Форма входа
Читем онлайн Судьба (книга четвёртая) - Хидыр Дерьяев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Хорошо, если понял, — кивнул Бекмурад-бай. — Теперь я отвечу на вторую часть твоего сомнения: нет, я не сижу, сложа руки. Я не произношу прямых слов против Советов большевиков и коммунистов — это опасно и неубедительно. Это даже вредно, как вредно заливать с верхом молодые побеги — они погибнут. А вот если ростки сомнений, которых в тёмной массе людей полным-полно, если ты их будешь поливать осторожно, они со временем дадут нужное тебе зерно. Понятно?
— Понятно, — ответил Аманмурад, хотя сказанное братом доходило туго, с пятого на десятое.
— Слышал, что в селе Амандурды-бая прирезали одну строптивую дрянь, которая ходила жаловаться на мужа в аулсовет? — спросил Бекмурад-бай.
— Не слышал! — с готовностью откликнулся Аманмурад, обрадованный, что брат заговорил наконец своим обычным, по-человечески понятным языком. — Не слышал. Но приветствую тех, кто это доброе дело сделал.
— Эго сделал я.
— Ты?! — У Аманмурада от удивления глаза полезли на лоб. — Ты пошёл и убил?!
— Так мог бы поступить только неразумный, — усмехнулся Бекмурад-бай. — Её убили сами босяки, они и ответ держать будут. А с ними предварительно поговорили люди Амандурды-бая, получившие приказ от своего хозяина. А сам Амандурды-бай получил первое слово от меня. Дело сделано, а я — в стороне. Понял, как нужно действовать?
— Склоняюсь перед твоей мудростью, старший брат, — совершенно искренне сказал Аманмурад.
— Друга своего, Берды, — не забыл? — продолжал спрашивать Бекмурад-бай, тая под усами самодовольную усмешку.
— Черти бы ему в аду друзьями были! — с сердцем выругался Аманмурад и от избытка чувств хлестнул плетью по кошме, на которой сидел. — Я из этого «друга», попадись он мне в руки, кишки вымотаю и на глазах у него собакам скормлю!
— Что так зол на него?
— Ты не знаешь, что ли! Из-за него, ублюдка, и из-за этой шлюхи Узук позор пал на наш род! А нынче он самый въедливый сторож на границе, ума не приложу, как я с Сапар-баем расквитаюсь за целый мешок золота да серебра, что пришлось из-за этого пса бросить в песках!
— Не кручинься — нашего богатства на многие расчёты хватит. И дорога твоя на ту сторону свободной станет. Брат твой позаботился об этом. Берды будут судить за большую взятку и посадят в тюрьму.
— Вот это так! Вот это правильно! — возликовал Аманмурад. — Всех туркмен, которых большевики приманивают, надо позорить чёрным позором на весь мир! А выпадет случай — убивать беспощадно, как отступников веры, осквернителей отцовских могил! Если бы от меня зависело, до нынешнего рассвета Аллак и Меле перестали бы дышать!
Возбуждённому Аманмураду очень хотелось проявить себя немедленно, доказать своё рвение и беспощадность к врагам ислама и разрушителям устоев жизни, благословлённой пророком, определённой мудрыми канонами шариата и древним законом отцов. Хотелось активного действия, за которым явственно угадывались испуганные, искажённые страхом смерти лица, мольбы о пощаде, истошный — по мёртвому — плач женщин. Нужен был только жест — не слово! — одни маленький, незаметный жест согласия! Но Бекмурад-бай сидел мрачно и неподвижно, и Аманмурад, подавляя вновь растущее раздражение, бросил брату:
— Что-то у тебя лицо хмурится, как только я упоминаю имена Аллака и Меле! Вряд ли они догадываются, что у них такой верный защитник имеется!
