— Ты не можешь этого говорить, ты не ела гребаные бычьи яйца.
— Хватит это повторять! — закрываю лицо ладонями и продолжаю хохотать.
— Что? Что я ужинал бычьими яйцами?
Чувствую наблюдателя и, продолжая смеяться, поворачиваю голову в сторону дверей. Веселье моментально проходит. Больше я не смеюсь, когда глаза находят Мэйсона, челюсть которого плотно сжата, а губы вытянуты в ровную полоску.
Глава 21
Мэйсон
— Сейчас ты скажешь, что просто не видела моего звонка.
Трикси коротко улыбается парню напротив и, взяв кружку, проходит мимо меня. Я также оставляю на нём предупреждающий взгляд. Он может даже не пробовать подкатывать к ней.
— Я видела, — говорит Трикси.
— Чем я заслужил твоё игнорирование?
— Мы можем не обсуждать это тут?
— Тут? — фыркаю я, застыв по центру коридора. — Тут никого нет, Трикс.
Девушка останавливается возле своего номера и картой открывает дверь. Она продолжает стоять в пороге и держать дверь распахнутой.
— Мы поговорим, но не тут. И только при одном условии.
— Мне уже не нравится начало, — парирую я.
— Ты будешь честен.
— Я всегда с тобой честен.
— На этот раз я хочу быть точно уверенной.
Захожу в номер, и Трикси закрывает дверь. Это удивительно, чёрт возьми, её беспрекословность такая забавная, что я с нетерпением жду продолжение, хотя раздражение осталось.
Скрестив руки под грудью, она устремляет на меня пристальный взгляд, словно сканирует будущую ложь.
— Я хочу знать правду.
— Я говорил, что ничего не платил.
— Не эту.
— Может, ты объяснишь, чтобы я не играл в угадайку?
— Эмили.
Внутри что-то трескается. Чувствую моментальное напряжение не только в теле, но и воздухе. Мне больше не нравится дальнейший разговор, который она желает начать. В голове проскальзывают десятки вопросов, на которые я должен найти ответ, но не хочу. Я не хотел, чтобы она знала, и не хочу. Если бы я мог, то прокашлялся, но это только поможет раскусить мою ложь. Едва могу выдавить непринужденную улыбку и показать безразличие.
— И что она? — интересуюсь я, но вижу, как легко в её глазах вспыхивает полное понимание.
— Ты только что говорил, что будешь со мной честен и был честен. Ты лгал?
— Нет.
— Тогда зачем ты врешь сейчас?
— Я не врал.
— Я не хочу находиться между вами. Я не хочу быть в центре ваших недопониманий.
— У нас нет недопониманий.
— Я не слепая.
— Да, ладно. Может, немного есть, — слова даются мне с великим трудом.
— Уходи, Мэйсон.
— Почему?
— Потому что, когда человек отвечает долго, он придумывает оправдания и ложь, а я не хочу её слушать. Если не готов к разговору, то просто скажи, а не ёрничай.
— Что ты хочешь знать?
— Хочу знать, зачем ты так грубо с ней обходишься; почему вы так относитесь друг к другу; почему ты так поступал с ней.
— Почему я так поступал с ней? — переспрашиваю я. — Что ты имеешь в виду? Как я подступал?
— Вы встречались в школе.
Кровь моментально отливает от моего лица.
— Откуда ты знаешь? — хриплю я.
— Эмили рассказала. Она всё рассказала.
Я едва не давлюсь собственной слюной, которая застревает в горле, моментально всё пересыхает и мне требуется как минимум графин с водой и желательно на голову.
— Она рассказала что?
— Всё.
— Что ты хочешь от меня, Трикси?
— Хочу понять, почему она любит тебя.
— Любит? — усмехаюсь я. — Серьёзно?
— Я не должна это говорить, но считаю, что ты обязан знать. Она хочет вернуться.
— Вернуться куда? Ко мне?
— Да. Не делай паузы, чтобы придумать ложь.
Смех накрывает с головой. В нём нет веселья, только боль и печаль.
От души, я смеюсь в течение нескольких минут, пока Трикси смотрит на меня в полном молчании. Она хочет вернуться. Вашу мать, она хочет вернуться, — эти слова кружат в моей голове, заставляют вспоминать всё хорошее, что когда-то было, а потом очернилось. Всё, что я когда-либо чувствовал к ней — исчезает, остаётся лишь пустота. Кто бы мог подумать, что её желание вернуться моментально выбьет из меня всякие чувства, стоило лишь посмеяться. Возможно, я просто поехал.
