Елена очень тщательно подсчитывает расходы на свои нужды и на желательные покупки и копит для этого деньги; она добросовестно расплачивается с долгами и отдает свою долю для оплаты счетов, которые они получают.
- Елена любит иногда принарядиться и подкраситься, - говорит Доротея, - но каждому ведь надо погулять и отдохнуть в свободный день. Иногда Елена начинает уж слишком допекать меня, тогда мы немного ругаемся.
...Меня не покидало чувство, что Доротея в краткой форме описывает жизнь обыкновенной семьи...
Когда Доротея замечает в Елене что-нибудь не совсем ладное, она советуется с доктором Фергюсоном. Он говорит, что не мешает иногда попугать Елену перспективой возвращения в больницу, - если есть, конечно, к тому основания.
Этого Елена, гордая н счастливая своей работой в прачечной, весело управляющая собственными лошадьми на ферме, - этого она как огня боится.
Доротея говорит, что ей пришлось всего раза два в очень мягкой форме припугнуть Елену отправкой в больницу.
Елена, которая не знает, что я сам ежедневно глотаю небольшую дозу серпазила с риталином, в своей записке непроизвольно дает мне маленький медицинский совет. «Не слишком часто забывать о приеме лекарства», - пишет она самой себе
Да, да, я не забуду об этом, милая Елена, не беспокойся!
Доротея Шеффер, заканчивая свою памятную записку о том, как ее сестра вышла из мрака многолетнего ночного кошмара к яркому полдню реального мира, задает вопрос:
«Действительно ли это нежная, любовная забота, а не простое подстегивание заставляет Елену выполнять своя повседневные обязанности?»
Из всего этого, Доротея, должны сделать вывод все мы, все семьи выздоровевших душевнобольных, все домашние врачи - это притча, рассказывающая о том, как одна погибшая женщина воскресла для жизни с самой собой и другими людьми, как она стала сама зарабатывать себе на жизнь и обрела человеческое достоинство...
...Благодаря вам, Доротея, и новым лекарствам.
- Когда я занимался частной практикой в Гэмлете, - вспоминает Джек, - самым печальным делом для меня подписывать документы об отправке больного в больницу.
Это было всего шесть лет назад. А теперь Джек успешно лечит больных, у которых болезнь развивалась и углублялась значительно дольше, чем у любого психотика, попадающего на прием к частнопрактикующему врачу.
- Почему душевные болезни производят на нас какое-то особо тяжелое впечатление? - спросил я Джека Фергюсона.
Джек ответил грустной улыбкой на мои глупый вопрос.
- Когда Майнот спасал своих больных от злокачественного малокровия, когда Бантинг вытаскивал молодых диабетиков из когтей губительной комы, когда Лео Леви воскрешал больных с инфекционным эндокардитом, - сказал Джек и остановился, нахмурившись... - Все эти больные были обречены только на смерть, если бы их не спасли эти великие исследователи. Но с хроническими безнадежными психотиками дело обстоит гораздо печальнее. Им приходится жить годами в мире ужасных кошмаров, ожидая смерти и мечтая о смерти.
Эти мысли привели Джека Фергюсона к поворотному пункту в его жизни. Если домашние врачи могут добиться устойчивого поведения у вернувшихся из больницы психотиков, то почему бы не лечить дома ранние формы психозов, пока их еще не нужно отправлять в больницу? Ответ на этот вопрос либо оправдывает, либо сводит на нет всю работу Джека. Он твердит об этом и дома, и в разговорах со специалистами, и на собраниях психиатров, и в деревенском захолустье, и в медицинских обществах больших городов. Он приводит им собственные данные по больнице Траверз-Сити: триста пациентов, отпущенных домой, выздоровели основательно; более пятисот поправившихся больных ждут отправки домой или на домашний патронаж, - но, увы, им некуда идти.
Мы никогда не искореним хронические случаи безумия, пока не научимся их предупреждать, - говорит Джек врачам. - А на кого единственная надежда, кто положит начало этой профилактике? Только домашние врачи. Домашний врач - это отец психиатрии, - говорит Ажек Фергюсон. -Это человек, который видит начало психической болезни. Незаметно для себя он ежедневно примеяет психиатрические методы лечения у доброй половины их больных. Да и сама публика хочет, я уверен в этом, чтобы опытные частные врачи занялись умственными и эмоциональными проблемами в жизни семьи.
