спросил, не дождавшись объяснений.
— Ага.
— Сейчас следует вести себя осмотрительнее, — нерешительно заметил он, справедливо полагая, что я пошлю его к черту. Я усмехнулась и ответила:
— Я могу подумать, что ты ревнуешь.
— Я просто за тебя боюсь.
— Он тоже места себе не находит.
— Ты даже толком не знаешь, кто он.
— Я и про тебя ничего не знаю, а ты меня к себе жить зовешь.
— Рад, что тебе так весело. Правда, в догадках теряюсь, с какой стати?
— Не бурчи, точно старик. Тебе не идет. Ты же боевой офицер, должен источать оптимизм и внушать мне веру в скорейшую победу.
Мы уже некоторое время стояли возле «Белых облаков», Ковалев ворчал, а я решала, как бы половчее познакомиться с хозяином центра. Самый простой способ — записаться к нему на прием. Если верить Паисии, Светка вызвала у него интерес. Вдруг и мне повезет?
— Может, скажешь, что собираешься делать? — поинтересовался Ковалев.
— Думаю, стоит познакомиться с Вадимом Аркадьевичем.
— Это кто такой?
— Дипломированный маг и волшебник.
— Хорошо, знакомься, а я пока подремлю. Гризли, поди, голову ломает, что тебе здесь понадобилось.
— Где он, кстати?
— В соседний двор свернул. Не желают показываться на глаза. Довольно странно. Обычно такие ребята действуют в открытую.
— Просто они не знают, за каким чертом меня принесло в их город. А я не знаю, почему им это интересно. Не знаю, но уже догадываюсь.
— Правда? Может, мне расскажешь?
— Ты же сам мне и намекнул. Они кого-то ловят на живца. Живец — это я. Теперь вспомнил? Будем считать их союзниками.
— Вот уж весело будет, если окажется, что ты ткнула пальцем в небо… насчет союзников-то.
— Не каркай, — вежливо попросила я. — Так, с силами собралась, пойду выполнять ответственное задание. Кстати, как на твой вкус, могу я ранить мужчину в самое сердце одним взглядом?
— Вполне! Но болтовней можешь свести в могилу гораздо раньше.
— Абсолютно лживое обвинение. По природе я молчалива. Алексей Дмитриевич, поцелуй меня на прощание, вдруг я из боя не вернусь. — Он то ли поперхнулся, то ли икнул от счастья. Выглядел совершенно обалдевшим. — Что ж вы от девушки-то шарахаетесь, боевой офицер? — обиделась я.
— Я же просил, завязывай издеваться.
— Какие издевки? Любовь придаст мне силы. Ну, так я дождусь поцелуя или мне так и идти, ветром гонимой?
— Ты что, серьезно? — насторожился он, а вид имел такой, будто собирался выпорхнуть из машины, не открывая двери.
— Какие уж тут шутки.
Он кашлянул, скроил серьезную мину и пожал плечами.
— Ну, если для дела надо… — после чего запечатлел на моих устах поцелуй. Абсолютно невинный. Я бы даже сказала, отеческий. — Иди, дитя мое. Сокруши всех супостатов. Благословляю, — заявил он совершенно серьезно и для пущей убедительности меня перекрестил.
— Не этого я ожидала, — вздохнула я. — Но и на том спасибо.
Я вышла из машины и сделала участковому ручкой. И что, в самом деле, привязалась к человеку? Почему-то очень хотелось вывести его из терпения. Я снова вздохнула и попыталась сосредоточиться на предстоящем визите.
Девушки в регистратуре были те же самые. Мой приход их обрадовал, иначе как еще я должна была понимать их счастливые улыбки?
— Вы к Диане? — в два голоса спросили они.
— Нет. Я бы хотела попасть на прием к Вадиму Аркадьевичу. Боюсь, в моем случае способен помочь только он.
Одна из девушек поднялась из-за стойки и направилась к кабинету в конце коридора, табличка на двери которого отсутствовала. Она уже протянула руку, но в тот момент дверь распахнулась, и в коридоре возник высокий мужчина. Мне сразу стало ясно, что это Вадим Аркадьевич. Прежде всего потому, что девушка заговорила с ним с ноткой почтительного обожания в голосе. Но и без того я бы поняла, кто передо мной. У Вадима Аркадьевича была внешность человека, которому хотелось рассказать о своих несчастьях и получить исцеление. Интеллигентное лицо с большими темно-карими глазами, мягкая улыбка и внимательный взгляд. Несокрушимое спокойствие, за которым угадывалось абсолютное знание. Учитель (с большой буквы!). Провидец. Спаситель, не побоюсь этого слова. Он не сможет отказать женщине в беде.
Тут наши взгляды встретились. Могу поклясться, что смогла произвести впечатление. Я бы даже сказала, что Вадим Аркадьевич прибалдел, увидев меня, если бы данный глагол не противоречил моим представлениям о провидце. Выслушав девушку, он направился ко мне, а я приняла вид сироты в беде и взглянула на него с надеждой.
— Здравствуйте, — пробормотал он, пряча глаза, что тоже не совеем шло Учителю.
— Здравствуйте, — пискнула я.
— Э-э… могу я узнать ваше имя?
— Светлана. — Брови его сдвинулись, он взирал укоризненно. — Алексеева Светлана Сергеевна, — представилась я полностью и спросила задушевно: — Вы меня примете?
Спаситель явно чувствовал себя не в своей тарелке, однако отечески улыбнулся и взглянул на часы.
— Если вы немного подождете… — начал он, и я кивнула, всем своим видом демонстрируя, что готова ждать его всю жизнь. — Отлично, — качнул он головой и вернулся в кабинет. Правда, не удержался и взглянул на меня еще раз.
Я устроилась на кушетке с журнальчиком в руках. Минут через двадцать дверь кабинета открылась, и очам моим вновь явился Вадим Аркадьевич. Он стремительно приблизился, я поднялась навстречу, а он сказал:
— Очень сожалею, однако сегодня я не могу вас принять.
— Но… — начала я.
— Если вы сможете прийти завтра, скажем, в 13.30… Оля, — повернулся он к девушке за стойкой, — проверь, на 13.30 у меня нет записи?
— Нет, Вадим Аркадьевич.
Он вновь повернулся ко мне.
— Спасибо, — благодарно ответила я.
Он опять-таки стремительно удалился, и я отправилась восвояси.
— Его не оказалось в центре? — спросил Ковалев, когда я села в машину.
— Оказался. Но у него образовалось срочное дело. Думаю, оно как-то связано с моей физиономией. Он смотрел на меня так, точно я прямиком явилась с того света.
Мы отъехали от центра, я свернула в переулок, остановилась и, оказавшись по соседству с джипом, едва удержалась, чтобы не помахать ребятишкам рукой. Алексей Дмитриевич мое желание уловил и прорычал:
— Только попробуй. — Я со вздохом развела руками. — По-твоему, он сейчас куда-то сорвется? — проявил любопытство Ковалев, достал из кармана пакет, из него извлек бутерброды с колбасой и принялся жевать. В ответ на мой насмешливый взгляд нахмурился. — Язву с тобой наживешь. Хочешь? — Он протянул второй бутерброд мне, и я тоже принялась жевать, а он вздохнул: — Надеялся, что откажешься… Совершенно необязательно ему лететь куда-то сломя голову. Мы знаем со слов Паисии, что он проявлял к Старостиной интерес. И вдруг после ее смерти к нему