— Мне плевать, понимаешь?
— Ты отвратителен, Картер.
— Чем? Что не хочу быть с человеком, к которому испытывал лишь ненависть?
— Уходи.
— Вряд ли я уйду, мне хочется дослушать этот бред.
— Тут нет бреда, только твоё неуважение к чужим чувствам.
— Очнись, мать твою! Единственный человек, которого любит Эмили — она сама. Ни я, ни ты, ни все остальные ей не нужны. Это ещё один способ самоутвердиться.
— Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь, чего она хочет.
— Да мне просто плевать, что она говорила, — повторяю я. — Господи, неужели у тебя нет мозга или ты не видишь этого.
— Я всё вижу, особенно то, как ты относишься к чужим чувствам.
— У неё нет чувств! — я буквально срываюсь на крик. — Она делает из тебя дуру, и у неё получается.
Трикси поджимает губы и её тяжёлое дыхание говорит о том, что мои слова принимаются с трудом.
— Хочешь, я расскажу тебе правду?
— Почему я должна верить тебе?
— А почему ты веришь ей?
Девушка вновь замолкает, принимая мою правоту.
— Плевать, я расскажу тебе, Трикси, а потом уйду, — говорю я.
Эмоции берут своё, и впервые понимаю, что легко могу высказать всё, что лежит на душе. Даже если я пожалею об этом, к тому времени уже будет плевать.
— Мы встречались в школе. Я заметил хорошую и тихую девушку. Влюбился в неё. Сделал из неё ту, что ты видишь ежедневно. Она работала над собой. Я работал над ней. И вместе с этим, Эмили менялась. Та девочка, которую я заметил — исчезала. Появлялась сука. Лживая сука, которую я слепо создавал. Она получила то, о чём и не мечтала. Хотя, нет. Она мечтала, но мне говорила другое. Всё было хорошо, либо я просто хотел так думать. Я просто был слепым кретином и любил ту, что трахалась за моей спиной с моим лучшим другом и парнем моей сестры. Да, это один человека Трикси. Мой лучший друг был ещё и парнем моей сестры. Я доверял ему. А потом узнал правду. Я вернулся домой раньше и, конечно, она была той, кого я хотел увидеть первой. Я увидел двоих дорогих мне людей в гребаной кровати. Нет, они не читали там книжки и не сплетничали, как лучшие подружки. Теперь можешь дальше позволять весить себе лапшу на уши.
Всё вылетает на одном дыхании, и узлы веревки, которые держали камень, медленно развязывались с потоком слов. Камень упал, ни осталось ничего.
— Я хочу уйти отсюда.
Разворачиваюсь и покидаю номер, но не по тому, что не хочу находиться с ней в закрытом пространстве, а по причине желания побыть в одиночестве. Глоток свободы и свежего воздуха не просто требуется, а жизненно необходим.
Как только открывается входная дверь, пинаю первый попавший камень и запускаю обе пятерни в волосы. Я мог бы согласиться, чтобы воспоминания сняли скальпелем или выжгли из моего сознания, даже если бы это могло стать причиной смерти, я бы согласился. Получил ли я облегчение? В какой-то степени, было бы ещё проще, это не была Трикси. Я не хотел, чтобы она знала, но не мог позволить Эмили дурить её. Отец был прав: я не могу решать за неё, но сейчас так хочу залезть в её голову, и наконец-то встряхнуть мозги, чтобы она перестала верить всему услышанному. Я не хочу видеть жалость в её глазах, не хочу быть для неё тем, кому изменил любимый человек. Не хочу думать, что она винит в этом меня. Я снова поджался эмоциям. Так получается всегда, когда я за что-то берусь. Будь это отношения, хобби — везде мной управляет эмоциональность, которая в избытке. Как уговорил Ди, она может уничтожить меня. И Трикси узнала всё только благодаря ей. Я не могу быть холоднокровным или могу, но не с ней.
Прыгаю в машину и вцепляюсь в руль, видя, как белеют костяшки, но вздрагиваю, когда по стеклу начинают барабанить чьи-то кулаки.
