— Что мне делать с той землёй, если она сорняком вся заросла? — невесело возразил Сары. — Может, отвык я от кетменя за годы чабанства, а может, потому не везёт, что тягла нет, инвентаря дайханского. Вот и принял предложение Аманмурада — думал, разживусь, мол, деньгами и хозяйство поправлю,
— Неужели только за то, что ты передним поедешь, Аманмурад тебе конский вьюк чаю и коня посулил? — не поверил Берды.
— Конечно, нет, — сказал Сары. — Немножко вас проехав, я должен был выстрел дать — сигнал, что всё в порядке.
— Вот ты и попался, неудачливый обманщик! — Берды сгрёб чабана за халат на груди. — Думаешь, на простачков напал? Кто твоей выдумке с выстрелом поверит, если тут пробираться надо как можно тише?!
— Ты же и поверил бы, — спокойно сказал Сары. — Пусти меня, не тряси, пожалуйста, я тебе не урючное дерево — плоды с меня не посыпятся… Ты поверил бы и пошёл на выстрел. Конь у меня — птица, вашим его в жизнь не догнать. А тем временем Аманмурад с поклажей вас спокойненько стороной бы обошёл. Большим начальником ты стал, Берды-джан, а ус у тебя ещё мягкий, — закончил чабан, напомнив Берды точно такие же слова дяди Нурмамеда, сказанные, правда, по совершенно иному поводу, по оттого не менее обидные.
Злясь на собственную недогадливость, Берды напустился на чабана:
— Почему сразу не сказал, что от тебя сигнала ждут? На руку Аманмураду играешь? На, стреляй! — он протянул Сары кавалерийский карабин.
Сары отказался:
— У этого звук совсем другой, Аманмурад поймёт ловушку. Винтовку мою давай…
Он опустил ствол винтовки почти до самой земли, чтобы выстрел прозвучал глуше, отдалённее. «Умный чёрт! — с невольной завистью подумал Берды. — Всякую мелочь предусматривает».
Из-за горизонта медленно, словно нехотя, выкатилась луна, чётко обозначились верхушки дальних барханов и силуэт всадника.
— Вот он! — жарко прошептал Сары на ухо Берды.
Тот мотнул головой, как от комара, всматриваясь.
Всадник ехал медленно, сторожко, было видно, как он озирается по сторонам. Вот он остановился, будто чуя засаду, с минуту был неподвижен и стал заворачивать коня.
— Сто-ой! — Берды вскочил на ноги. — Стой, Аманмурад!
Издалека подмигнул красным глазком маузер, и Берды с проклятием схватился за обагрившееся кровью плечо.
— Ты ранен?! — кинулся к нему Сары. — Давай перевяжу!
Берды досадливо двинул его локтем.
— Коня! — закричал он. — В погоню! Не стрелять!
На первых порах показалось, что расстояние между беглецом и преследователями сокращается. Однако Аманмурад вдруг стал быстро уходить вперёд и вскоре скрылся за барханами — видимо, его ахалтекинец был ещё более чистопородным, нежели у Сары.
Бойцы сокрушались, что упустили такого матёрого хищника, обменивались запоздавшими советами, как лучше было поступить, чтобы Аманмурад не ушёл. Но зверь, уходя, всё же оставил клок шерсти — тяжеленный, пуда на четыре хурджун, который он не то сам сбросил для облегчения коня, не то оборвались торока, крепящие хурджун к луке седла. Когда хурджун был развязан, бойцы ахнули, увидев массивные серебряные блюда и кувшины. Были там ещё две вместительных, покрытых накладным узором коробки. В одной из них оказались золотые монеты николаевской и бухарской чеканки, в другой поверх монет лежали перстни с драгоценными камнями, серьги, нагрудные женские украшения и даже усыпанная алмазами рукоять сабли. Словом, трофей был богатым. Берды вспомнил разговор с начальником и махнул здоровой рукой:
— Чёрт с ним, с Аманмурадом. Не взяли сегодня — схватим в следующий раз.
— Возьми, командир, колечко или серёжки, — пошутил один из бойцов. — Подаришь красивой девушке — крепко любить станет.
— За колечки девушек, знаешь, где покупают? — сказал Берды. — Всё, что в хурджуне, это государственное достояние. Чтоб и помыслить никто не смел о колечках!
— Да я шутки ради, — сказал пристыженный боец и отошёл. — Разве мы без понятия!..
Приметив стоящего неподалёку Сары, Берды поманил его:
— Иди сюда, Сары-хан… За помощь, что ты нам оказал, спасибо и отпускаю тебя на все четыре стороны. Оставь коня, винтовку и считай себя свободным. Только впредь пусть твоя голова крепче на плечах держится, не кружится от лёгких соблазнов.
