, будто в моей груди что-то тяжело падает куда-то в живот, и, затаив дыхание, я смотрю на нее, такую открытую передо мной во всех смыслах. Поддразнивая, я не спешу и даю ей понять, что буду настолько терпеливым, насколько ей нужно, но когда она протягивает ко мне и руки и скользит ими по моей голой груди и животу, понимаю, что ей нужно большее – быстрее.
И не останавливаясь.
Лондон всхлипывает, тянет меня к себе за затылок, чтобы поцеловать, но я мотаю головой, потому что хочу смотреть и чтобы она чувствовала только мою руку. На самом деле, мне хочется, чтобы она стала безумной и немного слетевшей с катушек – мне нравится, как она становится измученной до предела, как жаждет поцеловать и ощутить меня сверху. Хочу, чтобы она умоляла о моем члене, языке и пальцах.
Она слегка стонет от разочарования, но слышать, как она задерживает дыхание, когда я ускоряюсь, и сдавленно ахает, когда вхожу в нее двумя пальцами – это неописуемо. Все это время она глаз не спускает с моего лица – я это чувствую, хотя и не вижу, завороженно следя за своими мокрыми от нее пальцами, за тем, как краснеет ее кожа и подрагивают ноги, и как, приподняв бедра и сильней прижавшись к моей руке, она сжимает пальцы изнутри и кончает с громким и протяжным криком.
По ее телу пробегает мелкая дрожь, когда, вытащив пальцы, я провожу ими по мокрой мягкой коже.
Она лежит с закрытыми глазами, погрузив пальцы себе в волосы.
– Ты там жива, Логан?
– Нет, – хихикает она, и я наклоняюсь провести кончиком языка по ее ямочке. Я хочу делать так целую вечность.
В ответ на поцелуй она приоткрывает рот, мягкий и теплый, вбирая мой язык и мои стоны. Мне хочется выбраться из собственной кожи проникнуть под ее, остро чувствуя любовь и отчаянную потребность в большем. Я по-прежнему не хочу секса, но тело готово растерзать за это мозг.
Лондон открывает газа и улыбается, поняв, что я смотрел на нее во время этого поцелуя.
– Можно мне… – она не договаривает свой вопрос и скользит рукой вниз по моему животу, к ремню. Смотрю, как она расстегивает его, и дрожащим голосом отвечаю:
– Да, – после чего, почти захлебываясь воздухом, добавляю: – Да, хорошо.
Лондон смеется над моей странной отчаянной сдержанностью, но не мне ее винить. Ну то есть блядь… Я не хочу ей отказывать. Да и не могу. Не в такой момент, когда она лежит тут голая. И не тогда, когда мои пальцы помнят, как она стискивала их своими мышцами. Так что если она сейчас ко мне не прикоснется, то я запрусь в ванной подрочить по-быстрому.
Не спеша расстегнув молнию, она смотрит на свои руки и приспускает брюки. Она убивает меня, ну честно. Я снимаю их, отпихиваю в сторону и снова поворачиваюсь к ней. Лондон запускает руку мне в боксеры и, наконец глядя мне в лицо, говорит:
– Иди сюда.
Она имеет в виду часть меня, которую берет в руку, ту часть тела, которая помнит прикосновения кончиков ее пальцев. Бля, я не знаю, почему, но это так горячо – что она так сказала, не обращаясь при этом ко мне, чтобы я наклонился и поцеловал ее, например. Это так мило и свежо, при этом невероятно сексуально, что я чуть не выпаливаю, как ее люблю, но момент не сильно подходящий, чтобы сказать это снова.
Как это ни парадоксально, но сейчас ясно понимаю, насколько я моногамен. Насколько хочу быть в постоянных и глубоких отношениях. И даже представить себе не могу, что позволю кому-то делать со мной то, что сейчас делает Лондон. Она просто прикасается к моему члену, но он уже принадлежит ей, как и любая другая клетка моего тела. И даже появившийся (в качестве теста) в моей голове образ Миа – секундное воображение, что на месте Лондон сейчас она – кажется настолько не правильным, что он тут же блекнет от ощущения губ Лондон, удовольствия от ее мягких и глубоких поцелуев и движений ее рук вверх и вниз: она сначала как будто знакомится со мной заново, а потом сжимает крепче и ускоряется, уделяя внимание именно там, где нужно. Я испускаю стон в ее рот, и она отодвигается.
– Так нечестно! – со смехом восклицает она. – Ты не давал целовать…
Я перебиваю ее, снова прижавшись к ней ртом и с силой раздвигая ее губы, чтобы нырнуть языком и погрузиться в нее всеми способами, какими только могу в этот момент.
Потому что сейчас я понимаю, почему она так хотела целовать меня несколько минут назад. Причина в ноющей боли в моей груди, что пытается выплеснуться наружу, в желании полнее чувствовать эту девушку, поблагодарить ее – бля, я даже не знаю – и показать, на что похоже ощущение, когда она прикасается ко мне и дарит такое удовольствие. Двигаясь в ее руке, я ложусь на бок, притягиваю ее лицом к себе, продолжая трахать ее кулак, и поднимаю ее ногу себе на бедро, чтобы дать волю и своим пальцам.