— По твоему, я должен радоваться? — Бекмурад-бай поднял тяжёлый взгляд исподлобья. — Я ненавижу их сильнее, чем капыра, сильнее, чем кровинка. Они отобрали у меня землю и, разодрав на клочки, отдали в чужие руки — печень мою разодрали, а не землю! Они отобрали у меня дом и устроили там школу — мимо собственного дома хожу, как мимо змеиного гнезда! Они отобрали у меня право быть человеком, лишили сути земного бытия! Мне ли радоваться, когда упоминают имена Аллака и Меле? Но залогом их жизни является моя голова, которая, хвала аллаху, пока ещё крепко держится на моих плечах. Понял теперь, почему я не могу желать их смерти?
— Не можешь, тогда надо дом поджечь, где они школу сделали! Пусть ни нам, ни им не достанется! Пусть его зола по ветру летит до самого Мисра!
— Ничего ты не понял, — вздохнул Бекмурад-бай и прикрыл глаза жёлтыми складками век.
Он по-своему любил брата, при всей вздорности и несдержанности характера Аманмурада, ценил его верность роду и причислял к тем немногим людям, кому он, Бекмурад-бай, ещё решался полностью доверять. Чем крепче брала жизнь в шоры, чем теснее стягивалась на горле петля безысходности, тем больше, настойчивее звучал голос крови, родство любых степеней становилось желанным и жизненно необходимым. Конечно, к сожалению, в каждой семье свой горбун есть, вроде покойного Байрамклыч-хана, состоявшего в дальнем родстве с Амандурды-баем, и, следовательно, причастного к роду Бекмурад-бая; или того же Черкез-ишаиа, наступившего ногой на символ веры; или, наконец, вроде тех со слабыми коленями племенных вождей, которые нынче смотрят в рот большевикам и воют под их дуду. Но Аманмурад не такой. Он может допустить опрометчивый поступок, может глупо попасться на тёмном деле, однако ни при каких обстоятельствах он не предаст брата, как и он, Бекмурад-бай, не оставит Аманмурада в трудную минуту.
— Ничего ты не понял, — повторил Бекмурад-бай. — Школа сгорит, а кто за это ответит?
— Я отвечу! — заносчиво вздёрнул бороду Аманмурад. — Сам подожгу, подниму всё село и лишь тогда скроюсь, когда меня двадцать человек в лицо узнают!
— Ты ответишь… А кто ты такой?
— Я Аманмурад!
— А я Бекмурад-бай. После моего имени, данного мне отцом, стоит слово «бай». Смысл его для тебя ясен?
— Ясен!
— Нет, не ясен. Ты вникни в тот смысл, который придают этому почтенному слову большевики. Йод баем они вообще понимают существо отвратительное и зловредное, как вошь или гнида на старой грязной одежде, как бродящая в тугаях вонючая свинья, как равнинный волк! — Глаза у Бекмурад-бая налились кровью, он с хрипом вдохнул воздух, задержал его в груди, чтобы справиться с туманящей рассудок яростью. — Вот как они понимают… это слово… А я не просто бай, я собирал войско против большевиков, я стрелял в них и рубил их саблей!.. Я сейчас должен сидеть тихо, как чёрный таракан, и усом не шевелить. А ты — «жечь!», «резать!» «убивать!». С такими замашками ты очень скоро опрокинешь своего старшего брата в огонь бедствий!
Аманмурад помедлил и сказал негромко, но строптиво:
— Не понимаю, о чём ты говоришь, Бекмурад. Конечно, надо расчётливо делать каждый шаг, надо продумывать и взвешивать. Но если мы только и будем заниматься, что раздумывать, голова раздуется до размеров верблюжьей, трудно её будет на шее удержать. Не хочешь же ты сказать, что с тебя спрашивается за любое нападение, совершённое в окрестностях Мерва?
— Не за любое. Но в девяти случаях из десяти упоминают моё имя.
— Если так, то зачем тебе здесь оставаться и ждать, пока на голову рухнет кровля? Уйдём на ту сторону вместе!
— Нельзя, брат. Здесь тоже должны оставаться верные люди. Надо уметь видеть не только начало, но и конец.
— Эх, джан-ага, из того, кто к концу присматривается, героя не получится!
— Сложить голову по глупости — тоже не героизм. Вот когда, взвесив все возможности, достигаешь цели самым лёгким путём — это героизм. Надо ждать и взвешивать.