— Ладно, — сказал Сары, — спасибо и тебе, что отпускаешь. Пойду я. — Помялся, переминаясь с ноги на ногу, и попросил: — Слышишь, Берды-джан, возьми меня к себе, а? Когда-то и ты у моего костра слово привета находил. Возьми, а? Не помешаю.
— Что делать станешь у нас?
— Что и другие, то и я. Вот контрабандисты пойдут, стрелять в них стану — и от меня вреда не будет.
— Откуда тебе известно про контрабандистов?
— Ай, известно… Аманмурад говорил, что к базару около сотни конных должны прибыть с той стороны. Вы-то, наверно, их поджидали, а не Аманмурада?
— Сотня говоришь? — переспросил Берды. — Добро, встретим и сотню. Через Змеиное урочище пойдут?
— Верно! — обрадовался Сары. — Я ведь говорил, что вам всё известно! Ну, как, оставаться мне или уходить?
— Оставайся.
Отряд пошёл на соединение с Дурды. И снова ждали — день, ночь, ещё день и ещё половину следующей ночи. Контрабандисты появились, когда их уже перестали ожидать, решив, что они пересекли границу в другом месте. Один за другим, с интервалом между всадниками в две минуты, проехал цепочкой головной дозор. Луна светила в полную силу, нарушителей легко было перестрелять, как куропаток, по их пропустили, чтобы не спугнуть основные силы банды. И лишь когда приблизилось идущее волчьим разбросом ядро вражеского отряда, Берды приказал открыть огонь.
Контрабандисты не растерялись. Они быстро и без суеты разделились на две группы. Одна погнала коней влево, другая, отстреливаясь, отвлекая на себя внимание, свернула направо. Немного проскакав, нарушители спешились. Коноводы проворно увели лошадей за барханы, остальные залегли. Завязалась перестрелка.
Контрабандистов оказалось много — вся сотня, а то и полторы. Поэтому Берды не рискнул дробить силы отряда, опасаясь в случае неудачной схватки потерять отнятые у Аманмурада драгоценности — слова начальника, видно, крепко запали в голову парню. Он отверг предложение Дурды, рвавшегося в погоню за ушедшей группой, и приказал лишь организовать наблюдение, чтобы залёгшие бандиты не обошли отряд с флангов. Это грозило серьёзными последствиями, так как даже оставшиеся бандиты — примерно две трети банды — по численности чуть не вдвое превосходили Особый отряд.
Остаток ночи перестрелка шла лениво — вроде бы для порядка исполнялся наскучивший ритуал. Однако с рассветом оживилась и та и другая сторона, выстрелы потеряли свою ленивую размеренность, стали чаще и злее, то там, то тут вскрикивали раненые. Берды, который вглядывался в пунктирную линию вражеской цепи, пытаясь сообразить, какой манёвр против неё использовать, вдруг явственно различил среди бандитов Аманмурада, а с ним рядом — кого-то очень напоминающего Торлы. «Шкура продажная! — выругался Берды. ~ Ну, попадёшься ты мне в руки, гад!..» Он тщательно прицелился и выстрелил в человека, похожего на Торлы. Тот проворно нырнул за укрытие.
Неожиданно положение осложнилось — ушедшие контрабандисты вернулись на помощь товарищам. Тут уж в пору было думать не о захвате контрабандистов, не о победе, а о том, как бы унести в целости собственную голову. Была критическая минута, когда Берды намеревался отдать приказ об отходе. Но тут опять сработала интуиция, таинственное шестое чувство, рождённое, может быть, нерешительностью в действиях банды и подсказавшее Берды, что контрабандисты только этого и ждут, что они не станут преследовать отряд. И тогда Берды круто изменил своё решение и, пожалев, что нет пулемёта, скомандовал сабельную атаку.
Несмотря на превосходящую численность, контрабандисты не приняли удара и стали отходить к границе, беспорядочно отстреливаясь и бросая вьюки. Здесь и клюнули Берды сразу две пули. Одна продырявила штанину и обожгла бедро, вторая — в голову — выбила из седла, и он уже не видел, как завершился разгром банды. Собственно, назвать разгромом это было нельзя — далеко не большая часть контрабандистов осталась лежать серыми холмиками на сером каракумском песке, — но это была победа, увенчанная солидными трофеями, хотя и доставшаяся немалой ценой.
Перед Дурды, принявшим на себя командование отрядом, стояла задача — решить: немедленно возвращаться в Мерв или нет? Дурды сообразил, что треть банды, потом вернувшаяся, не случайно вначале уклонилась от боя и ушла в пески. По всей видимости, в недалёком укромном месте было спрятано наиболее ценное, что контрабандисты переправили через границу и чем не хотели — или не имели права — рисковать. Нужно было разыскать этот тайный груз, который вполне мог оказаться либо наркотиками, либо, что ещё, вероятнее, оружием. Но тут возник вопрос — как быть с ранеными. Убитых можно похоронить, пленных не было, зато раненые требовали медицинской помощи.