- А как вы думаете, почему люди хотят, чтобы этим занялись домашние врачи? Они предпочитают лечиться у домашних врачей, - говорит Джек с не очень веселой улыбкой, -потому что слово «психиатр» наводит на грустные мысли о больничных койках, о годах свиданий с близкими по часу в день, о больших счетах от докторов... и о выставлении себя на посмешище.
Джек одержим светлой мечтой. Но это не фантастическая мечта. Она вполне осуществима. В распоряжении домашнего врача имеются все новые психохимические лекарства. Эти лекарства недороги. Джек и его сестры-надзирательницы, поддерживая постоянную связь с домашними врачами, могли бы легко объяснить опытным врачам способ употребления новых лекарств и значение любовной заботы для успешного лечения. И когда частнопрактикующие врачи увидят больных, которые считались абсолютно неизлечимыми, - когда они увидят, что эти безнадежные больные снова заняли свои места в жизни общества, - они сами начнут применять эти лекарства, чтобы не отправлять в больницу других больных.
Осуществление этой мечты решает коренной для Джека вопрос: оправдается или потеряет смысл вся его работа?
- Единственный путь к разгрузке психиатрических больниц - это удерживать душевнобольных от поступления или возвращения к нам, - говорит Джек Фергюсон.
- Можем ли мы сами у себя поддерживать нормальное поведение, не обращаясь к врачу, а покупая эти чудесные пилюли счастья в аптечной лавке?
Это как раз то, что я попробовал сделать два года назад.
- Что же с вами было, когда вы пытались это сделать без совета врача?
- Я. устроил себе две тяжелые депрессии, - сказал я.
- Точно, - сказал Джек. - Зачем же вы задаете такой глупый вопрос? Врачи обязаны предостеречь пациентов против самолечения пилюлями.
Кто, как не доктор, может судить о том, эффективны или не эффективны данные лекарства против сверх- или слабоактивного поведения? Против галлюцинаций, или паранойи или меланхолии? Или вы хотите, чтобы звезды Голливуда – те, что так назойливо рекламируют эти пилюли счастья - хотите, чтобы они их вам выписывали?
Напуганный его предостережениями, я попросил Джека объяснить, как он понимает роль психиатра в этом деле.
- Я не считаю психиатром человека, который знает только ученые слова и бесцеремонно распоряжается судьбой других людей, - говорит Джек. - Психиатр - это человек, который понимает границы своих возможностей. Это человек умеющий смягчать свое суждение о плохом поступке из чувства жалости. Какой подход успокаивает больного и заглушает его страх. Я хотел бы стать таким психиатром.
Джек признает границы своих возможностей.
- У меня нет такого чувства, что мы владеем всеми средствами против безумия, собранными в один пакет, - говорит Джек. - Но в то же время я чувствую, что все доступные терапевтические мероприятия должны быть пущены в ход. Нельзя подходить с одинаковой меркой ко всем больным. Психическая болезнь - это как боль. Некоторые боли можно успокоить таблетками. Другие – предписанием отдыха для больного. Некоторые - словесным воздействием. Другие - удалением источника боли. То же самое с психической болезнью - это боль душевная.
Джек восхищается новыми лекарствами, но в то же время побаивается их.
- Лекарства могут заставить нас забыть, что пациенты- живые люди. Тот факт, что они выводят людей из мрака, может внушить мысль, что больной - это только химический комплекс.
Джек характеризует психиатра, каким он не хотел бы быть. Такой доктор сидит часами и формулирует диагноз, чтобы подогнать и надеть его на больного, как надевается Руль на велосипед. Его метод лечения - хорошая встряска электричеством, добрая доза инсулина, порция тирозина или серпазила, а все остальное, что есть в больном человеке, для него - закрытая книга. Джек не хотел бы быть доктором белоручкой. Для доктора, который боится испачкать руки, больной - это разновидность животного, в которое превратила его болезнь. Такого сорта доктор злоупотребляет тем, что он может рассуждать и делать выводы, а больной не может. Джек любит грязнить свои руки, так же как сестры-надзирательницы.
- Сестры - лучшие доктора, чем я, - говорит он - Иногда я отчаянно утомляюсь, - признается Джек. - Теперь, когда судьба наградила меня тем, что вы называете «мокси», я мог бы уйти и заняться большой и доходной частной практикой. Но я хорошо знаю, что бросить свою работу здесь было бы для меня гибелью, не говоря уже о том, что станется с моими больными и сестрами-надзирательницами.
