В конце концов дверь закрылась, и Чжи-Ган улыбнулся ей.
— Не забывай о том, что ты должна все время кричать, — пробормотал он. — Они обязательно будут подслушивать под дверью.
Анна удивленно заморгала, но не проронила ни слова.
Он покачал головой.
— Ну ладно, не думай об этом. Я сам позабочусь, чтобы они получили то, что им нужно.
Все происходило настолько быстро, что Анна даже не успела отдышаться, не то что обдумать происходящее. Она не считала нужным вникать в смысл его слов и лишь чувствовала, как вибрирует какой-то низкий звук между его грудью и ее животом. Видимо, это к лучшему, решила она.
Когда Чжи-Ган зашевелился, лежа между ее бедрами, а его горячий орган потерся о ее интимное место, Анна выгнула спину. Потом она почувствовала, что на ее бедре лежит его рука. Неужели она все время была там? Она не знала. Ей уже было все равно. Да и вообще, разве можно отрицать очевидную истину? Она хотела этого. Она хотела его.
Он слегка приподнялся всем телом, и она неожиданно ощутила своей разгоряченной кожей легкое прикосновение холодного ветерка. Но потом он положил ей на живот свою руку, и его пальцы коснулись ее интимного места. Она почувствовала, как напряглись ее ягодицы и, выгнувшись, еще плотнее прижалась к нему. Ей показалось, что в нее ударила молния и внезапно вспыхнувший огонь, пробежав по спине, обжег ее мозг. Это именно то, что ей было нужно. И ей захотелось ощутить все это еще раз, а потом еще и еще…
Несмотря на то что у нее все плыло перед глазами, она увидела, что Чжи-Ган улыбается.
— Великолепно, — пробормотал он.
Анна слегка приподняла голову и посмотрела ему в глаза. Затем, глубоко вздохнув, она внезапно поняла, что хочет его так же сильно, как когда-то хотела получить опиум. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он прикоснулся к ней, раскрыл ее, наполнил ее. Она испытывала безудержное желание почувствовать все, что он может ей дать, а затем повторить это еще много раз и заснуть в изнеможении.
— Тебе придется как следует потрудиться, Тау Чжи-Ган, — сказала Анна, гордо тряхнув головой. — Так просто меня кричать не заставишь.
— Да уж, — ответил он и усмехнулся. — И все-таки ты будешь кричать.
19 апреля 1882 г.
Матери-настоятельнице миссии в Шанхае
по поручению семейства Кентов из Англии
Дорогая матушка Фрэнсис,
Должен признаться, что Ваше письмо меня несколько испугало. Я вынужден выполнить эту печальную обязанность и сообщить Вам о том, что мистер и миссис Кент ничем не помогут в деле, касающемся Анны Томпсон. По правде говоря, если бы все это не касалось еще одной моей прихожанки, то я и не знал бы, что у Кентов была дочь. Они наотрез отказываются говорить о ней, потому что она когда-то сбежала из дому. Когда я передал им Ваше письмо, то они тут же вернули его обратно. «У нас в Китае нет ни дочери, ни внучки», — сказали они.
Я неоднократно пытался уговорить их изменить свое решение, однако мои доводы не нашли отклика в их сердцах. Побег дочери принес им немало горя. Прошу Вас, постарайтесь их понять. Однако Господь милостив, и у Кентов есть другие внуки, которые их часто навещают. Боюсь, что они никогда не согласятся оплатить дорогу домой для своей потерявшейся внучки.
Короче говоря, у Анны здесь нет семьи.
С глубоким сожалением, отец Стентон
Глава 10
Тень дворца наслаждения
Плыла по волнам;
Там смешался плеск фонтана и гул пещер.
То было чудо редкостное,
Солнечный дворец наслаждений с пещерами изо льда!
Сэмюель Тейлор Коулридж. Хан Кубла, или Образ мечты.
Анна закрыла глаза и полностью отдалась новым для нее ощущениям. Ей не хотелось ни о чем думать, поэтому она все время искала это полуреальное, полузагадочное ощущение, которое дает опиумный дурман. Пусть он делает все, что ему хочется, решила она. Она ничего не знает, ничего не чувствует. Она вообще ничто.
Нет, ей вряд ли удастся впасть в то состояние, которое обычно дарит опиумный дурман. Без этого зелья она не сможет ощутить плавное, легкое покачивание, притупляющее все остальные чувства, возникающие от прикосновения мужских рук, которые раздвигают ее бедра, от жаркого дыхания, обжигающего кожу, и нежного дуновения возле лепестков ее лотоса.
Анна вздрогнула. Сначала задрожали ее живот и плечи, потом эта волна прокатилась по всему телу. Это было так приятно и так… необычно. Она чувствовала, что Чжи-Ган улыбается, уткнувшись лицом в ее бедра. Ей казалось, что она хорошо знает, что должно произойти после этого, но он не двигался и ничего не делал, и Анна в недоумении нахмурилась.
— О чем ты думаешь? — тихо пробормотал Чжи-Ган, обдав ее живот горячим дыханием.
Она открыла глаза. Он скользнул вверх по ее телу, но при этом продолжал держать ноги Анны разведенными в стороны.
— Я… я думаю, — неуверенно произнесла она. Заметив, как его брови удивленно поползли вверх, она, запинаясь, пояснила: — Я не… я хочу сказать, что мне интересно знать… в смысле… что ты сейчас собираешься делать?
Он, похоже, был изумлен ее ответом.
— Ты что, еще никогда не делала этого?
Анна покачала головой, и на ее глаза навернулись слезы — слезы стыда.
— Делала. Я просто… видишь ли…
— Ты была под действием опиума и поэтому ничего не помнишь, — перебил ее Чжи-Ган. — Неужели ты всегда сама соглашалась на это?
Она закрыла глаза, чувствуя, как по щекам потекли горькие слезы. Как же ему объяснить?
— Я не помню, — наконец призналась Анна. Она и сама не понимала, зачем рассказала ему об этом. Наверное, этот мужчина как-то странно на нее действовал. Ей все время хотелось разговаривать с ним, поддразнивать его и… заниматься с ним этим. Чем же все-таки он отличается от остальных?
Чжи-Ган тем временем сел рядом с ней. Теперь он пристально и с необыкновенной нежностью смотрел на нее. Однако его рука все еще покоилась на ее теле, согревая кожу и напоминая о том, что должно произойти.
Она почему-то не испытывала к нему никакой ненависти, хотя его широкая ладонь слишком уж по-хозяйски лежала на ее правом бедре. Разведя пальцы веером, он слегка сжимал выступающую тазовую кость. Нет, в душе Анны не было ненависти. Наоборот, ей нравилось, как он прикасался к ней — действительно всего лишь прикасался без всякого давления и нажима. Его нежность и ласки связали их неразрывными узами на все то время, которое они проведут вместе. По правде говоря, ей казалось, что это… любовь. Она попыталась поднять голову, чтобы посмотреть на его руку, лежавшую на ее бедре.