— Ладно, — сказал Аманмурад, наскучив спором, — мне что, я сел в седло да и поехал. Как говорится, глаза не видят — пусть зад волки едят. А ты смотри не перехвати через край с выжиданием. Умный человек Исрапил говорит: «Не будь таким горьким, чтоб от тебя плевались, но и не будь сладким настолько, чтобы тебя захотелось съесть».
— Хорошо сказано, — одобрил Бекмурад-бай. — Ещё что говорил тебе умный человек?
— Разное говорил… Например, чтобы привлекать на свою сторону тех из простого люда, кто к деньгам жадный, к достатку стремится.
— Тоже правильно. Внижу, твои новые друзья не так уж наивны, как мне показалось вначале. Справедлива поговорка «Увидев издали, не говори, что обезьяна». Неплохо было бы потолковать с этим Исрапилом.
— Я передам ему твоё желание.
— Разве он бывает и на нашей стороне?
— Ты позовёшь, может быть, и побывает… Эх, брат, неохота мне уезжать, не повидавшись кое с кем! Хоть бы эта тварь по дороге попалась — заставил бы её собственную печёнку проглотить!
— Ничего, брат, и козу за собственную ногу подвешивают, и барана — тоже. Сегодня очередь барана, а завтра, глядишь, и козе шкуру спустят на голову…
* * *Для Сергея Ярошенко было ясно, как божий день, что всё это дело с терьяком шито белыми нитками. Определённо какая-то сволочь кусает из-под колоды, пытается дискредитировать лучших работников из числа местного населения! Идейка по сути своей старенькая, примитивная, но тем не менее — кусачая, беспроигрышная при любом результате: либо капкан сработает, и тогда, добившись главной дели — устранения серьёзного противника, можно будет кричать, что, мол, большевики из-за пустякового предлога угнетают местные кадры; либо провокации не поверят, и тогда снова можно будет кричать, что у большевиков два закона: пожестче — для людей, помягче — для себя. В любом случае — расчёт на тёмную массу населения, а население в массе своей пока ещё охотнее верит дурному, чем хорошему, потому что революция победила, а жизнь не торопится улучшаться, кое в чём даже потруднее стало. Чисто по-человечески это можно понять: больше лозунгами да посулами людей кормим, а им хлеб нужен, мануфактура нужна, сельскохозяйственный инвентарь и многое другое. Они приняли революцию всем сердцем, пошли за ней и сражались за неё, веря её лозунгам и идеалам. Они так страстно хотели счастливой жизни, что наивно ожидали немедленных свершений обещанного революцией. И как им объяснить, что социальное переустройство жизни куда сложнее, труднее, длительнее, чем деревянным лемехом омача вспарывать под пашню вековую целину луговины, всю в сплошном переплетении сорных корней! Они, конечно, понимают, что наш суточный паёк — фунт хлеба да треть фунта мяса — не райская жизнь, видят, что живём на сплошном энтузиазме. Но энтузиазм — не двухцветная шерстяная нитка, которую они повязывают «от сглаза» на запястье своим детям, и многие выражают недовольство трудностями жизни. А когда этот уголёк начинает раздувать вражеская агитация, то весёлого совсем мало…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Судьба (книга четвёртая) - Хидыр Дерьяев бесплатно.
Похожие на Судьба (книга четвёртая) - Хидыр Дерьяев книги
- Навечно разрушен (ЛП) - Эллен С.К. - Роман
- Право на ошибку (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич - Роман
- Хладнокровно - Анна Видзис - Роман
- Проклятый скиталец (СИ) - Шульц Марк - Роман
- Защита Периметра. Второй контракт (СИ) - Михаил Атаманов - Роман
- Чужой - Атаджан Таган - Роман
- Хроника семьи Паскье: Гаврский нотариус. Наставники. Битва с тенями. - Жорж Дюамель - Роман
- Жестокий отбор (СИ) - Снежанна Василика - Роман
- Дверь (СИ) - "Shiva Игорь" - Роман
- Бабур (Звездные ночи) - Пиримкул Кадыров - Роман