— Смотрите, бархат заткан крошечными лютиками и перекрещенными шпагами! Это очень древнее рыцарское отличие, берущее начало еще от крестовых походов.
— Майкл, честное слово, я не подозревала наличия у человека в столь новых брюках и обуви подобного интереса к старине, — поддела я его шепотом.
И мой кузен покраснел, застенчиво ощупав свои джинсы, будто ему намекнули на расстегнувшуюся ширинку. Он явно забыл о себе и своем костюме. Да, в самолюбовании этого мужичка не упрекнешь, — надо же так постричься! С ехидством разглядывала я затылок, покрытый низкими каракулевыми завитками, как у щенка ирландского сеттера.
Хладек, уже почти отказавшийся от помощи молчаливо следовавшего с нами дворецкого, перекинулся с ним несколькими фразами и старик вновь с гордостью возглавил «туристическую группу». Мы покружили по коридорам и комнатам и, наконец, дворецкий торжественно распахнул часть полукруглой стенки, оказавшейся дверью.
— Сейчас мы поднимемся с вами на башню. Она называется Вайсертурм, что значит, Белая. Когда-то башня светилась белизной, паря над окрестностями. Это самое высокое место в юго-западной провинции, о чем свидетельствует уже двести лет поднимаемый над Вайсертурм вымпел… — Рудольф вздохнул. — Камни, конечно, со временем потемнели.
Внутри большой круглой, похожей на маяк, башни вилась металлическая лестница с надежными, но слегка подрагивающими под рукой перилами. Первым, несмотря а возраст, двинулся дворецкий, дальше мужчины любезно хотели пропустить меня, но я уступила эту честь Хладеку. Замыкающим процессию оказался Майкл.
Стены башни, составленные из огромных камней, когда-то были выбелены, но от побелки остались лишь шелушащиеся лишаи, соседствующие с зелеными пятнами плесени. Пахло как в колодце, сыростью и пустотой. Вдобавок Хладек перевел справку дворецкого о поселившихся в перекрытиях колониях летучих мышей. Ступеньки не казались мне очень надежными, особенно в тех местах, где поддерживающие их костыли свободно ходили в каменных лунках. Чем выше мы поднимались, тем больше молчали. Шутить уже не хотелось, шедший впереди старик тяжело дышал.
— Может быть, нам лучше вернуться и оставить эту цирковую программу на следующий раз? — предложила я, заметив, что от одного взгляда вниз, в уходящую гулкую темноту, к горлу подкатывает тошнота.
— Ну что вы, Дикси, это же так интересно! Старик шагает как бойскаут, а вы хнычете, как кисейная барышня. Не портите нам удовольствия, — прошипел кузен мне в спину.
«Ах, так! Я всегда знала, что горькое лекарство лучше пить залпом», — подумала я и оттолкнула Хладека:
— Извините, я вас немного потревожу! — Кристиан недоуменно прижался к стене, и мы с трудом разминувшись в тесных объятиях, поменялись местами. Со словами: «Извините, господин Рудольф! Я бы хотела поскорее выбраться на свежий воздух!» — я обошла дворецкого.
Старик мужественно прислонился к поручням, пропуская меня у стены и я почувствовала запах «Кельнской воды», которую таскал с собой по полям сражений Наполеон. Неужели этот старикан бонапартист? Боже, какой сегодня век? — металось в голове, в то время, как ноги, перемахивая через две ступени, несли меня вверх. Не задумываться и не смотреть вниз — вот и весь секрет храбрости. То есть искусственно выпестованной дурости, пренебрегающей опасностью.
Уф!! Прямо из люка я вынырнула на круглую площадку величиной с танцевальный пятачок в тесном ресторане. Каменный пол, шесть каменных прямоугольных колонн с зубчатым верхом чуть выше человеческого роста. Между ними металлический парапет и длинный флагшток, на верхушке которого трепетал желтый вымпел с изображением башни и какими-то цифрами. Переводя дух, я прильнула к барьеру и вцепившись в поручни, отпрянула назад — голова кружилась, в висках стучало. За спиной, мягко придерживая меня «бесконтактным» объятием, кто-то стоял.
— Майкл! Вы напугали меня.
— Это вы устраиваете представление — летите как сумасшедшая! Каково мне — подумают, что хочу избавиться от сестренки и стать единственным наследником! Следи теперь за вами и следи, а то и под суд загремишь!
— А это идея! У вас еще есть пара секунд, пока появятся наши друзья. Смотрите, совсем просто, — я прислонилась спиной к парапету и запрокинула вниз голову. — Толкнул ненароком — и остался полным хозяином!
— Идиотские шутки. — Майкл резко дернул меня за руку и строго посмотрел в глаза. — В вас поразительно сочетается взрослость и инфантилизм. Вы не успели растратить детство, Дикси…
— Просто бешусь от радости! — Я воздела руки и закружилась в потоке ветра, треплющего мои волосы, над холмами, лугами, над неоглядным, до закругляющегося горизонта, цветущим миром.
Мимо нас стрелой проносились ласточки.
— И почему люди не летают? Майкл, вы должны знать, — отчего люди не летают как птицы? Вот так бы вздохнуть глубоко, глубоко, встать на цыпочки…
— Вы читали Чехова? — голос его прозвучал глухо.
Он сидел на корточках, прильнув спиной к каменному столбу и сжав ладонями голову. На мизинце, прицепившись дужкой, болтались новые очки. На верхней губе выступили капельки пота.
— Не открывайте глаза, господин Артемьев, у меня есть нюхательный карандаш с ментолом. Вот так, — вдохните поглубже. — Засуетился над ним подоспевший Кристиан.
Майкл отвернулся — он решительно не хотел запускать свой крупный нос в ингалятор Хладека.
— Пустяки. Я давно не бегал. Уже все прошло. — Он встал и склонился за барьером, будто так легче дышалось.
— Хорошо еще, что я догадался отослать старика вниз. Он признался, что уже десять лет не забирался на Вайсертурм… Красота! — огляделся вокруг Кристиан. — А у меня только два деда, и оба — не бароны, — вздохнул он, сразу погрустнев.
Наверно, все время думает, почему это ему, бойкому, расторопному, смышленому, с этаким бежево-розовым шелковым бантиком у воротничка — не везет. А фартит черт знает кому — российскому недотепе, купившему вчера джинсы на дешевой распродаже, и дамочке, которая и без того, одним своим прекрасным местом, может подцепить любого музейного аристократа.
— А у вас, Дикси, наверно шесть цилиндров. Неслись вверх, как Анита Экберг в «Сладкой жизни»… — проворчал Майкл, отдышавшись.
— Ну вот, поняла, вы похожи на Мастрояни, когда он изображает чудаков! Ну, знаете, таких растерянных, чудаковатых гениев, обрадовалась я.
— Последнее, точно, про меня… — Майкл грустно улыбнулся и опустил близорукие глаза.
— Ну ладно, господа, я могу считать экскурсию завершенной. — Хладек радовался, будто речь шла о его наследстве. Наверно он получает приличный процент от подобных операций. — Я могу помочь спуститься кому-либо из вас? — Чувствуя себя юным и спортивным, он победно посмотрел на «хозяев».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
